Арес - бог войны

Он прав: в этой игре мы не имеем права на ошибку. Потому что наши промахи будут оплачены чужими жизнями.

На старой работе – в прокуратуре – меня встретили с такой радостью, будто вернулся любимый родственник. Предвидя это, я заранее запасся "горючим" и закуской. Сабантуйчик вышел на славу. Сам я почти не пил, предоставив это право бывшим начальникам. Рассказал парочку свежих европейских анекдотов, послушал анекдоты московские. А потом отозвал в сторонку старинного, ещё со школы, приятеля, Мишку Рогозина. Следователя по особо важным делам, между прочим.

– Ну, как живёшь-то? – я хлопнул его по плечу.

– Живём – не тужим, – он закурил, выпуская дым в открытое окно. Сгорбился. – Я так и думал, что из Интерпола пришлют именно тебя.

– Взрыв в Лужниках ты ведёшь?

– Я.

– Тогда мы споёмся… Много накопал?

– Мало, – Мишка поморщился, потом нервно загасил сигарету, вовремя заметив, что запах табачного дыма меня раздражает. – И не просто мало, а ПОДОЗРИТЕЛЬНО мало, Саш. Вот что меня беспокоит… Знаешь что, пошли-ка ко мне в кабинет, там и побалакаем.

Мишка родом с Украины, и в его речи то и дело мелькают малороссийские словечки и выражения. Но я привык.

– Располагайся, – он подставил мне дорогой офисный стул. – Полюбуйся – ишь, какие хоромы нам отгрохали. Евроремонт, мебель новая, компьютеры в каждом кабинете. Половина работников тоже новые – откуда-то из провинции надёргали.

– А старого что осталось? – в шутку поинтересовался я.

– Начальство и тараканы, – Мишка включил компьютер. – Ты не смейся, я серьёзно… Подожди, сейчас компутер загрузится, и я покажу, что наскрёб за эти дни. А пока загружается, расскажу, чего в отчёте нет.

Я уселся поудобнее.

– Давай, – вынул блокнот и втихаря включил в кармане маленький диктофончик.

– Саш, ты помнишь хоть один случай, чтобы нам обрубали хвосты ещё в начале следствия?

– Не помню, – честно сознался я. – На пятки наступали, было дело. Когда мы сами наезжали на высокопоставленных отморозков.

– Здесь – загадка на загадке, – Мишка сосредоточенно смотрел в экран компьютера. – Первая: через пять минут после взрыва нам позвонили и заявили, что взрывы будут продолжаться, потому что человечество изжило себя и должно быть уничтожено. Нормально?

– Думаешь, псих?

– К тому же, повёрнутый на религию, – кивнул мой друг. – Но мы сопоставили факты по всем подобным случаям, и нигде больше таких заявлений не было. Только у нас. Звонившего уже нашли, его сейчас доктора изучают. Но ко взрыву он не причастен, просто решил примазаться. Интересно другое. Как только мы стали выяснять личности погибших, к нам в компьютерную сеть повадился какой-то вредитель. Стали исчезать файлы, причём, конкретно по этому делу. Ладно, с этим кое-как управились. Файлы восстановили, благо, всегда держим копии. Зато нам закинули вирус. Вернее, попытались закинуть: фильтры у нас стоят – нечего делать. А вчера звонок шефу, оттуда, – Мишка ткнул пальцем в потолок. – Почему, мол, не продвигается дело о финансовых махинациях? Все силы на него!.. Ну, шеф, конечно, поснимал с лужниковского дела всех, кого мог, и остался я один в чистом поле.

– Ничего, и один в поле воин, если воевать с умом, – информация, подброшенная Мишкой, меня насторожила. – А мы с тобой ещё повоюем. Крыша-то какова: Интерпол! Ты читал последнюю конвенцию по Интерполу, подписанную и Россией тоже?

– Угу…

– Вот именно, что "угу", а не читал. Согласно сей конвенции полномочия работников Интерпола в чрезвычайных ситуациях превышают полномочия работников местных правоохранительных органов.

– Ситуация чрезвычайная, как я понял?

– Ты меня всегда правильно понимал. Дальше.

– Что – дальше?.. Ах, да. Ещё один интересный факт: родственники парня, которого разорвало в куски, сказали, что месяца три назад буквально на глазах матери его сбила машина. Отделалася синяками и сотрясением мозга, пару недель провалялся в больнице и вышел. НО! Машина "скорой", как говорит его мать, будто из-под земли выскочила. Доставили парня в "Склиф" за считанные минуты, это верно. Но что происходило за эти минуты в той машине – никто не знает. Это единственное, за что я мог зацепиться. Стал копать, кое-как раздобыл номер "скорой"…

– И обнаружил, что машины "скорой помощи" с таким номером не существует в природе, – предположил я.

– В десяточку, – кивнул Мишка. – А дальше вообще чудеса начались. У парня-то в больнице анализы брали. Фельдшер здоровьем детей поклялся, что самолично заполнял карточку. Ещё, говорит, запомнил: уж больно необычные были анализы крови. Так вот: ни карточки, ни анализов. А его лечащий врач вообще испарился. То есть, не бесследно. Буквально за час до твоего прихода я выяснил, что врач умер два месяца назад от инфаркта.

– А не наведаться ли нам в гости к его родственникам? – я черкнул в блокнот пару символов, понятных только мне одному. – Может, этот доктор тоже удивлялся, почему у парня нестандартные анализы.

Мишка секунд десять смотрел на меня странным взглядом.

– Ты думаешь? – он покосился на дверь, из-за которой то и дело слышались шаги коллег и посетителей.

– Я всегда думаю, – блокнот уже не нужен, да и диктофон можно выключить. – Потому и пошёл в следователи по особо хреновым делам. Давай-ка сначала навестим больницу, расспросим фельдшера, лаборантов, медсестёр. А потом уже нагрянем к родственникам покойного врача. Согласен?

– Йес, шеф, – Мишка шутливо козырнул.

Мой приятель за последнее время успел разжиться на иномарку, и в больницу имени Склифосовского мы добрались через двадцать минут. Ещё двадцать минут мы выясняли, на месте ли нужный нам фельдшер. Он оказался на месте, и мы выловили его у дверей лаборатории, где он искромётно ругался с пожилой лаборанткой.

– Здравствуйте, Ильяс Махмудович, – Миша на правах старого знакомого пожал ему руку.

"Ильяс Махмудович, – скрывая усмешку, подумал я, разглядывая фельдшера. – А выглядит на Ивана Ивановича. Татарин, наверное".

– А, товарищ следователь, – фельдшер был ещё не стар, но полноват. И явный сангвиник. – Или теперь к вам обращаются "господин"?

– Да ну… – отмахнулся Мишка. – Для вас просто Михаил Тарасович… Познакомьтесь, это мой коллега Александр Александрович. Он к вам, собственно, по тому же делу. Вы можете слово в слово повторить то, что говорили мне?

– Я что – магнитофон? – хохотнул фельдшер. – Ну, так и быть, повторю. Пошли в ординаторскую, там сейчас никого нет.

В ординаторской запах дезинфекционного раствора и лекарств был совершенно невыносимым, но ради такого дела газовую атаку можно и потерпеть. Фельдшер, сделавшись вдруг серьёзным, коротко пересказал мне всю эту историю с пропавшими анализами.

– И ещё, – добавил он в конце. – Помните, Михаил Тарасович, я говорил вам о необычных анализах того мальчишки? Я поговорил с лаборантками, кое-что освежил в памяти… Вы знаете, что его чуть не перевели в онкологию?

– То есть? – я опять вооружился блокнотом и включил диктофон.

– У него в крови было повышенное содержание лейкоцитов, практически на грани лейкоза. Вот почему я его запомнил. Но доктор диагноз не подтвердил. Сказал: сделаем анализ через несколько дней. Если лейкоциты повысятся или останутся на том же уровне, переведём в онкологию. Через пять дней делаем повторный анализ, и что вы думаете? Лейкоциты почти в норме!

– И это показалось вам странным?

– Уважаемый, – Ильяс Махмудович посмотрел на меня своими голубыми глазами. – Подобного случая не было за все двадцать лет, что я здесь работаю, могу поручиться.

Мысль, которая промелькнула у меня после его слов, заставила сразу же выдернуть из кармана мобильник и ткнуть пальцем в кнопку дозвона полковнику Шелли.

– Извините, я должен позвонить, – я выскочил в коридор, и, пока шёл дозвон, взбежал по лестнице на пролёт вверх.

– Алекс? – в трубке раздался голос шефа. – Что случилось?

– Босс, у парня, который взорвался в Москве, в больнице сразу после аварии брали анализ крови, – затараторил я. – В первый день у него обнаружили лейкоциты на грани лейкемии, а через пять дней он был здоров, как буйвол!