Белый Трибунал

20

Сержант Отборного полка Оршль был доволен: очередной приказ обещал приятное, хоть и загадочное разнообразие. Все-таки с какой стати понадобилось арестовывать доктора Фламбеску? Иностранец, казалось бы, утомительно безобиден, однако верховный судья счел эту безобидность обманчивой. У ЛиГарвола, разумеется, есть основания для такой уверенности, он никогда не предпринимает ничего без веских на то оснований, да и не сержанту требовать объяснений от верховного судьи. Тем не менее человеку свойственно задумываться, и среди Солдат Света ходило множество разнообразных слухов. Общее мнение пришло к выводу, что последний декрет дрефа, осуждавший Мух - и призывающий без суда казнить любого члена этой организации - позволил верховному судье заняться менее важными делами. Поговаривали, кстати, что ЛиГарвол добился опубликования декрета дрефа Лиссида ценой согласия смягчить приговор почтенному Дремпи Квисельду. Если прошлый опыт чего-то стоит, верховный судья не из тех, кто выпускает попавшуюся добычу, однако вполне способен на маневры. Простому смертному нечего и надеяться проникнуть в мысли Гнаса ЛиГарвола, однако одно оставалось несомненным - прошла не одна неделя, весна перешла в лето, а Дремпи Квисельд был все еще жив.

Вскоре после заката Оршль подогнал к Солидной площади закрытый фургон. Уличное движение в этот час почти прекратилось, да и прием у доктора закончился, так поток экипажей не загораживал подъезд к дому номер шестнадцать, а в приемной, надо полагать, больше не было слабонервных дамочек, склонных визжать и падать в обморок при виде мушкета.

Они остановили фургон и высыпали наружу, не обращая внимания на боязливые взгляды прохожих. Бегом к дому номер шестнадцать, парадная дверь распахнута пинком, и перепуганный домовладелец выскакивает на шум из своих комнат.

В тот же миг почтенный Айнцлаур был схвачен, закован, вытолкнут наружу и зашвырнут в фургон. О нем можно было больше не беспокоиться.

Доктор Фламбеска дверей не запирал. Оршль провел своих людей в пустую приемную и дальше, в комнаты. Стрелианец оказался в собственном кабинете. Не в пример многим другим, Тик-так не пытался загородиться законом, выпрыгнуть в окно или спрятаться в каминной трубе. Он преспокойно сидел за столом и на пришельцев взглянул не только без страха, но даже без удивления.

– Фламбеска из Стреля, - объявил сержант Оршль. - Именем Белого Трибунала вы арестованы.

– Сержант, я в вашем распоряжении, - любезно отозвался доктор. - Позвольте узнать, в чем я обвиняюсь?

– Вам сообщат об этом в должное время, - ответил Оршль.

– Понимаю. Перечень моих преступлений еще не составлен, с серьезным видом кивнул Фламбеска.

Лицо его было скрыто тенью широких полей шляпы, однако Оршль готов был поклясться, что в голосе Тик-така прозвучало нечто, весьма напоминавшее насмешку. Странно, но едва ли стоит внимания. Злодеи перед лицом неотвратимой гибели часто строят из себя невесть что. К счастью, позерство Фламбески не дошло до оказания открытого сопротивления, и Солдаты Света сноровисто и быстро заковали доктора в кандалы.

С этого момента он не сказал ни слова и безразлично наблюдал, как солдаты обыскивают его комнаты. Сержант Оршль считал полезным позволить арестованному присутствовать при следственных процедурах. Его опыт подсказывал, что стоит выдержать поток сменяющих друг друга претензий, упреков, обвинений, проклятий, мольб и слез ради возможности увидеть, как дрогнет лицо подозреваемого при виде разоблачающих улик.

Однако Фламбеска и глазом не моргнул. Ни когда солдаты шарили в ящиках стола, на полках и в секретере, ни когда они вспарывали штыками подушки, обои и валики диванов в гостиной и приемной, ни когда они рылись в платяном шкафу и в сундуке в спальне. Ни даже тогда, когда со дна одного из выпотрошенных сундуков появилась на свет вещь, способная мигом отправить ее владельца в котел.

Под грудой всяческого барахла лежал заботливо обернутый в черный бархат предмет. Оршль собственноручно извлек находку, и чутье подсказало ему, что в его руках наиценнейшая улика.

Сорвав черную обертку, он увидел овальное зеркальце в стальной раме, исписанной таинственными знаками. То ли незнакомые буквы, то ли символы, то ли просто украшения. Оршль испытал мгновенное разочарование - сокровище обернулось обычной безделушкой - но тут он взглянул на свое отражение, и азарт сыщика вспыхнул в нем с новой силой. Зеркало странно искажало лицо: глаза, нос и уши выглядели в нем уродливо преувеличенными, в то время как лоб, рот и подбородок едва можно было разглядеть. Конечно, не диво, за медяк в любом балагане увидишь то же самое. Правда, припомнил Оршль, в ярмарочных зеркалах отражение мутное и неясное, а здесь - на удивление четкое.

Что ж, просто стекло подороже…

Странность обнаружилась, когда отражение начало постепенно меняться. Сержант, остолбенев, смотрел, как вылезают из орбит глаза, раздуваются ноздри, а уши расправляются, словно у летучей мыши. Лицо и голый череп в зеркале покрылись мягкими шишечками, из которых прорезались маленькие пристальные глазки с вертикальным, как у ящерицы, зрачком. Очень скоро все изображение покрылось ровным слоем немигающих глаз. Сквозь Него видны были только ноздри и складчатые кожистые Уши.

Что это - сон наяву, или он сходит с ума? Оршль потряс головой, однако картина в зеркале не изменилась. Сержант повертел зеркальце - та же картина, сменившаяся вдруг отражением одного из его подчиненных: здоровенного, коротко стриженного новобранца, имени которого Оршль еще не запомнил. Ничем не примечательный парень, но зеркало изобразило его со свиным рылом, из пасти прорезались кривые клыки, на голове появилась рыжая жесткая щетина, а здоровая румяная кожа превратилась в гниющее мясо.

Подняв глаза, сержант встретился взглядом с арестованным.

– Что это такое? - угрожающе спросил Оршль.

– Я не скажу вам, сержант, - отозвался Фламбеска.

– Что ж, пока можете не говорить. По крайней мере, вам больше не приходится удивляться, в чем вас обвиняют, - сержант завернул находку и сунул ее в карман. В глубине души он был удивлен. Кто бы мог ожидать такого от Тик-така?