Страница 39 из 94
VII
(Ленинград, 1973)
Пробудившись, Нил долго-долго не мог сообразить, где находится. Он лежал, поджав ноги, на узкой короткой койке, накрытый тонким серым одеялом. Поверх одеяла лежала куртка, в которой он пришел... Куда? В общежитие студгородка, куда же еще. Когда? Судя по тусклому свету, сочащемуся из невидимого отсюда окошка, вчера. Вчера... И где же он оказался теперь, куда забрел? «Ни черта не помню...» – подумал Нил и заставил себя приподняться.
Далось это с трудом. Ничего особенно не болело, но слабость была сверхъестественная. Слабость и холод, и нежелание что-либо делать. Накрыться бы чем-нибудь потеплее, и лежать, лежать, ни о чем не думая...
– Он окинул мутным взглядом комнату, пытаясь по каким-то внешним приметам определить, где он. Первыми бросилась в глаза книжная полка, а на ней – два стакана, до половины заполненные топленым воском, потом – красный коврик на противоположной стене, верхний край зеркальной рамы, стол, посередине которого красуется блюдо с дынными корками, кресло, развернутое теперь к окну... Выходит, никуда он не забредал, так и завалился в чужой комнате, отрубившись от какой-то дряни, закапанной в нос... Господи, что могла подумать о нем Линда? А Ринго? Мнение Джона его не особенно интересует...
Нил застонал и встал на ноги, попав левой в собственный расшнурованный ботинок. Второй ботинок лежал рядышком, уткнувшись высоким голенищем в мятую серую кучу брюк. Нил поспешно вытащил брюки – новенькие, модные клеши, тщательно отпаренные вчера, – озираясь, натянул их, дрожащими пальцами застегнул пуговицы...
В общем, погуляли... Мать с бабушкой, наверное, с ума сходят, ведь не позвонил даже. Теперь Предстоит объяснение. И в университете... Блин, а ведь студенческий его на вахте и, если верить вчерашней сердитой тетке, уже сегодня будет передан в деканат для дальнейших разбирательств. Во влип!
Интересно, где все? В комнате ни звука, ни шевеления, никто на его пробуждение не прореагировал. Ушли на занятия, не разбудив его? А который, кстати, час?
От обилия разом навалившихся вопросов тупо заболела голова, в левом виске противно задолбил невротический дятел. Нил застыл, зажмурив глаза, и внутренним зрением буквально увидел сизый туман, окутывающий мозги... Чашку горячего, крепкого чаю и покурить – остальное потом!
Нил заставил себя раскрыть глаза и окинуть помещение более осмысленным взглядом. Тихо и пусто, но на столе блюдце с длинными окурками, надорванная пачка «Шипки», в которой, возможно, осталось что-нибудь. И еще... И еще из-за кресла, повернутого спинкой к нему, поднимается дымная спиралька... Нил метнулся к креслу, шумно зацепив стул.
Линда, бледная как сама смерть, сидела в кресле и безучастно, остановившимися покрасневшими глазами смотрела на простирающийся за окном блеклый пустырь. На ее хрупкие плечи был накинут серый халат, в опущенной на подлокотник руке тлела сигарета.
– Линда... – проговорил он голосом, дрожащим от слабости, стыда и облегчения. – Мощно я вчера вырубился, да?
Она молчала, не сводя глаз с окна.
– Слушай, я тут вчера на вахте студенческий оставил...
– Там...
Не поворачивая головы, она показала рукой назад.
На краешке стола лежал его студенческий билет. Нил схватил его, поспешно затолкал в карман.
– Вот спасибо! Ты не представляешь...
– Не за что.
Ее еле слышный голос звучал безжизненно, картонно, и это насторожило:
– Что было, скажи мне, что было?! Я ничего не помню. Я что-нибудь натворил?
Она молчала. Нил приблизился к креслу, опустился на колени, положил голову на ее безвольно лежащую руку.
– Ну, скажи же мне...
– Скажи?
Глаза ее блеснули, рука ожила, приподнялась, одновременно поднимая его подбородок. Он заглянул в ее глаза, ожидая ответа, но она опустила голову, прижалась лбом к его лбу, что-то горячее и влажное обожгло его щеку. Он поднял руку, робко положил на ее хрупкое плечо.
– Ну, что ты, что ты, Линда, не надо... Она сняла его руку с плеча, приподняла голову, отвернулась. Нил поднялся с колен, обошел кресло, взял ее за подбородок и заглянул в глаза.
– Что было? – требовательно спросил он. – Говори! Я буйствовал, избил кого-нибудь, оскорбил, в непотребном виде попался на глаза начальству?
– Нет... Уйди, прошу тебя...
Он вспыхнул, больно сжал ее плечи.
– Я не уйду, пока не скажешь, что было! Линда уткнулась лицом в его живот.
– Нилка, Нилка, что мы натворили... Я понимаю, я старомодная, смешная, но я не могу... не могу... Ты не виноват... ты не обязан... я сама... – сбивчиво лепетала она.
– Да что же такое? – Опешивший Нил опустил руки. – Объясни же, наконец!
– Помнишь, тогда, на озере, Когда ты хотел... А я сказала... А этой ночью... Но ты не виноват... Ты не бойся, я переживу...
Нил почувствовал, как жарко стало лицу. Он понял. Но отказывался поверить.
– Ты хочешь сказать, что ночью мы с тобой... Она кивнула, ненароком боднув его в живот. Нил с новой силой стиснул ее плечи.
– Линда, – тихо сказал он. – Я с тобой? Навсегда...
В этот день в университет они не пошли. Нахально смотались в кино, а «обедали» в кафе-мороженом, взяв на двоих полкило ассорти и литровый сифон газировки. Вечером он лихо играл на дискотеке в соседнем корпусе, а ночевал опять в комнате Линды. На этот раз обошлось без подкурки и капель в нос.