Рождение империи

– Я верю в то, что твоя троюродная сестра ради мести готова на все.

Утро было ясным и тихим, теплый ветерок ласкал лицо Мэддина.

– Не хочу впадать в отчаяние, – сказал он и похлопал Кадберна по плечу. – Мы остались в живых, друг мой. Нам повезло – по крайней мере на этот раз. А Юнара, усмирила ее императрица или нет, не скоро осмелится снова посягнуть на мою жизнь.

Кадберн попытался улыбнуться и, хотя больше не заговаривал на тему покушения, все равно норовил держаться поближе к Мэддину.

Когда они подошли к дворцу, слуга провел их на площадку, располагавшуюся возле казарм королевских гвардейцев, позади главного здания. Императрица и ее верная Ганиморо были уже там. Рядом с Лереной находились сановники и члены императорской семьи. В центре плотно утоптанной земляной площадки стоял единственный из наемных убийц, кто уцелел после вчерашнего покушения. Вероятно, беднягу жестоко пытали. Интересно, подумал принц, использовалась ли для этой цели магия.

Пленник смотрел себе под ноги, дрожа всем телом. С обеих сторон несчастного держали под руки стражники.

– Рада видеть тебя, кузен, – сказала Лерена, увидев Мэддина. Голос ее прозвучал чуть напряженно.

Принц понимал, что императрица не испытывает особой радости от встречи с ним. В конце концов, ведь он отчасти виноват в том, что этим утром ей пришлось принять трудное решение.

Мэддин ответил еле заметным кивком. Кадберн в отличие от него низко поклонился.

– Ваше величество, я получил ваше послание, в котором говорилось, что я обязан присутствовать на казни…

– Да, ты должен быть здесь, – ответила Лерена. – Когда с этим бедолагой будет покончено, проблему можно будет считать решенной. Ты меня понимаешь?

– Для меня, ваше величество, она разрешилась тогда, когда я обо всем доложил вам. Я всецело полагаюсь на вашу мудрость и справедливость.

– Будь, что будет, – кратко ответила Лерена и посмотрела куда-то в сторону. На ее лице появилось выражение мрачного удовлетворения. – А вот и вторая заинтересованная сторона…

Мэддин ощутил неприятный холодок в груди. Ему хотелось оглянуться, однако он поборол искушение и продолжал упрямо смотреть перед собой. Кадберн последовал его примеру. Они услышали, как Лерена негромко отдала какое-то распоряжение. Последовал чей-то столь же неразборчивый ответ, и рядом с Мэддином оказались Юнара и ее Избранный.

– Теперь, когда все в сборе, можно начинать, – сказала императрица, кивнув офицеру. Тот направился к казармам, и вскоре оттуда стали выходить гвардейцы – целая рота.

Сто солдат построились в две шеренги. Выхватив из ножен мечи, они приветствовали императрицу. Затем обе шеренги повернулись лицом друг к другу.

– Ты пытался убить Генерала Третьего Принца Мэддина Кевлерена, – произнесла Лерена, обращаясь к преступнику.

Ее голос был твердым как сталь. – Попытка убийства любого пи моих подданных карается смертью. Наказание за покушение на Кевлерена – смерть. Тебя прогонят сквозь строй. Приговор будет приведен в исполнение немедленно.

Пленник в отчаянии взглянул на Юнару. Та сделала вид, что не замечает его. Он попытался что-то сказать, но с губ слетело лишь неясное бормотание. Мэддин понял, что бедняге отрезали язык, чтобы он не смог обвинить Юнару в присутствии императорской семьи и стражников.

Капитан гвардейцев повернул осужденного лицом к шеренгам, вытащил меч и с силой ударил его плашмя по спине. Пленник упал. Первые два стражника – по одному с каждой стороны – тут же ткнули своими клинками ему в лицо. Приговоренный сдавленно вскрикнул и попятился назад, но капитан вновь ударил его мечом, преградив путь к отступлению. Тогда несчастный попытался прорваться сквозь строй. Со всех сторон на него посыпался град ударов.

Пленник еще раз попытался вырваться, но снова напоролся на мечи стражников. Мэддин краем глаза увидел кровавое месиво, которое когда-то было человеческой головой. Вскоре осужденный упал и больше подняться не смог. Капитан гвардейцев подошел к бездыханному телу, пнул его ногой и отрубил приговоренному голову.

Лицо Лерены побледнело. Она повернулась к сестре и сказала так тихо, что ее слова смогли услышать лишь Нетаргер, Мэддин и Кадберн:

– По твоей вине он пережил столько страданий. Кевлерен не убивает Кевлерена. Если бы Мэддин погиб, то здесь, в грязи, валялось бы сейчас твое тело.

Она произнесла последнюю фразу таким тоном, что у Мэддина по коже пробежали мурашки.

В следующее мгновение Лерена повернулась и зашагала прочь; за ней последовали ее приближенные. Гвардейцы подняли бездыханное тело осужденного и также удалились, оставив лужу крови, которая медленно впитывалась в землю.

– Итак, – сказала Юнара, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более непринужденно, – дело сделано.

Она сдержанно кивнула Нетаргеру, и они вдвоем последовали за королевской свитой, держась, правда, от нее на некотором расстоянии.

Мэддин и Кадберн остались одни; окружающее пространство внезапно показалось принцу пустым до бесконечности. Во рту он почувствовал вкус крови – словно это его самого только что казнили.

– Я желал бы менее мучительной смерти для бедолаги.

– Так ему и надо. Он пытался вас убить! – пренебрежительно фыркнул Кадберн.

– Как только мы получили необходимые сведения, – покачал головой Мэддин, – нам стоило сразу же прикончить его.

– Он нужен был живым, чтобы доказать императрице факт нападения. Не тратьте попусту время на жалость. Это обычный уличный головорез. Одному Сефиду известно, сколько невинных жизней погубил злодей.

– Тем не менее зрелище было неприятным, – сказал принц и тяжело вздохнул. – Нам пора возвращаться. У нас еще много дел, да и Алвей ждет…

ГЛАВА 4

С наблюдательной башни Омеральтского университета, с высоты плато, на котором был построен город, Гэлис часто любовалась окружающим пейзажем.

Здешние места неизменно служили источником богатства и могущества Хамилая. Земли, простиравшиеся до моря далеко на востоке, возделывались с незапамятных времен людьми сильными и плодовитыми, как сама почва. На первых ста лигах, где дождь выпадал реже, а трава была более грубой, располагались скотоводческие фермы; там разводили тучных коров, упитанных овец и выносливых лошадей. Далее раскинулись сады с апельсиновыми и лимонными деревьями, потом – поля, засеянные пшеницей, ячменем и хлопком. И, наконец, почти у моря находились фермы, где выращивали лен и овощи.

К берегу лепились многочисленные рыбацкие деревушки. К западу от города плато смыкалось с подножием Вардарских гор, белые вершины которых виднелись вдалеке. Горы тянулись в южном направлении на сотни лиг, а затем поворачивали на восток – огромным хребтом, напоминавшим хвост мифического чудовища. Именно отсюда много столетий назад и пришли первые Кевлерены. Они двинулись одновременно на север и юг, безжалостно истребляя всех, кто пытался встать у них на пути. Кевлерены объединяли племена и основывали города. Города превращались ими в княжества, княжества – в государства, и наконец, государства, расположенные к северу от гор, – в империю. Гэлис вздохнула. Остановятся ли на этом Кевлерены или же они найдут новый способ дальнейшего укрепления империи? Если кто-нибудь и определит пути развития Хамилая, то это должен сделать кто-то вроде нее самой. В конце концов, она стратег, чья задача – смотреть в будущее и предсказывать развитие событий.

Гэлис невольно рассмеялась. Она не настолько глупа, чтобы предугадывать будущее государства, не говоря уже о судьбе Кевлеренов. Любой стратег отлично знает: чем дальше заглядываешь вперед, тем более запутанными становятся возможные повороты событий.

И все же вопрос о будущем империи, не давал ей покоя, особенно с тех пор, как она убедилась, что цель экспедиции Мэддина Кевлерена вовсе не Каел. Не является ли это следующим шагом в создании чего-то еще более могущественного, чем Хамилай в нынешнем его виде? Или империя всего лишь безмятежно потягивается, как великан после векового сна, чтобы раскинуть руки как можно шире, а затем схватить то, что находится в пределах досягаемости? Несомненно, существует некий предел, дальше которого не сможет расширяться даже огромная Хамилайская империя. Чем обширнее территория государства, тем больше появляется проблем, тем труднее держать ситуацию под контролем. Впрочем, можно ли говорить об этом уверенно? Поскольку за всю историю планеты не существовало более обширного государства, чем Хамилайская империя, то кто знает, каких размеров она может достичь… Действительно ли существуют какие-то пределы имперского величия?