Мой Дагестан

В нашем классе нас было тридцать. Один раз в месяц каждый из нас освобождался от уроков и становился водоносом. За провинность могли поставить на эту работу и на два дня. Впрочем, я и без провинности всегда таскал воду два дня подряд, потому что мой друг и сменщик Абдулгапур Юсупов всегда заболевал, как только подходила его очередь. Помнится, мои дни падали на 7-8 число каждого месяца.

Родник находился за пределами крепости. Туда идти было легко: во-первых, пустое ведро, во-вторых, по тропе, круто сбегающей вниз. Нетрудно догадаться, что на обратном пути все резко менялось. К тому же, орава школьников ждала меня в узком закоулке, вооруженная алюминиевыми кружками. Им хотелось пить. Они бросались к моему ведру, половину вычерпывали, половину расплескивали: легко ли было от них отбиться. А я обязан был донести воду до школы.

Много легенд существует об этом роднике. Вот одна из них, как мне рассказал ее мой отец.

Стены крепости испещрены пулями. На ее башнях много раз сменяли друг друга то зеленые, то красные знамена. В дни гражданской войны крепость то и дело переходила из рук в руки: то белые захватят, то красные отобьют, то в ней засядет Гоцинский, то партизаны Муслима Атаева. Партизаны шесть месяцев защищали крепость от врагов. Но каждый день на два часа прекращалась стрельба. В эти часы жены защитников крепости уходили за ее стены по воду. Однажды полковник Алиханов сказал полковнику Джафарову:

— Давай не пустим женщин к роднику. Пусть отряд Атаева подохнет от жажды.

Полковник Джафаров ответил:

— Если мы будет стрелять в женщин, идущих за водой, то весь Дагестан отвернется от нас.

Так, пока женщины не возвращались с родника, обе стороны соблюдали негласное перемирие…

Когда моей, больной тогда, матери сказали, что ее сыну присудили Ленинскую премию, она вздохнула и ответила: "Хорошая весть. Но я бы обрадовалась больше, если бы услышала, что сын помог бедному человеку или сироте. Пусть отдаст эти деньги для проведения воды в какой-нибудь жаждущий аул. И люди похвалят. Его отец, когда получил премию, отдал все деньги на то, чтобы искали новые родники. Где родник, там и тропинка, где тропинка, там дорога. А дорога нужна всем и каждому. Без дороги человек не найдет свой дом, скатится в пропасть".

Мой отец всегда повторял, что я родился в тот год, когда в Дагестане прорывали первый канал. Его прорыли от Сулака до Махачкалы. "Без воды нет жизни" — этот лозунг, написанный на фанерном листе, несли с собой строители канала.

Вода! Вот сочатся скалы, словно их выжимает чья-то могучая рука. Вот потоки стремительно мчатся с гор, прыгают через камни, бросаются со скал, ревут в теснинах, словно раненые звери, резвятся на зеленых долинах, словно ягнята.

Четырьмя серебряными поясами опоясан мой Дагестан, четырьмя Койсу. Как родных сестер встречают их Сулак и Самур. А потом все они — дагестанские реки — обнимают море.

Огонь и вода — судьба народов, огонь и вода — отец и мать Дагестана, огонь и вода — хурджун, в котором лежит все наше добро.

К престарелым и одиноким людям у нас в Дагестане приходят юноши и девушки, чтобы помочь сделать что-нибудь по дому, по хозяйству. Что же они делают в первую очередь? Рубят дрова для огня и приносят в кувшинах воду. Черные вороны каким-то чутьем знают, в которой сакле потух очаг, они тотчас слетаются и начинают каркать.

Огонь и вода — вот две подписи, два символа, которые стоят под соглашением о сотворении Дагестана.

Половина дагестанских сказок — о смелом юноше, который убил дракона и принес огонь, чтобы в ауле было тепло и светло.

Вторая половина дагестанских сказок — о мудрой девушке, которая хитростью усыпила дракона и принесла воду, чтобы в ауле напились люди и чтобы оросились поля.

Драконы, умерщвленные смелым юношей и мудрой девушкой, превратились в горы, в коричневые каменные горные хребты.

Даг — означает гора, стан — означает страна. Дагестан — страна гор, страна-гора, горная страна, гордая страна — Дагестан.

Как ребенок, что учится читать по складам,

Немало драконов пришлось победить маленькому народу, чтобы всегда иметь огонь и воду. Реки теперь дают свет, вода превращается в огонь. Два изначальных символа сливаются в один.

Очаг и родник — самые дорогие для горца слова. О смелом человеке скажут: "Не человек, а огонь". О бездарном, никчемном человеке скажут: "Потухшая лампа". О плохом человеке скажут: "Он из тех, кто способен плюнуть в родник".

Поднимая чашу с вином, скажем и мы:

Старый горец спрашивал молодого:

— Видел ли ты в своей жизни огонь, прошел ли через него?

— Я бросался в него как в воду.

— Да приходилось ли тебе знать, что такое ледяная вода, приходилось ли бросаться в нее?

— Как в огонь.

— Ну тогда ты уже взрослый горец. Седлай коня, беру тебя в горы.

Поссорившись, один горец говорил другому:

— Разве дым над моей крышей тоньше, чем над твоей? Разве я ходил к кому-нибудь занимать воду? Если ты так считаешь, пойдем вон за ту скалу, там поговорим с глазу на глаз.

А на дверях я видел надпись: "Огонь в очаге горит, входите, гости". Как жалко, что нет у Дагестана таких ворот, на которых можно было бы написать эти слова: "Огонь в очаге горит, входите, гости".

Огонь и правда горит. Не ради шутки, не ради красного словца приглашаем вас: не стесняйтесь, входите, горит огонь в очаге и светла вода в родниках, милости просим!

ДОМ

Аварское слово "ригь" имеет два разных значения, "возраст" и "дом". Эти два значения для меня сливаются в одно. Возраст — дом. Достиг возраста, должен иметь свой дом. Если произнести эту пословицу по-аварски (а у нас есть такая пословица), получается непереводимая игра слов: "ригь — ригь", возраст — дом.

Ну что ж, Дагестан давно уж, надо полагать, достиг зрелого возраста, поэтому у него есть законное и твердое место под солнцем.

Я часто спрашивал у матери:

— Где Дагестан?

— У тебя в колыбели, — отвечала мудрая мать.

— Где твой Дагестан? — спросили у одного андийца.

Андиец растерянно оглянулся вокруг.

Этот холм — Дагестан, эта трава — Дагестан, эта река — Дагестан, этот снег на горе — Дагестан, это облако над головой, разве оно не Дагестан? Тогда и солнце над головой разве не Дагестан?

— Мой Дагестан — везде! — ответил андиец.

В 1921 году, после гражданской войны, аулы наши были разорены, люди голодали и не знали, что будет дальше. Тогда-то делегация горцев и отправилась к Ленину. В кабинете у Ленина посланники Дагестана, ничего не говоря, начали разворачивать большую карту мира.

— Зачем вы принесли эту карту? — удивился Ленин.

— У вас много забот о разных народах, вы не можете запомнить, кто где живет, а мы хотим показать, где находится Дагестан.

Но сколько ни искали горцы, не могли найти родной край, заплутались на большой карте, потеряли маленький уголок земли. Тогда Ленин сразу, не задумываясь, показал горцам на карте то, что они искали.

— Вот это и есть ваш Дагестан, — и весело рассмеялся.

"Да, голова",— подумали горцы и рассказали Владимиру Ильичу, как до этого они были у наркома и тот все допытывался у них, где же находится Дагестан? Сотрудники наркома строили разные предположения. Один говорил, что это где-то в Грузии, другой — в Туркестане. Один даже утверждал, что именно в Дагестане воевал с басмачами.