Ваше Благородие

Георгий вспыхнул. Впервые он услышал свой титул, признесенный с интонацией ругательства.

- Ну ладно, - сказал он. - Ковыряйся дальше.

Верещагин ковырялся долго - Гия, закончив маршрут, уехал в другое место и не знал, когда закончился его поединок с Красным Камнем. Но осадок остался. Как это так: босяку, который учится в гимназии за деньги налог????????????? ? ?? ?? ?? ?????? ????? ? ??????? ?????????? ???????? ??? ???????????, ?????? ?? ???? ?? ??????? ????????, ??????? ????? ? ???????????? ??????! ???, ??? ? ????, ????, ?????? ?? ????????, ???????? ???? ????! ???????? ?????-??????... Гия свистнет - и он прибежит как миленький, нужно только немного приоткрыть щелочку в допуске к своему сиятельству...

На одной из перемен Гия нашел Артема в классе.

- Слушай, у тебя есть "Пушки Наварона"?

"Пушки Наварона" были у него самого, но нужен какой-то повод для завязывания отношений. Гия прикинул, что у скалолаза-самоучки не может не быть "Пушек Наварона". Небось, воображает себя капитаном Кейтом Мэллори, засранец.

- Есть, - отозвался Артем.

- Дай почитать.

- Приходи.

Георгий на миг потерял дар речи. Не "Когда принести", а "Приходи". Понял? Тебе надо, ты и приходи. До этого никто не приглашал Георгия к себе домой, тем более в пансион - кому охота позориться. Верещагину было охота. Годы спустя Георгий понял, что это был снобизм. Слово "сноб", если кто не знает, произошло от аббревиатуры "S. Nob" - "Sans Nobile", которой в Кембридже и Оксфорде помечали незнатных студентов. Так что Верещагин был снобом в первозданном значении этого слова. И Георгию это неожиданно понравилось. Общение с человеком, которому действительно ничего не нужно, оказалось комфортным. Кроме того, Георгию надоело таскать с собой под стены развеселую компашку. Как-то незаметно Артем вытеснил всех. Он стал напарником Князя по связке, и Гия с некоторой ревностью отметил, что технике Арт учится невероятно быстро. Меньше, чем за год он стал (Гия признал это лишь про себя и со скрипом) лучшим скалолазом, чем свой наставник. Они вместе тренировались, вместе ездили на уик-энды в скалы, вместе ненавидели превозносимого в гимназии Пушкина и читали опального Маяковского, вместе слушали "Битлз", "Роллинг Стоунз", Пресли и Чака Берри, вместе зачитывались Толкиеном и Ле Гуин, наслаждались Маклином, Флемингом и Форсайтом, продирались через Пруста и краснели над Миллером. Оба мечтали о гималайских восхождениях - нога русского альпиниста еще не ступила ни на один из восьмитысячников планеты, так что у них были все шансы оказаться первыми в своей деревне!

Окончив гимназию, Георгий на какое-то время потерял Артема из виду, скованный стальным распорядком жизни курсанта. Через год он, как и предполагалось, уехал в Аннаполис.

Он прожил в Штатах три года, осваивая военно-морскую премудрость, волочась за девушками и побивая в американский футбол команду Уэст-Пойнта (в составе команды Аннаполиса, естественно). С Артемом они переписывались и иногда перезванивались. Начались дипломатические осложнения с Турцией - Гия вернулся в Крым и получил звание офицера, а когда дипломатические осложнения перешли в войну - успел немножко повоевать. Сразу после войны Арт позвонил ему, и они встретились.

Мальчишеская дружба, как и старая любовь, не ржавеет. Но Артем и Гия уже не были теми мальчишками, какими переступили порог гимназии. А в Верещагине эта перемена видна была особенно резко: он стал экстравертней, напористей и жестче. И одновременно - появилась в нем какая-то обтекаемость. Чем-то он стал похож на сверхзвуковой истребитель.

- Класс еще не потерял? - спросил Артем едва ли не с самого начала встречи.

Планы были грандиозны. Верещагин показал графики, полученные факсом из Непала и Индии. Если подсуетиться, можно было забронировать на 75-й год Аннапурну, зимнее восхождение, на 76-й - Канченджангу, на 77-й - Эверест. У Берлиани закружилась голова.

- У нас уже есть полкоманды. Отличные ребята, превосходно лазают. Но маловато experienca на льду. В этом году едем в Альпы, но это не совсем то. Ты можешь по своим американским каналам устроить экспедицию на Мак-Кинли? Совместно с янки, конечно. Посмотрим, наберемся опыта...

Гия понимал, что на этот раз он нужен Верещагину, что без него тот не обойдется. Его позвали не просто как друга - его позвали как влиятельного человека, сына главштабовского полковника, у которого все армейские тузы запросто бывают дома. Экспедиция в Гималаи - удовольствие не из дешевых. Победами на соревнованиях и рекордом скорости на Пти-Дрю Верещагин зарабатывал себе имя, под которое можно найти деньги. Но лучшая "крыша" - Главштаб. Военные - честолюбивый народ и видеть русский флаг в Гималаях многим будет приятно.

Итак, Гия наконец-то понадобился Верещагину как влиятельный, богатый и знатный человек. Это привнесло в их отношения нотку горечи и маленького тайного злорадства. Георгий понял, что мальчишеская дружба умерла. Они оба стали мужчинами, офицерами, ветеранами турецкой кампании. Мужчины должны были строить отношения заново. И это им удалось.

***

"Питер-турбо" Георгия вписался в парковочное место едва ли не впритирку Берлиани был лихой ездок.

Артем, полировавший джинсами декоративный чугунный кнехт, поднялся ему навстречу.

- Привет! - он на секунду за???????? ? ?????? ???????, ??? ?? ??????????? - ?? ????? ?????? ???????? ?????????. ?? ????? ???????????...

- Ох, я боялся, что ты не успеешь! - Князь отступил на шаг назад, оглядывая друга.

- Зря боялся.

- Зачем ты ехал вообще?

- А как я мог не поехать? Проел плешь всему Главштабу, а потом отказался? Да Старик убил бы меня на месте. Слушай, мы будем обсуждать все это на свежем воздухе или пойдем в клуб?

Клуб "Синий якорь", как и все остальные офицерские клубы Острова, представлял собой смесь бара, ресторана и игорного дома. Верещагин не любил офицерские клубы и крайне редко посещал их, ему не нравилась атмосфера табачных курений и мужской сплетни, перегара и крапленого азарта. Но по принципу прятания листьев в лесу, он счел офицерский клуб идеальным местом для дружеской встречи двух офицеров. Их диалог растворился в репликах понтеров и банкометов, соударениях биллиардных шаров, тихих блюзовых аккордах, англо-французской болтовне, перемежаемой беззлобным русским матом, и прочих звуках симфонии "Доблестное белое офицерство на отдыхе".