Творения

55. Посмотри на уши, истерзанные ранами, и пожалей о бремени сдавленной шеи. Разница металлов в этом случае не вызывает облегчения мук. Здесь шею сдавливает цепь, а там сковывают ногу ножные путы. И ничуть неважно то, обременяется ли тело золотом, или железом. Важно то, что в од ном случае сдавливается шея, а в другом затрудняется движение. Ценность тут ничего не значит: вы, женщины, как будто бы боитесь только того, как бы вам не лишиться наказания.[8] Есть ли какая разница в том, осуждает ли вас чужое мнение, или ваше собственное. Вот почему вы даже более достойны сожаления, чем осуждаемые по общественным законам: те желают освободиться (от оков), а вы налагаете их на себя.

56. А как достойно сожаления то положение, при котором намеревающаяся вступить в брак продается, как красота продажной рабыни: ее покупает тот, кто предложит большую цену. Впрочем, сравнительно сносно даже продаются те рабыни, которые часто (сами) избирают себе господ; дева же, если изберет (себе жениха), то это оказывается преступлением; и если не изберет, то следует бесчестие. Хотя бы она была прекрасна и стройна, она и боится, и в то же время желает быть увиденной: она желает для того, чтобы дороже продать себя; боится, чтобы не вменилось в неприличие то самое, что ее видят. А сколько насмешек над (ее) желаниями, сколько (подозрительного) страха за исход сватовства касательно женихов, страха – как бы бедняк не обманул, как бы богач не побрезговал, как бы красавец не посмеялся, как бы знатный не отнесся с презрением.

Глава десятая

57. Скажет кто-нибудь: ты ежедневно поешь перед нами похвалы девственницам. И какой мне толк, если ежедневно я буду распевать одно и то же и не буду иметь никакого успеха? Но (это) не по моей вине. Но вот приходят для принятия посвящения девы из Плаценции,[9] приходят из Бононии,[10] приходят из Мавритании,[11] (приходят для того), чтобы здесь принять покрывало. Вы видите великое дело. Здесь я действую, а в другом месте убеждаю. Если же это так, (то) с целью вас убедить мы постараемся действовать и в другом месте.

58. Что же это значит, что следуют за мной даже те, которые меня не слушают: ужели же не последуют за мной те, которые слушают? Вот я узнал, что очень многие девы желают (последовать моему совету), но матери препятствуют им даже выходить,[12] и – что еще тяжелее, – (это делают) вдовицы, с которыми у меня идет эта беседа, A ведь если бы ваши дочери захотели полюбить человека, то они по законам могли бы выбрать того, кого они хотят. Итак, неужели нельзя избрать Бога тем, которым позволено выбирать человека?

59 Посмотрите, как сладок плод целомудрия, который возрос даже в варварских сердцах. Из самых отдаленных стран, (лежащих) ниже и по ту сторону Мавритании, приведены сюда девы и здесь они желают посвятиться; и вот в то время, как все их семейства в оковах, целомудрие их не знает оков. Та, которая огорчается несправедливостью рабства, исповедует вечное царство.

60. А что мне сказать об этом богатом целомудрием воинстве – бононских девственницах, которые, отрекшись от мирских утех, населяют святилище девства? Без сожительства с мужчинами (contubernali sexu), с помощью присущего им целомудрия они, достигши двадцатеричной чести (vicenarium numerum) и сторичного плода (centenarium fructum), как неутомимые воины непорочности, оставив родительский кров, стремятся в жилища Христа: то воспевают они духовные песни, то добывают (своими) трудами пищу, а равно снискивают своими руками средства для милостыни.

61. А если появится в них чуткость (odor) к отыскиванию девственниц (ведь они прежде всего жаждут того, как бы им представилась возможность поохотиться за целомудрием), – они по всем следам, заботливо оставляемыми преследуют скрывающуюся жертву до самых логовищ. Если же при этом со стороны которой-нибудь мелькнет более приветливое порхание, то ты можешь видеть, как все они поднимаются во всю прыть (своих) крыльев, начинают шуметь перьями, сверкать взмахами (крыльев), – ты можешь видеть, как они окружат летающую (добычу) непорочным ликом целомудрия до тех пор, пока та, восхитившись блистающим сонмом (девственниц), забыв отцовский дом, не войдет в страну целомудрия и в сети непорочности.

Глава одиннадцатая

62. Хорошо поэтому, если для девственницы ревность родителей дышит, как веяние целомудрия; но то еще славнее, если огонь нежного возраста да- же без поддержки (со стороны) старых (людей) сам повергает себя в пламень (in fomitem) непорочности. Приданого лишат родители; но ведь ты имеешь богатого жениха, и, довольствуясь его сокровищем, ты не станешь искать прибыли от отцовского наследства. Вот насколько непорочная бедность превосходит выгоды (от) приданого!

63. И, однако, о какой (девственности) слышала ты, чтобы она за стремление к невинности лишена была законного наследства? Правда, родители оспаривают (наследство), но при этом желают, чтобы их оставили побежденными. Сначала они противятся, так как боятся доверить; часто гневаются, чтобы ты научилась побеждать; угрожают отвержением, чтобы испытать, можешь ли ты не бояться мирского суда; прельщают изысканными приманками, чтобы увидеть, на самом ли деле нельзя соблазнить тебя прелестью разнообразных удовольствий. Посредством принуждений (тебя), дева, упражняют. Вот именно эти желания озабоченных родителей и доставляют тебе первые подвиги. Победи, дева, сначала любовь к родителям. Если победишь дом, (то) победишь и мир.

64. Но допустим, что ожидает вас потеря отцовского наследия. Ужели же потерю бренных и тленных средств не заменит будущее небесное царство? Даже если предположить, что никого нет такого, который покинул бы дом, или родителей, или братьев, или супругу, или сыновей ради царствия Божия, и не согласился бы получить в этом веке всемеро больше: но, однако, – если мы верим в небесные слова, – он в будущем веке будет обладателем вечной жизни (Мф. 19:29). Доверь свою веру Богу; ты, доверяющая (свое) имущество человеку, дай взаймы Христу. Добрый страж отданной в залог надежды возвращает талант твоей веры с многократными процентами. Не обманывает истина, не стесняет предписаниями справедливость, не обольщает добродетель. Если же вы не верите божественным изречениям, то поверьте хоть примерам.

65. На нашей памяти недавно некоторая знатная в мире девица, теперь еще более знатная у Бога, после того как ее стали принуждать к браку родители и родственники, убежала к священному алтарю. Ведь куда же лучше и убежать деве, как не туда, где совершается священнодействие девства?[13] И это еще не конец (ее) смелости. Она, жертва целомудрия, приношение непорочности, стояла у алтаря Божия: она, испрашивая молитвы, то возлагала на (свою) голову десницу священника, то, не имея терпения переждать законный срок, она повергалась к самой важнейшей части алтаря. «Неужели лучше, говорит, меня покроет мафортий,[14] чем алтарь, освящающий самые покрывала. Гораздо более достойно то покрывало (flammeus), на котором ежедневно посвящается глава всех – Христос. Что делаете вы, родственники? Зачем устроением брака вы все еще волнуете душу? Уже давно брак у меня приготовлен. Вы предлагаете жениха? Но я нашла лучшего (жениха). Увеличивайте, насколько будет угодно, богатства, расхваливайте знатность жениха, разглашайте об его могуществе: но я уже имею (в качестве жениха) того, с кем никто не может сравниться: он богат миром, могуществен властью, славен небом. Если и вы имеете такового же (жениха), то я не отклоняю (вашего) выбора; если (же такового) не нашли, то, значит, вы, родители, не заботитесь обо мне, а ненавидите меня».

8

т. е. в виде ношения золота на шее.

9

Город в Галлии, нынешняя Piacenza.

10

Город в Цизальпинской Галлии, нынешняя Bologna.

11

Африканская страна на берегу Средиземн. моря, нынешн. Фец и Марокко.

12

В храм для слушания проповеди.

13

Т. е. где дается обет девства.

14

Maforte – монашеская одежда, употреблявшаяся в древности главным образом в египетских киновиях. Ею покрывались шея и плечи, и видом своим она походила на современный капюшон.