Сладкая боль

– Вы тоже молодцы, – Каролина с гордостью посмотрела на близких.

Лаура Джейн была похожа в голубом платье на куклу. Стив не стал мудрить и надел темный свадебный костюм. Правда, Каролина предусмотрительно купила ему другой галстук. Хейни тоже принарядилась.

– Карета подана, – объявил Стив, церемонно подавая руку Лауре Джейн. – Леди Лаура Джейн! Леди Каролина! Прошу следовать за мной. Вы, уважаемая Хейни, тоже не отставайте.

В школьном актовом зале яблоку негде было упасть. Такого не помнили даже старожилы.

Каролина сидела в президиуме. По одну руку от нее располагались родственники и Хейни – к большому неудовольствию жюри, – а по другую руку – устроители фестиваля.

Чтобы не впасть в панику, Каролина старалась сфокусировать свое внимание на американском флаге, установленном в углу сцены. Но звезды почему-то жужжали, как комары, а полосы колыхались, хотя флаг был совершенно неподвижен. Это у самой Каролины кружилась голова.

Поглядев в зал, она увидела людей, взирающих на нее с жадным любопытством. Каролине стало совсем не по себе. Она опустила глаза и заметила, что ее ладони стали влажными от волнения. Но надеть перчатки, чтобы скрыть это, она не решилась – тогда она совсем задохнется от духоты. Впрочем, с руками творилось что-то странное: при том, что ладони вспотели, пальцы были ледяными. Каролина глотнула воздуха, чтобы справиться с тошнотой, подступившей к горлу, и мысленно отругала себя за то, что слишком туго затянула шарф.

В животе урчало от голода. Ну почему она не съела эти тосты?! Правда, тогда ей было бы еще хуже… Но ведь ей и так, и так плохо! Не хватает еще опозориться на глазах у всего города!

Но почему тут так жарко, черт побери?! Теперь уже не только ладони, но и все тело Каролины покрылось липкой испариной. Она огляделась. Стив и Лаура Джейн тихо переговаривались. Хейни оживленно болтала с прихожанками церкви, в которую она обычно ходила по воскресеньям. Мэр попыхивал сигарой, хотя в помещении школы курить не позволялось, и громко разговаривал с окружным судьей. От резкого запаха сигары Каролину чуть не вывернуло наизнанку.

Внезапно мэр наклонился к судье и тихо проговорил:

– Ну вот, теперь можно начинать. А то я боялся, что Ринк не успеет к началу церемонии. Пойду встречу молодого Ланкастера. – И мэр поспешил за кулисы.

Каролина проводила его глазами, пытаясь справиться с волнением.

Ринк здоровался со знакомыми. В это время Хейни, воинственно нахмурившись, поднялась со стула и направилась к Ринку. Он осекся на полуслове и громко чмокнул Хейни в щеку. Она смущенно отпрянула, зарделась, как невинная девушка, а потом сгребла его в охапку и чуть не задушила в своих объятиях. Так, не размыкая объятий, они и появились на сцене. Лаура Джейн бросилась брату на шею. Стив чуть привстал и обменялся с Ринком чинным рукопожатием.

Каролина сидела, уставившись в пол. Лицо ее пылало, голова кружилась. Ринк медленно приближался к ней. Понимая, что на них сейчас смотрит весь город, Каролина заставила себя радушно улыбнуться.

– Привет!

Ринк с трудом сдержал изумленный возглас. Он был поражен тем, как изменилась Каролина за такое короткое время: под глазами залегли синие тени, бледность придавала ей какой-то особенный шарм. Казалось, Каролина нуждается в защите, как маленькая беспомощная девочка – такой она стала трогательной и хрупкой.

Но все равно она была сказочно прекрасна! Элегантный костюм делал ее просто неотразимой в ее новой прелести.

Ринку безумно хотелось подхватить Каролину на руки и не отпускать от себя ни на минуту. В последние два месяца он жил, как в аду. Все его мысли были заняты Каролиной.

Проклятая гордыня! Ну чего он взбеленился? Что, собственно говоря, тогда произошло?! Два пьяных идиота сболтнули в кабаке лишнего, а он не нашел ничего лучшего, как выместить зло на Каролине. Ну а она… она тоже не молчала. Если честно, то именно это его больше всего задело, тем более что в ее словах была правота. В этот раз Роско не был виноват в их разрыве. Это он, Ринк, сам уехал, не попрощавшись, сделал несчастными их обоих. Разве так следовало вести себя настоящему мужчине?! Он должен был бороться за свое счастье.

Да, но именно любовь сводит людей с ума, делает их ревнивыми, лишает разума. И ничего с этим нельзя поделать! Даже самые умные и рассудительные теряют головы, совершают безумные поступки.

Господи, ну почему вместо того, чтобы тихо и нежно сказать ей: «Как я соскучился по тебе, моя единственная!» – он вдруг холодно произнес:

– Привет, Каролина! Прекрасно выглядишь.

А ведь в действительности он жаждал обнять ее, попросить прощения и бросить вызов всему свету, если их опять попытаются разлучить…

Когда Ринк занял место рядом с Каролиной, она чуть отодвинула свой стул и, выпрямив спину, положила накрепко сомкнутые руки на колени. Ринк искоса следил за ней взглядом. «Да, она так и осталась маленькой Золушкой, которая делает все, стараясь заслужить расположение окружающих», – думал Ринк. Сердце его разрывалось от любви и жалости к ней. «Какого черта тебе метать перед ними бисер? – хотелось закричать ему. – Да они не стоят и твоего мизинца, девочка моя!»

Но ему вдруг пришло в голову, что, по сути, и он сам ничем не отличается от Каролины. Страстно желая ее, он тем не менее от нее отказался, испугавшись осуждения толпы. Еще бы! Ведь она была замужем за его отцом! И все, естественно, считали, что это был обычный, нормальный брак… Лишь он один знал, что это не так. Но даже если бы люди оказались правы…

Ринк так резко повернул голову, что Каролина не успела отвести взгляд.

Он жадно пожирал глазами каждую ее черточку, стараясь запомнить все до мельчайших подробностей. Она казалась ему такой же красивой, как и при первой встрече, но только любил он ее в тысячу раз больше.

И внезапно Ринк понял, что он любил бы Каролину, даже если бы никогда не узнал правду о ее отношениях с Роско. Он любил ее больше всего на свете, и по сравнению с этим боязнь общественного мнения, счеты с отцом, его собственные терзания не стоили ничего. Главное, что он безумно любил Каролину Доусон, и с этим ничего нельзя было поделать.

– Итак, я прошу миссис Каролину Ланкастер, вдову Роско Ланкастера, подойти к микрофону, – прозвучал голос мэра.

Ринк поднял голову и посмотрел на Каролину. Она явно не очень внимательно слушала речь мэра и, когда зал разразился громкими аплодисментами, вздрогнула от неожиданности. Однако быстро взяв себя в руки и оставив сумочку и перчатки на стуле, величественно, будто королева, привыкшая к подобным церемониям, подошла к микрофону. Правда, когда она улыбнулась мэру, губы ее задрожали, но собравшиеся понимающе сочли, что Каролину растрогала его проникновенная речь. Ринк внимательно вгляделся в лица сидевших в зале и решил, что волноваться ей не следует. Зал явно симпатизировал миссис Ланкастер.

Каролина приняла награду из рук мэра с обезоруживающей улыбкой.

А потом сказала в микрофон:

– Роско Ланкастер был бы очень польщен этой высокой честью. От имени всей нашей семьи я принимаю награду и говорю вам: «Спасибо!»

В словах Каролины не было ни капли лицемерия. Она говорила чистую правду. В отличие от мэра, она не стала живописать заслуги Роско, а лишь согласилась выступить от его лица. Город получил своего «героя на час». Каролина выполнила их желание, и Ринк не видел в этом ничего плохого.

Передав мэру микрофон, Каролина направилась к своему месту, но вдруг на секунду остановилась. По ее лицу разлилась мертвенная бледность. Она прикрыла глаза, словно борясь с дурнотой, немного постояла, сделала еще один шаг и… пошатнулась. Мэр поддержал Каролину под локоть и, наклонившись к ее уху, встревоженным шепотом спросил ее о чем-то.

Ринк вскочил со стула. Каролина, беспомощно посмотрела в его сторону, но тут же глаза ее закатились, колени подогнулись, и она упала.

Зал ахнул. Лаура Джейн истошно завопила и стиснула руку Стива. Хейни вскричала: «Милостивый Боже!» – и прижала руки к своей необъятной груди.