Шарада

– Нет.

Кэт с шумом выдохнула воздух.

– Кем она была, Алекс? Скажи же мне, черт бы тебя побрал! Вы вместе проводили отпуск, значит, для тебя это была не просто очередная связь.

– Не просто.

Слезы жгли Кэт глаза.

– У тебя были серьезные взаимоотношения с обладательницей донорского сердца, но ты никогда не говорил мне об этом! Почему?

– Это не имеет значения. Уже не имеет.

Алекс сделал шаг вперед – Кэт поспешно отступила в сторону.

– Думаю, что это имеет очень большое значение, – задыхаясь, возразила она. – Иначе мы строили бы предположения относительно нее точно так же, как мы делали это по поводу Спарки и Джуди Рейес. Что ты от меня скрываешь? – Кэт чувствовала, что вот-вот задохнется от волнения, она сжала себе руками горло и непроизвольно сглотнула слюну. – Как она умерла?

– Кэт…

– Ответь мне! Как она умерла?

– От закупорки сосудов мозга. Во время родов.

– Родов? – Голос Кэт понизился до шепота, ее слова едва можно было расслышать. – А ребенок? Что стало с ребенком?

– Он родился мертвым. Мой сын запутался в пуповине. Кэт издала негромкий крик боли.

– Твой сын. Аманда была твоей женой?

– Мы никогда не были женаты.

– Но это формальность, верно? Вы были связаны друг с другом.

– Душой и телом.

– Ты ее любил.

– Больше собственной жизни.

Кэт машинально вытерла набежавшие на глаза слезы.

– И ты думаешь, что я получила ее сердце. Алекс подошел к ней, простирая вперед руки, но Кэт вновь сделала шаг назад, и это его рассердило.

– Черт побери, перестань же от меня пятиться! Тебе надо успокоиться и постараться меня понять.

– О, я прекрасно умею слушать, – сказала Кэт с презрительным смешком, адресованным себе самой. – Я всему верю. И даже не задаю вопросов, настолько я доверчива. Мне никогда не придет в голову искать скрытый смысл или истинные мотивы поведения. Я верю слепо. – Рыдания вырывались из ее груди с такой силой, что даже причиняли ей боль. – Ты, сукин сын, занимался любовью не со мной, а с Амандой!

– Кэт, послушай…

– Нет! Я уже наслушалась! – Измученная происходящим и собственными невеселыми мыслями, она прижала ладони к вискам. – Подумать только, как тщательно ты все это спланировал… Ведь ты рассчитал все заранее, не так ли? Это одна большая шарада. Наша встреча и все прочее, да?

– Да, – скупо признался он.

Кэт едва не согнулась от внутренней боли, еще один тяжелый вздох вырвался из ее груди.

– Айрин и Чарли Уолтерсы подали заявку на одного из твоих детишек, – быстро продолжал Алекс. – Я надеялся познакомиться с тобой через них. Когда-нибудь. Естественно, я вовсе не планировал, что брат Айрин в Атланте заболеет или что ты появишься на пороге в то самое утро.

– Не могу в это поверить.

– Но, когда ты пришла, я сразу же почувствовал… нечто такое… И ты тоже это почувствовала.

– Любовь с первого взгляда, – саркастически засмеялась Кэт. – Думаешь, сердце Аманды подпрыгнуло от радости, узнав тебя?

– Господи Иисусе, – пробормотал в ответ Алекс, запустив руки в волосы. – Я больше не знаю, что думать. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что я влюблен в тебя.

– Нет. Ты любишь Аманду.

– То, что я сделал, было…

– Отвратительно. Подло. Ниже всякой критики. Ты поступил, как настоящее дерьмо!

– 0'кей, ты права. Я действительно дерьмо. И уже давно это признал. – Он замолчал, чтобы не дать волю гневу. Опустив голову, он несколько мгновений смотрел в пол, затем наконец поднял голову и мягко сказал: – Прежде, чем ты сможешь меня простить, тебе нужно понять, как сильно я ее любил.

Кэт слишком расстроилась, чтобы говорить, и Алекс использовал ее молчание для того, чтобы попытаться себя защитить.

– Аманда настаивала на том, чтобы мы с ней поженились, но я отказывался из-за своей работы. Иногда я сутками не появлялся дома. Когда я уходил, она никогда не знала, увидит ли меня вновь или какой-нибудь подонок решит убить полицейского, чтобы заслужить право быть принятым в банду. Жизнь полицейского мало располагает к семейным отношениям. Я хотел, чтобы Аманда чувствовала себя свободной и знала, что в любой момент может уйти. Никаких обязательств.

Вскоре после того злосчастного случая в управлении она забеременела. Сначала я рассердился, а затем испугался. Но она так радовалась, что у нас будет ребенок, что постепенно заразила и меня своим оптимизмом. Знаешь, новая жизнь в ее чреве стала для меня источником надежды.

И вот однажды мне сообщили, что у нее начались роды, – я бросился на полной скорости в больницу, но меня задержала та самая заварушка на шоссе. Когда же мне наконец удалось добраться до нее… Он вытер глаза. – Я чуть не сошел с ума, когда врач сообщил, что они уже объявили ее мозг умершим.

Кэт все еще плакала, но уже не чувствовала прежнего гнева. Ее поразил этот трагический рассказ. Время от времени она тихонько всхлипывала, но в остальном старалась его не перебивать.

– Ко мне подошла служащая банка донорских органов и представилась. Надо отдать ей должное, она не давила на меня. Женщина несколько раз извинилась за то, что беспокоит меня в столь печальный момент, и напомнила, что на водительском удостоверении Аманда своей рукой указала, что в случае ее смерти хотела бы стать донором внутренних органов.

Этот документ имеет юридическую силу, но даже в этом случае, добавила она, они не будут настаивать, если я не дам соответствующего разрешения. У Аманды не осталось в живых никого из родни. Решение пришлось принимать мне.

Она сказала, что кому-то крайне необходимо сердце Аманды. Без него этот неизвестный человек погибнет. Орган желательно изъять как можно скорее, надо торопиться. Так что не мог бы я быть столь любезен и дать свое разрешение. Голос Алекса прервался, и Кэт поняла, что его мысли очень далеко отсюда. В своей памяти он вновь вернулся в больничный коридор, где его, онемевшего от горя, упрашивали дать разрешение изъять сердце любимой им женщины.

– Мы прожили вместе пять лет, но я так и не дал ей того, чего ей больше всего хотелось, – своего имени. В то время в Хьюстоне мое имя не было особенно популярным. Я считал, что ей лучше обойтись без него. Может быть, с моей стороны это было просто проявлением проклятого эгоизма. Но я любил ее, – продолжал Алекс. – И знал, что хочу жить с ней и с нашим ребенком до конца своих дней. Однако я не понимал, насколько завишу от нее в эмоциональном отношении, пока не потерял. Самое смешное, что в тот самый день я уволился из хьюстонской полиции, – иными словами, сделал то, что она умоляла меня сделать со времен того инцидента со стрельбой. Она хотела, чтобы я посвящал все свое время творчеству. Аманда верила в мой талант. По крайней мере, так она мне говорила, – добавил он с невеселой улыбкой.

– Похоронив Аманду, я опустошил нашу квартиру, выбросил все детские вещи и запил на несколько месяцев. И, только протрезвев и заключив соглашение с Арни, я сообразил, что можно узнать о ее реципиенте. Поскольку агентство упорно не желало давать мне информацию, я вознамерился сам найти этого человека. Меня просто преследовала мысль, что сердце Аманды может жить в ком-нибудь другом. Я начал читать газеты всех больших городов, вышедшие в день ее смерти и в течение последующих двух недель. Я искал публикации о пересадке сердца. Если реципиенты ориентируются в средствах массовой информации, они иногда могут догадаться, кем являлся их донор, всего лишь читая заголовки газет. Я подумал, что и обратная закономерность тоже может сработать.

Я прочел все, что мог достать по этому вопросу, и внимательно изучил критерии, по которым подбирается донорский орган. Записав эти критерии, я набросал для себя предполагаемый портрет реципиента, как сделал бы для работы над персонажем одной из моих книг.

Твоя трансплантация нашла широкое отражение в прессе. Воспользовавшись старыми, оставшимися от работы в полиции связями, подкупом и всеми другими возможными и невозможными методами, я узнал у персонала калифорнийской больницы, в котором часу тебе делали операцию. Это было рискованное допущение, но все же вероятное. У вас совпали группы крови, вы обе примерно одного типа телосложения. Чем больше я этим занимался, тем больше росло мое убеждение, что у тебя сердце Аманды.