Страница 50 из 50
Обняв жену, он сказал:
— Что ж, не лучше ли нам отправиться домой?
— Зачем это? — Выражение лица Лаки было просто ангельским. — Время баиньки?
Не обращая на него внимания, Чейз наклонился к матери, которая сидела и укачивала его крошечную племянницу, и поцеловал ее в щеку.
— Пока. Спасибо за торт, он был великолепным!
— До свидания, сын.
Их глаза встретились и всмотрелись друг в друга. Он знал, что она ищет в его глазах остатки боли, которая так долго его наполняла. Не найдя их, она улыбнулась ему и повернулась к женщине, которая принесла ее сыну новое счастье.
— Марси, как ты себя чувствуешь?
— Совершенно изумительно, спасибо! Чейз обо мне очень хорошо заботится. Он вилку мне не дает поднять за едой.
Когда они уже были в машине и ехали домой, она заметила:
— Они думают, что я шучу, когда рассказываю, как ты не даешь мне ничего делать самой.
— Я должен защищать тебя и ребенка. Я чуть не проглядел вас однажды. — Он со значением посмотрел на нее. — Больше, Марси, никогда и никто не посмеет причинить вам боль.
— Чейз, только ты один сможешь причинить мне боль.
— Как это?
— Если когда-нибудь разлюбишь меня.
Он взял ее руку и, положив себе на бедро, накрыл своей ладонью.
— Этого никогда не случится.
Лес, окружавший их дом, зеленел весенней листвой. Цветущий кизил украшал местность своим белым кружевом. Тюльпаны, посаженные Марси год назад, цвели вдоль дорожки, ведущей ко входу в дом.
Войдя домой, Чейз подошел к стене с окнами и посмотрел на открывающийся вид.
— Я люблю этот дом.
— Я знала, что ты полюбишь его.
Он повернулся и обнял жену.
— Я люблю его почти так же сильно, как тебя.
— Почти?
Он расстегнул ее блузку и отодвинул ткань в сторону. Его руки гладили шелк, прикрывающий ее груди.
— У тебя есть некоторые преимущества, с которыми трудно соревноваться…
После глубокого влажного поцелуя она прошептала:
— Сегодня утром доктор дал зеленый свет.
Чейз резко откинул голову.
— Ты имеешь в виду, что мы можем…
— Если будем осторожны.
Он подхватил ее на руки и побежал по лестнице, перешагивая через две ступеньки сразу.
— Почему ты мне раньше не сказала?
— Потому, что мы были приглашены на день рождения Лорен.
— Мы потеряли там два часа.
Положив ее на постель, он стал срывать с себя одежду. Она помогала ему, смеясь. Когда он совсем разделся, она протянула руку и погладила его.
Он застонал.
— Ты меня убиваешь.
С отчаянной яростью он снял с нее блузку и юбку. Она была еще в рубашке, когда, опустив ее на кровать, он положил голову ей на живот и поцеловал его сквозь шелк.
— Как там мой ребеночек?
— Хорошо. Здоров. Растет во мне.
— А как ты?
— Счастлива по-сумасшедшему и очень влюблена.
— Господи, я тоже, — и он влажно поцеловал поддающуюся под губами нежную мягкость.
— А-ах, — вздохнула она, выгибаясь навстречу его лицу.
Он поднял голову и улыбнулся ей.
— Тебе это нравится?
— Угу.
— Ты — рыжая горячка, вот ты кто.
Он поднял ее сорочку вверх за кружевную оборку, над животом, над грудью, через голову. Так же быстро отбросил лифчик, чулки, трусики. Несколькими секундами позже он ласково любовался ею всей целиком.
— Они с каждым днем меняют цвет, — заметил он, касаясь кончиками пальцев ее сосков.
— Ничего не меняют. Тебе просто нравится их рассматривать.
— Мне нравится не только это.
Он склонил голову и стал целовать ее груди, проводя языком туда-сюда по нежным вершинам, пока ее живот не задрожал от возбуждения.
— Чейз?
— Еще нет. Нам же неделями пришлось этого ждать.
Он начал целовать ее тело, прокладывая дорожку поцелуями сверху вниз, останавливаясь по дороге, чтобы насладиться шелковистостью и ароматом блестящих завитков на лобке, затем раздвинул ее бедра и стал целовать между ними.
Она выдохнула его имя и сжала в ладонях его голову, но он не умерил свой пыл, пока его проворный язык не вызвал у нее чудеснейший, глубокий оргазм.
Потом он поднялся над ней и медленно, осторожно погрузил себя в нее, в уютное, влажное ущелье ее тела. Он помнил о ее состоянии, и движения его были плавно скользящими, что только усиливало эротичность и продлевало удовольствие.
Наслаждение было огромно, оглушительно. Он захлебывался в сверкающих волнах экстаза, ритм которых совпадал с темпом ее нежных пульсирующих сокращений.
И все-таки он не мог полностью раствориться в этом море, потому что в глубине его сознания, за всем этим сладостным счастьем, отчетливо звучала мысль о том, что жизнь изумительно прекрасна, что ему нравится жить… И любить Марси, свою жену.