Страница 72 из 91
— Ты уж прости глупую старуху, что взялась здесь хозяйничать! — сказала она, извиняясь, внучке. — Но это важно… Здесь мне легче дышится, а значит, все будет проще, гораздо проще.
Они встретились у дверей, Нюта и Данила. Посмотрели друг другу в глаза. Словно старые знакомые после долгой разлуки.
— Ты к ней? — спросила Нюта, улыбнувшись.
— Она звала! — ответил Данила. — И тебя звала!
Нюта кивнула.
Анна Давыдовна стояла у окна, опершись на широкий подоконник. Окно было раскрыто, и в комнату влетал морской ветер.
— Пришли, наконец? Молодцы! — она повернулась к ним и жестом пригласила сесть на диван.
Данила опустился рядом с Нютой.
— Никита? — удивился Данила, только сейчас заметив, что в комнате находится Захаржевский.
Никита развел руками с несколько смущенным видом. Сейчас ему снова предстояло участвовать в обряде, в котором он ничего не понимал. Так, подсмотрел кое-что в свое время, в Шотландии, когда Анна Давыдовна колдовала вместе с Хэмишем.
— Хэмиша здесь нет, — сказала она, снова позвав его на помощь. — Но и ты сгодишься, на худой конец! Ты губы не надувай, словно красна девица.
Никита отказываться не стал, хотя и считал в глубине души все происходящее чистым бредом. Совсем недавно Надежда убеждала его в реальности каких-то неведомых сил — очень хотелось ей, чтобы и любимый поверил в ее магию. Он и верил, только не в то, о чем говорила она.
Ему было достаточно магии ее глаз, ее тела… В голову лезли заезженные фразы, которые ему раньше казались пошлыми.
Хотелось увезти ее на край земли, наплевав и на бракосочетание сестры, с которой Никита совсем не жаждал встречаться, и на бабушкину просьбу. Только пока что он был ограничен в деньгах. Да и, в любом случае, Надя была настроена исполнить все предписания Анны Давыдовны. Никита не смел спорить, да и не мог — как ни горестно было признавать сей факт, но денег у него по-прежнему не было. Это было еще одной причиной, по которой ему не очень хотелось являться сейчас в Занаду к Татьяне.
— Глупости! — сказала Надя в ответ на все его высказанные и невысказанные сомнения. — Тебе нужно быть там, поверь!
«Неужели, — думал сейчас Захаржевский, — нужен для этого?!»
Анна Давыдовна обошла вокруг дивана с вербеной в руках. Целый мешок разного добра прибыл с ней из Шотландии. Никита узнал многие из вещей, которые видел раньше в ее деревенском доме. Даже вербена показалась ему знакомой — ее сухие листья шуршали, осыпаясь на ковер.
По-видимому, его скептическое настроение нисколько не влияло на происходящее. Во всяком случае, никаких претензий на этот счет Анной Давыдовной высказано не было.
Даниле она казалась таинственной и древней, но не потому, что выглядела старо — Данила видел и других старух, тех, что судачат о соседях день-деньской или с утра торопятся в очередь в поликлинику, где будут тоже судачить о врачах, о политике, сериалах и своих болезнях. Многие из них выглядели куда дряхлее Анны Давыдовны, которая казалась полной сил. Но сейчас, в этой комнате, от нее веяло какой-то стариной.
— Не бойся, — шепнула Нюта и, прижавшись к нему, подалась навстречу старухе.
Ей показалось, что пахнуло теплом. Это было знакомое чувство — то, что она уже однажды испытала в африканской поездке.
Анна Давыдовна посмотрела в глаза Нюте. Кивнула, словно увидела в них то, что хотела увидеть.
— Ну, а теперь, — повернулась она к Даниле, — займемся тобой.
Он едва не задохнулся, когда она взглянула ему в глаза. И снова кивнула одобрительно.
Она знала, что Даниле предначертано достичь того, чего не смогли достичь ни она сама, ни Надя Скавронская, ни Татьяна Захаржевская. Сила, которая текла через поколения, должна была собраться в этом юноше, зажечь его сердце, сделать сильным и смелым.
— Чувствуешь? — спросила она строго. — Чувствуешь свою силу? Ты должен ее чувствовать, ты не такой, как все, это нужно понять, чтобы двигаться дальше… Пока она спит, но я помогу ее разбудить!
Данилу охватило волнение. Поначалу он решил, что Анна Давыдовна просто старая чудачка, которая считает нужным прочитать молодому поколению какую-нибудь скучнейшую проповедь. И то, что рассказывала по дороге в Занаду его мать, не могло поколебать его скептическое отношение.
— Меня это пугает! — сказал он прямо.
— Но ты смело об этом говоришь! — возразила Анна Давыдовна. — Всех поначалу пугает сила. Но когда ты подчинишь ее себе, то страх пройдет.
— Как у врача на медосмотре! — шепнул он Нюте, когда они вышли и комнаты.
Несмотря на возраст, Анна Давыдовна обладала чутким слухом.
— Дети, — пробормотала она, улыбнувшись.
Она открыла старую рукопись, привезенную из Шотландии, и перечла про себя, шевеля губами, переведенные ею же самой строки.
— Вот, — размышляла она, глядя в темноту за окном, — вот и встретились те, кто должен был встретиться, чтобы соединились земные нити…
Она уже чувствовала усталость. Ее путь подходил к концу. Ей не в чем было упрекнуть себя. Она с честью несла свой дар, не ее вина в том, что непутевая дочь когда-то оступилась, в самый неподходящий для этого час пообещав Рогатому своего еще не зачатого ребенка, и сегодня она сделала все, чтобы исправить это.
— Я не нужен больше? — Никита чувствовал себя в идиотском положении — за все время, пока шла эта непонятная церемония, Анна Давыдовна ни разу не обратилась к нему, словно забыв о его присутствии.
— Ах, это ты? — похоже, так оно и было. — А ну-ка марш к Надежде, она тебя ищет!
Никита обиженно насупился, положил на место пахучий веник из вербены и вышел. В коридоре столкнулся с сестрой, поклонился величаво и отправился на поиски Нади. Вместо него в комнату Анны Давыдовны тихо вошла Захаржевская. Присела рядом с бабкой, и несколько минут женщины молчали, глядя друг на друга. Татьяна не решалась заговорить сразу о главном.
— Что-то не верится, что Никита так быстро… переквалифицировался! — начала она, посмотрев на дверь. — Говорят, это на всю жизнь!
— Верь тому, что видишь, а не тому, что говорят! — спокойно ответила Анна Давыдовна.
— Ты помогла? — Татьяна опустилась перед ней на колени, посмотрела в глаза. — Признайся, бабушка, помогла ведь! Как?
В ее взгляде было не простое любопытство. Если старуха сумела перековать закоренелого гомосексуалиста… Анна Давыдовна покачала головой.
— Они уже приходили за тобой?
— Один, бабушка. Он один, но мне с ним не справиться. Сумела только выпросить отсрочку… Я уже и молилась.
Старуха подняла изумленно брови:
— Надо же как. Ладно, попробуем тебя отвоевать, попробуем! Молитва здесь не поможет — не тот случай.
Несмотря на эти заверения, было уже ясно — справиться с Вадимом Ахметовичем ей может оказаться не под силу.
— Что же такое, неужели мамины чары, случайные, сильнее твоих?
— Представь себе, — объясняла терпеливо Анна Давыдовна, — вот художник рисует картину. Месяц рисует, другой, а потом его ученик, который даже краски еще толком не умеет смешивать, потихоньку на этом холсте что-то свое пририсовывает. И портит все так, что даже мастер опускает руки. Но не бойся, я пока рук не опустила — права не имею. И потом, я здесь не одна кудесница. Нюта…
— Что Нюта? — Захаржевская вздрогнула, словно ее ударили.
— Нет, нет, не бойся! — поспешила ее успокоить старуха. — Нюта, говорю, может быть, сумеет мне пособить, у нее силенок поболе, чем у тебя! Ты разве не видела, как лицо у нее светится?!
— Ох, — горестно вздохнула Татьяна. — Лучше бы без этого. Не надо, пожалуйста!
— Прекрати причитать, глупая! — рассердилась Анна Давыдовна. — Твоя дочь уже спасла одну живую душу!
Захаржевская непонимающе нахмурилась.
— Павла! — пояснила Анна Давыдовна. — Она тебе не рассказывала, а мне вот поведала. Если бы не ее сила, остался бы он в Африке навсегда. И сейчас на нее одна надежда… Слаба я, — неожиданно тихо призналась старуха. — Если бы не нужда с тобой, да с Данилой и Нютой перед смертью повидаться, то осталась бы в Шотландии. Тихо там, хорошо, и время словно остановилось… — задумчиво закончила она.