Страница 85 из 115
Как раз успели они накрыть на стол, и Марья появилась на пороге с миской блинов, когда прямо на глазах у Глеба на вершине холма выросла вдруг фигурка всадника с флажком на копье, погарцевала немного в одиночестве, затем рядом появилась еще одна, тут же еще две, четыре, десять, еще и еще.
"Кто такие? - с беспокойством подумал Глеб, стараясь разглядеть, во что они были одеты. - На дружинников княжеских как-будто не похожи. Может быть, за деревьями не заметят."
И тут же с досадой он вспомнил, что из вытяжного окошка избы вовсю валит дым.
Собравшись на вершине холма, всадники плотной толпой ринулись вниз с холма. Топот сотни копыт слился в равномерный гул и донесся до избы. Теперь уже и Кирилл заметил их, щурясь, какое-то время всматривался, затем побледнел вдруг.
- Татары, - прошептал он и поднялся на ноги. - Татары.
О татарах до сих пор Глеб знал только понаслышке. Окрест Московии были они гости редкие - за всю его жизнь в Воскресенском ни разу их не тревожили. Доходили, правда, до погоста слухи, будто бродят неподалеку баскаки, да все, слава Богу, миновала их чаша сия. Люди сказывали - они все больше по боярским селам шарят, тиунов потрошат.
На какое-то время от неожиданности Глеб оказался как-будто в столбняке. Не шевелясь, смотрел, как темная лавина скатывается с холма к его дому.
- Ну, ничего, ничего, - бормотал Кирилл тем временем. Они ж не набеги нынче чинят - дань собирают. А с тебя чего им и взять-то. Поглядят да дальше поскачут. Обойдется.
На пороге появилась Марья с тарелкой блинов, и тогда оцепенение слетело с него.
- Бери детей! - закричал он ей. - Бегите за дом, в лес! Татары! Скорее!
Каким-то вторым рассудком он успел даже удивиться, насколько быстро все она поняла и начала действовать - мигом поставила тарелку на стол, бегом бросилась к детям, схватила их за руки и они исчезли за углом избы. Сам он тем временем пытался поднять старика.
- Ступай и ты, Кирилл, от греха. Мало ль чего удумают нехристи. Я уж сам их встречу.
Старик отказывался подыматься.
- Никуда я не пойду. Оставь, Глеб. Повидал я их на своем веку. Чего мне на старости лет бояться? Сам уходи лучше, а я потолкую с ними.
Было все равно уже поздно. Татары, как видно, состязаясь друг с другом в скорости и лихости, под гору разогнались бешеным галопом. Первый появившийся из-за яблонь всадник на полном скаку направил лошадь прямо на них; казалось, неминуемо должен был растоптать их обоих и сам расшибиться о стену избы. Но за аршин перед скамейкой он резко осадил лошадь, она встала на дыбы, и прямо перед носом у Глеба на мгновение оказалось взмыленное гнедое брюхо. Копыта опустились, едва не задев уже накрытый стол.
Тут же подлетели и другие всадники, мигом заполонили весь двор. Минуту еще не слезали они с коней, гарцевали, шумно переговариваясь друг с другом на странном отрывистом языке, заливисто хохотали - обсуждали, как видно, скачку. Круглые смеющиеся лица их с глазами-щелочками, с черными узкими будто приклеенными бородками казались Глебу чужими, но не враждебными. Татарин, прискакавший первым, хохотал особенно громко. Возбужденные кони, гарцуя, закатывали глаза, мотали головами. На Глеба с Кириллом никто вообще поначалу не обращал внимания.
Но, наконец, всадники стали соскакивать с коней, привязывать их к деревьям. А к скамейке направились двое, и, взглянув на них, Глеб сразу понял про одного - главный. Лет ему, насколько мог он судить, было немного за тридцать. Лицом он был скуласт, гладок, улыбчив. Одет был в шелковый белый халат, кожаные шаровары, красные сапоги с загнутыми вверх носками. На голове надета у него была странного вида шапка, спереди у которой будто уголок был вырезан. Ни копья, ни лука за плечами, как у всех прочих, у него не было. На поясе висели кривая сабля и короткий нож.
Подойдя к скамейке, он оглядел накрытый стол, затем хитро посмотрел на Глеба.
- А ты я вижу, ждал нас, - сказал он вдруг на чистом русском языке, только со странным немного - сухим каким-то выговором. - Стол накрыл. Где хозяйка-то? Что гостей не встречает?
- Нету ее, на реку пошла стираться, - неуклюже соврал Глеб.
- На реку? А блины ты что ли сам напек? - татарин обернулся к своему спутнику, сказал ему что-то по-татарски, и оба засмеялись. - Убежала от нас твоя хозяйка. Испугалась? Или сам прогнал? Стол нам накрыла, а сама убежала. Ну, без нее тогда сядем.
Откинув за спину саблю, татарин, как был - в шапке, уселся за стол. Другие меж тем уже вовсю хозяйничали у Глеба во дворе. Один, забежав в избу, выкатил наружу кадку с квашеной капустой. Двое других за ноги несли из сарая жалобно блеющую козу. Глеб и глазом моргнуть не успел, как ее зарезали. Третьи тем временем разводили посреди двора костер. Глеб вдруг заметил, что один из татар - и одеждой и лицом такой же, как прочие - был почему-то безоружен и с закрученными за спиной руками.
Спутник главного выкрикнул что-то на весь двор, и еще трое татар подошли и сели вокруг стола.
- Ты тоже садись, чего стоишь? - пригласил Глеба сотник. Это что, отец твой?
Глеб покачал головой.
- Странник я. Друг отца его, - сказал Кирилл.
- Ну, садись тогда тоже. Расскажешь, может, чего интересное. Как зовут?
- Глеб.
- Кирилл я.
Оба продолжали стоять.
- Я Баядер, - взяв с тарелки блин, он сложил его лодочкой, зачерпнул им из миски сметану и отправил в рот. - Хорошие блины у твоей хозяйки. Так ты, выходит, сам по себе здесь живешь.
Глеб кивнул.
- Вольная жизнь, хорошая. Ни тиунов, ни князей, ни баскаков. Можешь считать тогда, что сегодня мы с тебя назад и вперед на десять лет дань возьмем. Ну, чего стоишь, как кол? Говорю тебе, садись, ешь. В ногах правды нет - так у вас на Руси говорят?
- Спасибо, конечно, - ответил Глеб, помолчав немного. Только на Руси у нас принято, чтобы хозяева гостей за стол приглашали.
Ответив, сел за угол стола.
Кирилл и Баядер посмотрели на него - Кирилл испуганно, а Баядер - с удивлением. Кирилл опустился тут же на лавку рядом с ним.
- А мы и есть тут хозяева - на Руси, - сказал Баядер. - Мы - монголы. Ты разве этого не знал? С нами и князья за стол садятся, когда мы их приглашаем. А ты харакун - черный человек, и разговариваешь дерзко.
- Не серчай на него, Баядер, - поспешил вмешаться Кирилл. - Ему сейчас козу жалко. Дети у него, кормила она их, понимаешь.
Он опустил под столом ладонь Глебу на колено и сжал слегка, призывая к сдержанности.
- Ты прикуси язык, Глеб, - прошептал он чуть слышно, когда татары заговорили между собой. - Скажи спасибо, что кобылу не тронули.
Глеб и сам успел уже пожалеть о том, что сказал. Старик был прав - козу ему было безумно жаль. Да и весь этот погром застал его слишком врасплох. В жизни своей не видел он ничего такого. Но гордость гордостью, а хороша она, пожалуй, когда ты за себя одного отвечаешь. У него же семья. Ради нее хотя бы можно было б и промолчать. В самом деле, слава Богу, что кобылу не тронули. Говорят ведь, они и конину едят.
Кирилл перекрестился и взял с тарелки блин.
Баядер больше не смотрел на них, ел и разговаривал по-татарски со своими. Глебу есть совсем не хотелось, но и сидеть просто так было как-то нелепо. Перекрестившись, и он потянулся к блинам.
В это время один из татар, кивнув на него, что-то произнес, и все рассмеялись. Рассмеялся и Баядер.
- Он говорит, - перевел Баядер, смеясь, - что вы, урусуты, молитесь перед едой, потому что подавиться боитесь. В самом деле так?
- Да нет, - чуть улыбнувшись из вежливости, ответил Кирилл. - Это мы Бога благодарим за то, что послал Он нам хлеб наш насущный сегодня.
- Почему это послал? - пожал плечами Баядер. - Он разве с неба сюда на стол свалился.
- На все воля Божья, - пояснил Кирилл. - Без нее ничего в этом мире не делается.
- Боги разные бывают, - сказал Баядер. - И воля у них разная бывает. Один захочет еду послать, другой захочет отнять. А харакун все равно пахать должен, зерно молоть должен, жена его из муки блины печь должна. Когда сделают все это, то и хлеб насущный появится. А не сделают, так и молитва не поможет. Молитва в бою помогает, в болезни помочь может - когда от человека мало зависит. И обязательно знать надо, кому для чего молиться. Вы, урусуты, всегда только Спасу молитесь. Спас добрый бог, но слабый. Ему о детях можно молиться, о здоровье. А на войне от него толку нет. Наш Сульдэ его всегда бьет. Сульдэ - очень сильный бог. Мы, монголы, вместе с ним три четвертых мира завоевали.