Оружие скальда

Осознав это, Ормкель едва не упал, обессиленный ужасом и безнадежностью, — с ними бились те, кого они уже однажды убивали. Прошлая доблесть сейчас обернулась бедой.

— Тор и Мйольнир! — кричал где-то рядом Торвард, взывая к Рыжебородому Асу, покровителю племени фьяллей. — Гроза Великанов, взгляни на нас!

Высоко в темном небе гулко ударил гром и радостью отозвался в сердцах измученных фьяллей — Повелитель Битв услышал призыв Торварда. Сверкающая молния прорезала небосклон, яркая звезда пронеслась над полем битвы, белый свет вспышкой озарил темнеющий вдали ельник, так что можно было бы разглядеть каждое дерево на опушке, раскрытые холмы на равнине, выпустившие своих жителей. Что-то живое, то ли зверь, то ли тролль, мелькнуло на дальнем холме возле самой опушки и исчезло. А над равниной уже летела сияющая светом фигура в боевом доспехе: в кольчуге и шлеме, с длинным мечом в сильной руке. Словно плащ, неслась за ней грива блестящих черных волос, и фьялли закричали:

— Регинлейв! Регинлейв с нами!

Длинный меч в руке валькирии ударил по войску мертвецов, словно молния. От одного прикосновения небесного меча, в котором вечно жила сила молний, мертвецы рассыпались прахом. Словно паутину, Дева Битвы в мгновение ока смела мертвую рать с равнины, земля захлопнула свои многочисленные пасти. И все кончилось, словно вся эта битва была дурным сном. Только раны, нанесенные мертвым оружием, были настоящими. Эйнар Дерзкий, кривясь от боли и кусая губы, зажимал ладонью рану в предплечье. Торир лежал неподвижно, уронив разрубленную голову на расколотый щит. Дурное предзнаменование и клятва маленькой рыжей ведьмы оправдались: Ториру и Бедвару не придется увидеть завтрашний рассвет.

Костер давно погас, только три-четыре красных глаза тлеющих углей мигали в серой куче золы. Но на площадке было светло — меч валькирии сиял, как застывшая молния. Опираясь концом меча о землю, Регинлейв стояла неподвижно, и казалось, что сама она излучает теплое золотистое сияние.

— Регинлейв! — выдохнул Торвард и шагнул к ней. Его лицо блестело от пота, тыльной стороной ладони он смахнул со лба и щек намокшие пряди волос. По клинку его опущенного меча медленно, словно нехотя, сползали капли черной мертвой крови.

— Благодарю тебя за помощь! — с облегчением и радостью говорил Торвард. — Но ты могла бы появиться и пораньше! Ты знаешь — ни в одной битве я не испытывал страха, но биться с мертвецами…

— Не ты ли говорил, что я чересчур ухаживаю за тобой и не даю тебе проявить доблесть? — ответила валькирия. Голос ее был звучен и звонок, синие глаза сверкали на румяном лице с немного вздернутым носом. Но эта черта не портила ее, и вся ее фигура, по-женски стройная, но полная силы, была гордой и величавой. Черные кудрявые волосы красиво оттеняли высокий белый лоб, вились волнами по стальным колечкам кольчуги. — Не ты ли говорил, Торвард сын Торбранда, что тебя никто не считает храбрецом, потому что с такой защитой человеку нечего бояться? Не ты ли требовал, чтобы я дала тебе самому позаботиться о себе?

Торвард подошел к Регинлейв. Они были одного роста, и только шириной плеч конунг превосходил валькирию. Он еще не отдышался после битвы, но улыбался. Ему всегда было приятно видеть Регинлейв, и он был уверен, что ни на земле, ни на небе не найдешь другой такой красавицы. Может быть, потому он до сих пор и не женился, что не мог найти в своем сердце места для другой женщины. Да разве могла бы какая-то из земных девушек равняться с валькирией?

— Вот оно! — проворчал Ормкель. — Все женщины одинаковы!

Едва только толпа мертвецов схлынула, ярл сел на землю прямо где стоял, меч сам выпал из его рук. Он так и сидел на земле, боясь обнаружить предательскую дрожь в ногах, если встанет. То и дело он тревожно оглядывался — ему все казалось, что сейчас Гримкель Черная Борода выскочит из мрака у него за спиной и нападет, чтобы в отместку снести и ему полголовы.

— Не сердись, Регинлейв! — Торвард взял горячую руку валькирии и прижал к своей щеке со шрамом. — Когда бы ты ни появилась, я всегда очень рад тебе!

Регинлейв смотрела на него со снисходительным дружелюбием. Она казалась молодой, не старше двадцати пяти лет, но именно ее Один когда-то послал к деду Торварда, чтобы предсказать ему рождение сына и назвать его судьбу. И с тех пор она ничуть не изменилась.

— Лучше бы она успела до того, как тот тухлый тюлень попал мне в плечо секирой! — ворчал во тьме Эйнар.

— Но раз я успела только теперь, поди ко мне, я помогу тебе! — ответила валькирия.

Эйнар подошел, все с тем же злым лицом — его трудно было заставить почтительно обращаться хоть с кем-нибудь. Регинлейв провела ладонью по его ране, и кровь мигом унялась.

— Подойдите ко мне все, у кого есть хоть царапина! — велела она. — Вас ранило злое оружие, мертвое. От любой царапины можно умереть.

Раны оказались почти у всех. Грустный Хавард сидел возле тел Торира и Бедвара.

— Послушай, Регинлейв! — окликнул он валькирию. — А им ты не можешь помочь?

— Конечно, могу! — уверенно ответила она. — Я и пришла за ними. Я отведу их в Валхаллу! Там их хорошо встретят, и они будут в пирах и битвах ждать, пока и вы все присоединитесь к ним!

— Это хорошо! — уныло одобрил Хавард. — Каждый из нас мечтает об этом. Но я спросил, не сможешь ли ты… Ну, чтобы они еще немного побыли с нами. У Одина и без них, должно быть, хватает дружины…

Регинлейв покачала головой.

— Нет, вернуть им утраченную жизнь я не могу.Пусть ведьмы оживляют мертвецов своим колдовством — вы видели, что из этого не выходит ничего хорошего. А жизнь всему живому боги дают только один раз. Если она потеряна — вернуть ее невозможно. Ты ведь знаешь — даже Бальдр остался у Хель, раз уж однажды попал туда.

Хавард грустно покачал головой. Конечно, он это знал, но от этого не делалось легче.

В дружине Торварда осталось девять человек.

Маленькая ведьма сидела скорчившись возле можжевелового куста на заднем склоне холма. Жадный, вытянувшись и прижав уши, лежал на земле рядом с ней, похожий на длинный плоский валун. Маленькая ведьма настороженно прислушивалась к тому, что происходило у людей. Их костер снова запылал, там слышался говор. Среди голосов мужчин ведьма различала голос Регинлейв, хорошо ей знакомый. Но вот голоса стали затихать — люди устраивались спать. После такой битвы им был необходим отдых, и сам Торвард конунг вместе с валькирией вызвался охранять их покой.