Наследники

Как странно прозвучало в его фразе о глобальных проблемах словечко "пока". Что может значить это слово в устах Оноре? Необычное для него слово. Такое в таком разговоре не может быть случайным...

В поселок приехал, возвращаясь с американских концессий, коммивояжер. Далече, однако, его занесло.

Вечером после ужина американец появился в "гостинице у Альбино". Его привел Коммандан. Как всегда, в черном потертом костюме и белой рубахе с галстуком. Но важности в нем как-то поубавилось. И он вдруг стал просто толстым и старым человеком, определенно несуразным в своем несуразном костюме, когда все его сограждане щеголяли в набедренных повязках или шортах и изодранных рубахах (не специально ли они рвали их для лучшей вентиляции?..).

Казалось, прибытие американца сильно смутило Коммандана. Коммивояжер добродушно улыбался и предлагал "рашн инжени" на смеси английского с французским совершенно неограниченный выбор товаров и услуг - от строительных материалов и тропических боксов с кондиционером до служанок всех цветов, достаточно воспитанных и свободно говорящих на одном из европейских языков. Он шутил, мило кивал после каждой фразы, приговаривая "йес, йес" - "да, да", и очень понравился ребятам.

Коммандан отвел Овечкина в сторону и прошептал, отирая платком пот с лица, почти с благоговейным страхом: "Очень богатый человек!" А потом попросил свести американца к "медсен".

Коммандан нередко заходил к ним в "гостиницу у Альбино" выкурить сигарету, посмотреть фильм. Иногда поселянам и рабочим показывали вечером на площадке между бетонными домами советские фильмы. Овечкин рассказывал содержание по-французски, а Коммандан, такой важный и гордый, словно это кино лично им не только организовано, но и отснято, а возможно, даже изобретено, переводил на местный диалект. Любил он пообсуждать самые разные вопросы с "шефом Овэ", как звали местные жители Овечкина, но ни разу за многие месяцы не появился у него в доме. И причиной тому был, конечно, Оноре. Что там между ними произошло - Овечкин не знал, но Коммандан обходил француза за версту и определенно терпеть его не мог. Тут они были взаимны.

Овечкин отвел коммивояжера к доктору.

Оноре встретил американца в гостиной, сухо поздоровался, даже не предложил сесть и коротко сказал, что не пользуется посредниками, все необходимое покупает сам. Оноре был неузнаваем. Он бесцеремонно разглядывал американца, словно пытался смутить или спровоцировать его. Почесывая рыжий затылок, цедил каждое слово так, будто это занятие доставляло ему большой труд. Потом буркнул "адье" и ушел к себе, плотно закрыв за собой крепкую дверь.

Овечкин был смущен и озадачен. К чести американца, вел он себя так, словно ничего не заметил. Любезно поблагодарил Овечкина: "Сенк ю, йес, йес..." - и ретировался.

"Какая муха его укусила? - думал Овечкин об Оноре с раздражением, стоя посреди гостиной. - Или это какой-то еще неизвестный мне приступ местной автоклавной отчужденности?.."

Голос Оноре прозвучал неожиданно резко:

- Я прошу вас, Жан, впредь никого из посторонних в дом не водить. Сутуловатая фигура дока четко рисовалась в проеме двери. В его руках был пистолет.

Овечкин взорвался. И сказал подчеркнуто спокойно:

- Что это вы себе позволяете, Оноре? Я не снимаю у вас комнату, я такой же хозяин здесь, как и вы. И буду приводить сюда, кого захочу. Не забывайтесь.

Они молча смотрели друг на друга. Овечкин - откровенно зло, а француз скорее всего озабоченно.

- Простите, Жан. Но дело очень серьезное. Думаю, что в скором времени вы многое поймете. За восемь лет здесь я не видел ни одного коммивояжера. Ждите появления новых людей. И учтите, они могут оказаться более опасными для вас, чем для меня. Вуаля.

На этот раз он был прав, наверное, как никогда.

ПАРИЖСКИЕ ДИАЛОГИ ЗА НЕДЕЛЮ ДО ОПИСАННЫХ СОБЫТИЙ

Утро

- Бобби? Наконец! Я не могу дозвониться до тебя уже два часа.

- Мирей? О-гоу! Май литл герл, девочка! Не ждал, рад, счастлив, готов, эт цетера, эт цетера. Откуда, дорогая?

- Из Парижа, естественно. Ты мне срочно нужен.

- О-гоу! Королеве понадобился Бобби, и вот он уже счастлив вдвойне...

- Бобби, это серьезно.

- О'кей. Но кажется, я еще женат... Однако, когда ты в Берне? Дневным?

- Нет, Бобби, вечерним ты в Париже.

- У меня там, кажется, нет дел. Теперь я торгую преимущественно в Центральной Европе, к сожалению. О, Париж! О, Мирей!..

- Я звоню по твоим торговым делам, между прочим. Сделка может оказаться сверхвыгодной.

- Май диа, я уже не верю в такие сделки. Но чтобы встретиться с тобой... Прилечу вечерним и сразу позвоню.

Вечер

Мирей врубила магнитофон на полную громкость. Кассета какой-то сумасшедшей рок-группы.

- Не оглохнем?

- Главное, чтобы оглохли возможные они, Бобби.

- Кто?!

- Ребята вроде тебя.

- О-гоу?!

- Не валяй дурака, Бобби, я знаю, что ты из ЦРУ. Когда-то, очень пьяный, ты сам сказал мне об этом.

- Да-а?.. Май диа, такие разговоры у порядочных людей не считаются.

- Не считаются, не считаются, Бобби. Однако к делу! Некто, похоже, изобрел средство от радиационной болезни. Пока эта версия стопроцентно не проверена, она немного стоит, но доказанная - она бесценна! Надеюсь, ты это понимаешь. Средство от рака по сравнению с этим - сентиментальная забава медиков и старичков. Эта штуковина может перевернуть мир.

- Стоп! Ты понимаешь, как здесь становится жарко?

- Проверь, Бобби! В каждом моем миллионе - твои двадцать процентов.

- Но почему именно мои?

- Такое дело можно доверить только серьезной фирме. Мне нужен весь пакет акций. Сенсация в полную собственность!

- Дело тут не в сенсации. Помолчали.

- Подумай, Мирей. Это из зоны большой политики. Самой большой. Это жернова. Тут ничего невозможно предвидеть. Поэтому хорошенько подумай, девочка. Это говорю тебе я, опытный торговец, Гайлар из Техаса - боевой парень. И пока ты не сказала мне "о-гоу!" - никакого разговора у нас не было. Она рассмеялась:

- О-гоу, Бобби! Проверяй. Источник информации - Луи Кленю.

Днем через два дня

- Мсье Луи, я к вам как представитель специальной комиссии ВОЗ. Прошу ознакомиться с моим мандатом. По письму господина Жиро.