Ваше Благородие

Конечно, Лучников в своем порыве больше интересуется другим вопросом - что может дать России Крым? Хороший вопрос, но вот я - я, лично! - не хочу ей давать ничего.

"Отберут".

"Посмотрим!"

Итак, раздираемый сложными чувствами капитан Верещагин, и унтер Сандыбеков, едва добившийся от американки-канадки-австралийки хоть зачаточного интереса, покинули отель, и отправились в аэропорт, чтобы сесть в самолет до Дели и успеть на рейс Дели-Дубаи-Симфи.

Сложные чувства капитана долго искали себе выход, и неожиданно нашли разрядку на унтере, который попался, что называется, под горячую руку.

- Калон кора, кэп! - вздохнул Шамиль о покинутой девице. - Вэри гарна ханам...

И тут Верещагин слегка сорвался, за что ему почти тут же стало стыдно.

- Послушай, Шэм! - сорвался он, - Будь добр, свой воляпюк употребляй в Крыму. А со мной здесь говори по-русски.

- Виноват, ваше благородие, - жестяным голосом ответил Шэм. Он, по-видимому, серьезно обиделся. Серьезно, но ненадолго. Надолго обижаться он не умел.

Уже в самолете, летевшем в Дели, он спросил тоном примирения:

- Кэп, а вы знаете, кто может считаться гражданином Непала?

Дождался отрицательного кивка и выдал:

- Тот, кто был зачат непальцем и непалкой.

Два капитана

...Еду я на Родину.

Пусть кричат "Уродина!",

А она нам нравится,

Хоть и не красавица,

К сволочи доверчива,

Ну а к нам... Эй, начальник!

Ю. Шевчук "Родина"

Дубаи, 28 апреля, 0742

В Дубаи была пересадка, и нужно было где-то скоротать час до следующего рейса.

Верещагин спустился по трапу, и с наслаждением ощутил под собой твердую землю.

Перелеты он не любил. В самолете набор высоты выглядел каким-то несерьезным. Верещагину нравилось каждый метр вверх отвоевывать у пространства - нечеловеческим напряжением. А тут - как в лифте. Через минуту объявляют: высота - шесть тысяч метров над уровнем моря. Еще через две - девять тысяч метров. Приятного вам полета. Обратите внимание на атмосферный фронт слева. (Атмосферный фронт висел над Каракорумом и Гиндукушем, задевая хвостом за Тянь-Шань - Китайская Стена из свинцовых цеппелинов и статических зарядов) Ориентировочно его высота - пять тысяч метров. (Эфемерный Монблан) Не волнуйтесь, господа, мы удаляемся от этого фронта со скоростью шестьсот километров в час. Кстати, господа, мы сядем совсем не в той стране, из которой улетали! После посадки я попрощаюсь с вами на территории Советского Союза. Уррааа!

В Дели он окончательно испоганил себе настроение покупкой англоязычного выпуска "Курьера". Moscow's breaking silence! - провозглашала "шапка". Москва заговорила, значит. И что же нам говорит Москва? Подписан с Крымом Союзный Договор?

Словоблудие... Ни черта, кроме словоблудия в обычном советском стиле. Что вам еще неясно, господа СОСовцы? Они не желают даже продекларировать для нас те права, которые обещают на бумаге советским гражданам. Это значит оккупация. Несколько дней все неугодные будут вне закона. Надо думать, армия в верхней части списка.

В Дубаи Артем отправился в бар с твердым намерением набраться. Но, попав по назначению, понял, что пить расхотелось, а хочется, наоборот, есть. Мысленно показав себе кукиш, Верещагин остался в баре и заказал "Встречу на Эльбе".

Невозмутимый бармен смешал пять капель "Столичной" с пятью каплями "Джонни Уокер" и поставил этот дринк перед Верещагиным.

Капитан осушил "дринк" и заказал мартини, чтобы пить медленно и печально.

- Russian? - спросил бармен.

- Indeed, - согласился Верещагин.

Бармен утвердил на стойке ополовиненную бутылку мартини, цапнул купюру и повернулся к следующему клиенту.

Верещагин остался у стойки. Садиться ему никуда не хотелось: за время полета на заднице, казалось, уже начался некроз. Ну, если не некроз, так общее онемение. Хотелось дать ногам хоть какую-то работу.

- Простите, милостивый государь... - раздалось над ухом.

- Да, пожалуйста, - отозвался Арт, решив, что он загородил кому-то доступ к телу бармена.

Старичок, ошибочно принятый им в Дели за немца, с некоторым трудом - он уже успел "принять" в самолете - вскарабкался на стул. Врэвакуант, - прикинул Верещагин. Бывший сынок промышленника, а ныне - и сам промышленник, ничего тяжелее собственного члена сроду в руки не брал, держит акции "Эй-Ай-Ти", "Арабат-Ойл" и "Ай-Ти-Эй", имеет жену, трех детей мордатых, яхту и виллу на Южном Берегу. Сейчас будет учить жизни.

- Не имею чести быть знакомым, - буркнул Арт, пытаясь быть достаточно грубым, чтобы отстали, но не настолько грубым, чтобы обиделись.

- Филиппов Антон Федорович, - представился старичок. Сделал паузу для "очень приятно", ничего не услышал и перешил в наступление:

- Я за вами давно наблюдаю, молодой человек. Вы ведь Верещагин?

- Есть немножко, - согласился капитан.

- Так вот, я давно хотел с вами поговорить. Еще в самолете присматривался. Знаете, вы мне нравились. Я гордился тем, что Россия наконец-то заявила о себе... Что русский флаг теперь есть на вершине мира... Но то, что вы сказали после возвращения с К-2 - это не лезет ни в какие ворота, молодой человек!

"Достукался" - мартини сразу показался Артему безвкусным.

Альпинисты редко бывают знаменитыми. Тот случай, который характеризуется словами "широкая известность в узком кругу". Но маленький Крым был таким благополучным, что создатели новостей и акулы пера вцеплялись в любое мало-мальски стоящее событие. Все четыре гималайских восхождения имели очень хорошую прессу... Как правило, большая статья с огромным заголовком вымывалась из памяти читателя на следующий же день - слава Богу, газеты выходили шесть раз в неделю, и в каждом номере было по нескольку больших статей с шикарными заголовками. Артема крайне редко узнавали незнакомые люди. Наверное, старичок специально интересовался альпинизмом...

- Я думал, - Филиппов Антон Федорович отмахнулся от бармена, - думал, что К-2 станет... думал, что вы окажетесь выше мелочной спортивной ревности...

Не он один так думал.

Боже, каким он возвращался с К-2! Какими они все возвращались, какая победа пела у каждого в груди! Исхудавшие, почерневшие от солнца, выработанные до сухого - первопроходцы "Волшебной Линии"! Он двадцать лет шел по этой "Волшебной линии" к этой вершине, пусть не судилось получить К-2 первым, но вот этот маршрут он взял, они все его взяли! Сели в Аэро-Симфи, журналисты налетели со всех сторон: капитан, что вы думаете об Идее Общей Судьбы? Можно ли назвать восхождение на К-2 первым советским восхождением в Гималаях?