Экспресс 'Надежда'

Игорь снова налил в рюмки.

- Выпьем, Ваня. За Победу выпьем.

"Не смотри!" - то ли молил, то ли тщетно заклинал Иван. Не поднимай глаз!"

- Да что с тобой? - всполошился Игорь. - Лица на тебе нет! Сердце, да?

- Н-ничего, - хрипло прошептал Зарудный, поднес рюмку к губам и запрокинул голову. Спирт обжег небо, глотку, гортань. Иван выдохнул остатки воздуха открытым ртом, медленномедленно потянул в грудь свежий.

- Потерпи, браток. Сейчас валидол дам, - Игорь торопливо вышел из комнаты.

"День Победы порохом пропах, - услышал Иван чей-то мужественный баритон, протянул руку и прибавил громкость.

- Это праздник с сединою на висках.

Это радость со слезами на глазах.

День Победы, День Победы, День Победы!.."

Вернулся Игорь с пузырьком валидола.

- Не надо, - остановил его Иван. - Прошло. Давай лучше песню послушаем.

Ему и в самом деле полегчало. Молча дослушали песню. Иван - сосредоточенно, глядя прямо перед собой, Игорь, - то и дело бросая на него тревожные взгляды.

- Легче? - спросил он, когда Иван выключил приемник.

- Не то слово, - криво усмехнулся Зарудный. - По последней, что ли?

- Может, не надо?

- Надо, - кивнул Иван. - Бог троицу любит.

- Так то бог, - улыбнулся Игорь. - А мы простые смертные. - И вдруг предложил: - Слушай, а может, на рыбалку махнем? Арал рядом.

- Можно и на рыбалку, - согласился Иван и разлил по рюмкам остаток "Шайкурая".

- Скажи, Игорь, ты помнишь своего отца?

- Откуда? - Собеседник удивленно вскинул на него глаза. Только по фотографиям. Когда я родился, он уже на фронте был. А что?

- Да, так, - Иван поднял рюмку. - Давай молчком. Каждый за свое.

И мысленно опять отогнал прочь вопрос, в этот раз навсегда. Незачем было спрашивать. Он только теперь понял, почему сразу не догадался: Мадьяру Курбатову в сорок четвертом было двадцать два года. А сыну его теперь - за тридцать. В том, что перед ним сын Курбатова, Иван уже не сомневался: тот же удлиненный овал лица, нос кнопочкой, тот же пшеничный чуб, вот только глаза... Глаза у Игоря были Катины - карие с поволокой.

Мотоцикл, такой неказистый с виду, тянул на удивление здорово. На холостых двигатель работал почти беззвучно, а когда Игорь прибавлял газ - гудел басовито и мощно, стремительно набирая обороты.

- Хороша машина! - прокричал Иван сквозь упруго хлещущий в лицо ветер. Игорь кивнул, не отрывая глаз от дороги.

- По винтикам собрал. Своими руками.

Мотоцикл накатом пошел под уклон. Игорь сбросил газ до предела. Стало тихо, лишь негромко шуршали протекторы по пыльному склону.

- Такие моторы я только у "Цундапов" встречал, да у "Харлей-Додсонов".

Игорь недоверчиво покосился на пассажира, но промолчал. Спуск кончился. Мотоцикл свернул влево и по инерции покатил вдоль обрыва. Внизу бирюзово синело море. Начинаясь у широкой песчаной отмели, оно уходило к самому горизонту и там сливалось с небом.

- Приехали.

Игорь помог отстегнуть клеенчатую полость, шагнул с мотоцикла, разминая ноги. Вниз, к отмели, приноравливаясь к узким ступенчатым уступам обрыва, вела зигзагообразная тропинка. Море было пустынно - ни дымка, ни паруса - бирюзовая ширь насколько хватало глаз, и от этой величественной шири захватывало дух и на сердце становилось светло и празднично.

На отмели ближе к обрыву стояли деревянные щитовые домики. Иван насчитал их целую дюжину и подивился, кому и зачем понадобилось ставить их здесь, вдали от человеческого жилья.

- Удивляешься? - Игорь достал из багажника сумку и складные бамбуковые удилища. - Это сейчас тут ни души. А начнется жара - яблоку негде упасть будет. Со всего Устюрта хлынут: газовики, геологи, шофера. Не поверишь, с Каспия на вертолетах прилетают купаться.

Он посмотрел вдаль, прикрывая глаза ладонью.

- Жаль. Хорошее море было.

- Почему "было"? - удивился Иван.

- Мелеет. - Игорь перекинул сумку через плечо, протянул удилища. - Держи. Вниз пойдем.

Обрыв был высокий, не меньше ста метров. Снизу он смотрелся куда эффектнее: угрюмый срез разноцветных пластов. Сэндвич высотой с небоскреб. Слоеный пирог матушки Земли.

- Уступы видишь? - указал рукой Игорь.

- Ну, вижу.

Уступы шли в несколько ярусов от подножья до самого верха обрыва.

- Что это, по-твоему?

- Ступеньки для великанов.

- Почти угадал, - усмехнулся Игорь. - Линия прибоя.

- Что-о? - опешил Иван.

- Вот тебе и "что"! Мелеет Арал. А в последние годы особенно. - Игорь повесил сумку на гвоздь у двери ближайшего домика. Полез в карман за ключом. - Когда мы сюда первый раз приехали, вода вот здесь была. Закидушки прямо с веранды забрасывали. А теперь до воды километр топать, не меньше. Это за какие-то два года.

- И что же дальше?

- Дальше? - Игорь щелкнул замком и открыл дверь. - Если все останется как есть, высохнет море.

Иван представил себе бесконечную солончаковую степь на месте бирюзового приволья и зябко передернул плечами.

- Климат?

- Если бы только климат! - вздохнул Игорь. - Климат это цикличность. Спады, подъемы. Арал никогда не стоял на одном уровне. Но тогда амплитуда была - вверх - вниз. А теперь четко: спад и никаких подъемов.

- Почему?

- Почему? - Игорь вошел в дом, споткнулся обо что-то, вполголоса помянул черта. - Потому что Аралу каждый год 62 кубических километра пресной воды подавай. А где ее взять? Сырдарья уже давно в море не впадает. Амударья - лет пять. Выпили голубушку. Всю досуха. Аралу ни капли не оставили.

Он вышел на веранду в одних плавках, стройный, мускулистый, загорелый, до боли похожий на Мишку Курбатова.

- Скидывай одежду, чего стоишь? Искупаемся, позагораем. До вечера все равно клева не будет.

- И что - ничего нельзя сделать? - спросил Иван, расстегивая пуговицы комбинезона.

- С Аралом-то? Отчего же - можно. Дать ему эти самые шестьдесят два кубика в год и дело с концом. Только где их взять - вопрос. - Он спустился по ступенькам, прошелся, с удовольствием ступая по песку босыми ногами. - Знаешь, чем я в школе увлекался? Ни за что не угадаешь. Экологией. Мечтал ученым-экологом стать. Может, и стал бы, вернись батя с войны. А так в техникум пошел. Политехнический заочно окончил. А от мечты только и осталось, что книги, да еще вырезки из газет и журналов. До сих пор собираю.