Конан храбрый

Якоуб выигрывает в любом случае.

Черная одежда и покрытое сажей лицо слили Якоуба с ночью, когда он пробирался по краю крыши. Быстро закрепил крюк, еще быстрее размотал веревку с узлами. На поясе болтались приспособления, в которых как он надеялся необходимости не возникнет. Их изготовил для него и подобных ему главный вор, в качестве платы за золотом выстланную дорогу из Аграпура.

Вхождение в покои колдуньи могло стать незапланированным мероприятием. Всегда в легендах и часто на правде они используют свое искусство для своей защиты и свои предметы способами трудными для воображения и исключающие возможность избежать поражения для простого смертного. Иногда защита приводила к ужасной смерти вторгнувшегося.

Но в обыденной жизни колдуны имеют дело с простыми людьми, поэтому могут стать беззаботными и потерять осторожность. Если Якоуб хотя бы смог узнать , что Иллиана оставила не сделанным...

А если она оставит не сделанным достаточно, чтобы он смог забрать Камень сегодня ночью?

Тогда Капитану Шамилю и его людям не надо будет искать вознаграждения или защиты.

На мгновение надежда воодушевила Якоуба. Он заставил себя успокоиться. Он не собирался спускаться по веревке с головой, набитой мечтами. Это может закончиться для него только размазыванием его по камням двора и мухами, дерущимися за место на его губах.

С твердым намерением меньше пить и больше слушать Конан присоединился к солдатам. Но вино оказалось сильнее его намерений, а истории , которые он слушал, сводились к одному.

Слухи о демонах клубились как мухи на навозной куче. Некоторые рассказы совсем далекие от действительности. Небыло ни каких сомнений в достоверности сведений о зеленых огнях в небе и клубах дыма там, где нет ни леса, ни вулкана. Конан выудил из собутыльников время обоих событий. Час зеленых огней в небе совпал со временем борьбы Иллианы со старым Господином демонов.

Патрули для выяснения, что лежит за этими явлениями из форта, не высылались. Большая часть рекрутов чувствовали себя облегченно, освобожденные от необходимости сталкиваться с дьявольщиной без защиты каменных стен.

Конан сгорал от желания рассказать им о том, сколь мало могут они помочь, если сообщенное Иллианой окажется правдой. Он понял, что искушение рождено вином и прикусил язык.

Ветераны меньше соглашались с решением о патрулях. Кроме того, казалось, что вину за бездействие они кладут на Шамиля, а не Хезаля. Вызывало удивление, что ветераны доверяют элегантному лордлингу, человеку той же пробы, что и сын Лорда Хаумы. Это было дело, по которому Конан не мог придумать вопросы достаточно хитрые, чтобы не вызвать подозрений.

Наконец, он понял, что достаточно пьян и лучше поискать постель, если Раина не собирается стоять на часах всю ночь!

Кроме того рекруты превосходили ветеранов по численности в два раза. Судьба Форта Жеман зависила от того, куда пойдут рекруты. Конан решил оказать их лидеру столько помощи, сколько он примет от него, осушил кружку в последнем тосте за Короля Илдица и отчалил.

Конан проснулся в отвратительном настроении от шума, раздававшегося из зала. Казалось он только сомкнул глаза. Он сполоснул лицо водой. Шум усилился. Полностью одетый, кроме обуви, выхватив саблю из-под одеяла, он распахнул дверь.

Из комнаты Раины вылетел с саблей в руках, но беспомощный, Капитан Шамил. Не поймай его Конан за воротник, он бы протаранил головой противоположную стену.

"Отпусти меня, ты Циммерийская собака!" прорычал мужчина. "Мне надо кое-что решить с такой целомудренной сестрой твоей госпожи!"

Конан нахмурился. "Наверное мне следовало позволить тебе расшибиться о стену. Тогда ты бы не стал говорить загадками."

"Ты знаешь, о чем я говорю!" прокричал Капитан, достаточно громкуо, чтобы вызвать эхо. "Или ты евнух, незнающий, когда женщина откроет свою постель мужчине?"

Конан был достаточно трезв, чтобы понимать, что лучше не отвечать на этот вопрос. Кроме того, ему пришлось бы для этого перекричать Раину.

"Он не евнух, и я могу назвать достаточно имен женщин, которые это знают!"

Конан был рад благоразумию Раины. Но еще более он был бы рад, если она не стояла в дверях своей комнаты, имея на себе только саблю и гневный взгляд.

"Он не евнух настолько, насколько я не игрушка для таких, как ты!" продолжала она. "Исчезни, Капитан. Исчезни и я посчитаю это за недоразумение и ничего не скажу об этом. В противном случае - "

"В противном случае, что, ты бесстыдная сука? Твоя Циммерийская обезьяна может не быть евнухом, а я не шутник. Я знаю, что ты играешь роль целомудренной женщины, только когда он рассказывает сказки. Позволь мне с ним расправиться и ты не назовешь эту ночь проведенной зря."

Конан обнажил саблю до того, как капитан успел наполовину закончить речь. Циммериец пригнулся, парировав плоскостью сабли удар, и выхватил кинжал. Он не обладал изяществом двух-клинкового стиля Раины, он просто воткнул кинжал в руку Шамиля. Капитан взвыл, схватившись за руку. Сабля звякнула о пол.

Он проклинал много вещей и людей, особенно безымянных, которые ввели его в заблуждение, сообщив о готовности Раины разделить постель. Он прекратил перечень проклятий, когда подошла Раина и ткнула кончиком сабли в шею сзади.

"Как только, что сказала леди, произошло некоторое недоразумение," мягко произнес Конан. "Без вреда для нее и с небольшим для тебя. Если мы оставим это - "

Четверо солдат загромыхало по лестнице. Будь они слонами, они не смогли бы лучше предупредить Конана или быть более неловки в своей атаке. Он отошел, позволив им сгрудиться у капитана. Их попытки драться с Конаном и помочь человеку дали возможность Раине скрыться в своих покоях.

Она вернулась, одев пояс и кольчугу поверх боевого дублета, с добавившимся к сабле кинжалом. Конан рассмеялся. "Я то думал, что ты будешь воевать в том виде, в каком была. Это могло обескуражить этих осликов."

"Но порезы на моей коже могли обескуражить меня!" ответила Раина, вскинух голову. Затем она сделала выпад в сторону ближайшего воина, уводя его в сторону.

Конан заметил, что судя всему она дралась не на поражение, и обрадовался, так как убиство этих простофиль он не мог рассматривать как доблестную победу. Они могли окаазаться единственными солдатами достаточно преданными капитану или просто хорошо вымуштрованными, чтобы прийти к нему на помощь. Если они погибнут, будут созваны их товарищи, чтобы отомстить за них. Все заклинания Иллианы вместе взятые не могли противостоять целому гарнизону Форта Жеман.

Конан выбрал кусок стены , достойный защищать его спину, и поднял саблю. "Ей, дети Форта Жеман. Кто первым хочет стать мужчиной, противостоя мне?"

Ставни распахнулись и над подоконником показалась голова Якоуба. Перед его взором лежала комната Иллианы.

Как и сама Иллиана. На ней не было ночной сорочки, а одеяло сползло до пояса. Едва заметные очертания ее грудей были тем не менее очень соблазнительными. Они взывали к рукам мужчины с просьбой о ласке.

Между грудей горел большой изумруд. На мгновение он позабавился над ее причудой надевать эту вещь в постель. Затем его дыхание прекратилось на вздохе и он застыл, разинув рот, когда до него дошло, что перед его глазами. На расстоянии вытянутой руки находился Камень Курага, так же беззащитный, как и его хозяйка.

Беззащитный на первый взгляд. Якоуб напомнил себе о волшебной охране, чтобы приглушить поднимающееся чувство триумфа. Он перелез через подоконник и пробрался в темный угол. Иллиана не пошевелилась.

Из зала снаружи нарастали крики, вызванные визитом Капитана Шамила к Раине. Если уж такой шум не разбудил Раину, не существовало такого звука, который Якоуб рассчитывал произвести. Он поднялся и крадучись пошел к кровати.

Пять шагов до кровати, вдруг в его ухо будто влетела муха. Он со злостью потряс головой и еле удержался от желания прихлопнуть ее. Жужжание усилилось и внезапно прекратилось.