Страница 4 из 15
Кто же прав, римляне или китайцы? Не может же быть, что те и другие ошибаются. А может быть, правы и те и другие, только вопрос надо поставить по-иному? А была ли у хуннов самостоятельная высокая культура или хотя бы заимствованная?
Первая фаза этногенеза, как правило, не создает оригинального искусства. Перед молодым этносом стоит так много неотложных задач, что силы его находят применение в войне, организации социального строя и развитии хозяйства. Искусство же обычно заимствуется у соседей или у предков, носителей былой культуры распавшегося этноса. И вот что тут важно. Искренняя симпатия к чужому (ибо своего еще нет) искусству лежит в глубинах народной души, в этнопсихологическом складе, определяющем комплиментарность, положительную или отрицательную.
Хунны в эпоху своего величия имели возможность выбора. На востоке находился ханьский Китай, на западе - остатки разбитых скифов (саков) и победоносные сарматы. Кого же надо было полюбить искренне и бескорыстно? Раскопки царского погребения в Ноин-уле, где лежал прах шаньюя Учжулю, скончавшегося в 18 г., показали, что для тела хунны брали китайские и бактрийские ткани, ханьские зеркала, просо и белый рис, а для души - предметы скифского "звериного стиля", несмотря на то, что скифы на западе были истреблены сарматами, а на востоке побеждены и прогнаны на юг - в Иран и Индию.
Итак, погибший этнос скифов, или саков, оставил искусство, которое пережило своих создателей и активно повлияло на своих губителей - юэчжей и соседей - хуннов. Шедевры "звериного стиля" уже хорошо описаны [25]. Нам важнее то, на что раньше не было обращено должного внимания: соотношение мертвого искусства с этнической историей Срединной Азии. Хотя искусство хуннов и юэчжей (согдов) восходит к одним и тем же образцам, оно отнюдь не идентично. Это свидетельствует о продолжительном самостоятельном развитии. Живая струя единой "андроновской" культуры II тыс. до н.э. разделилась на несколько ручьев и не соединилась никогда. Больше того, когда степь после засухи VIII-V веков до н.э. снова стала обильной и многолюдной, хунны и согдийцы вступили в борьбу за пастбища и власть. В 165 г. до н.э. хунны победили, а после того, как они были разбиты сяньбийцами и вынуждены бежать в низовья Волги, в 155 г. н.э. победили там сарматское племя аланов, "истомив их бесконечной войной" [26]. Тем самым хунны, не подозревая о своей роли в истории, оказались мстителями за скифов, перебитых сарматами в III веке до н.э.
Судьбы древних народов переплетаются столь причудливо, что только предметы искусства (подвиги древних богатырей, кристаллизовавшиеся в камне или металле) дают возможность разобраться в закономерностях этнической истории, но эта последняя позволяет уловить смены традиций, смысл древних сюжетов и эстетические каноны исчезнувших племен. Этнология и история культуры взаимно оплодотворяют друг друга. Итак, хотя хунны не восприняли ни китайской, ни иранской, ни эллино-римской цивилизации, это не значит, что они были к этому неспособны. Просто им больше нравилось искусство скифов. И надо признать, что кочевая культура до III века, с точки зрения сравнительной этнографии, ничуть не уступала культурам соседних этносов в степени сложности системы.
ВСТРЕЧИ
Перейдя на новое место, хунны не могли не встретиться с аборигенами. Обычно именно встречи и столкновения на этническом уровне привлекали внимание древних историков и фиксировались в их сочинениях. И о приходе хуннов в Прикаспий есть упоминания географа Дионисия Периегета около 160 г. и Птолемея в 175-182 годах. Но этого так мало, что даже возникло сомнение, не вкралась ли в тексты этих авторов ошибка переписчика [27]. Однако такое сомнение неосновательно, ибо автор VI века Иордан, ссылаясь на "древние предания", передает версию, проливающую свет на проблему [28].
Король готов Филимер, при котором готы во второй половине II века появились на Висле, привел свой народ в страну Ойум, изобилующую водой. Предполагается, что эта страна располагалась на правом берегу Днепра [29]. Там Филимер разгневался на каких-то женщин, колдуний, называемых по-готски "галиурунами", и изгнал их в пустыню. Там с ними встретились "нечистые духи", и потомки их образовали племя гуннов. Видимо, так и было. Хунны, спасшиеся от стрел и мечей сяньбийцев, остались почти без женщин. Ведь редкая хуннка могла вынести тысячу дней в седле без отдыха. Описанная в легенде метисация единственное, что могло спасти хуннов от исчезновения. Но эта метисация вместе с новым ландшафтом, климатом, этническим окружением так изменили облик хуннов, что для ясности следует называть их новым именем "гунны", как предложил К.А. Иностранцев.
Такая радикальная перемена в образе жизни и культуре - явление естественное [30]. Хунну и гунны - пример этнической дивергенции. Последняя следствие миграции, а на новом месте пришельцы не могут не вступить в контакт с соседями. Но контакты бывают разными.
Аланы, жившие между Нижней Волгой и Доном, встретили хуннов недружелюбно. Однако во II-III веках хунны, постепенно становящиеся гуннами, были слишком слабы для войн с аланами, потрясавшими даже восточные границы Римской империи. На берегах Дуная их называли "рокс-аланы", то есть "блестящие", или "сияющие аланы". В низовьях реки Сейхун (Сырдарья) жил оседлый народ хиониты, которых китайцы называли "хуни" и никогда не смешивали с хуннами. С хионитами хунны не встречались. Лежавшая между ними суглинистая равнина, с экстрааридным, то есть сверхзасушливым климатом, была природным барьером, затруднявшим этнические контакты, нежелательные для обеих сторон.
Северными соседями хуннов были финно-угорские и угро-самодийские племена, обитавшие на ландшафтной границе тайги и степи. Их потомки манси и ханты (вогулы и остяки) - реликты некогда могучего этноса Сыбир (или Сибир [31]), в среднегреческом произношении - савир. Прямых сведений о хунно-сибирских контактах нет, что само по себе говорит об отсутствии больших войн между ними. Косвенные соображения, наоборот, подсказывают, что отношения савиров и хуннов, а позднее - гуннов, были дружелюбными.
СВОБОДНОЕ МЕСТО
Внутренние области обширного Евразийского континента принципиально отличаются от прибрежных характером увлажнения. Западная Европа, по существу, большой полуостров, и омывающие ее моря делают ее климат стабильным. Конечно, и здесь наблюдаются вариации с повышением или понижением уровня увлажнения, но они невелики и значение их для хозяйства народов Западной Европы исчерпывается отдельными эпизодическими засухами или наводнениями. Те и другие быстро компенсируются со временем, но даже в этом случае последствия их отмечаются в хрониках (летописях). Так, в дождливые периоды в них фиксируются ясные дни или месяцы, и наоборот. Особенно важно учитывать смены повышенных увлажнений и атмосферных фронтов. Как установлено, пути циклонов постоянно смещаются с юга на север и обратно. Эти смещения происходят от колебаний солнечной активности и соотношений между полярным, стабильным, и затропическим, подвижным, антициклонами, причем ложбины низкого давления, по которым циклоны и муссоны несут океаническую влагу на континент, создают метеорологические режимы, оптимальные или для леса, или для степи, или для пустыни. И если даже в прибрежных регионах эти смещения заметны, то внутри континента они ведут к изменениям границ между климатическими поясами и зонами растительности. Последние же определяют распространение животных и народов, хозяйство коих всегда тесно связано с окружающей средой.
Смены зон повышенного увлажнения наглядно выявляются при изучении уровней Каспия, получающего 81 процент влаги через Волгу из лесной зоны, и Арала, которые питают реки степной зоны. Уровни эти смещаются гетерохронно, то есть при трансгрессии Каспия идет регрессия Арала, и наоборот. Возможен и третий вариант: когда циклоны проходят по арктическим широтам, севернее водосбора Волги, снижаются уровни обоих внутренних морей. Тогда расширяется пустыня, отступает на север тайга, влажные степи становятся сухими и тает Ледовитый океан. Именно этот вариант имел место в конце II и особенно в III веке. Кончился он только в середине IV века.