Страница 33 из 60
- Может, лучше вам чайку выпить?
- Какой чай! - огрызнулась та. - Мне фенобарбитал не помогает!
Снова она уткнулась в экран телевизора. Ведущий, полный, хорошо одетый молодой человек, спрашивал, доверительно поглядывая с экрана:
- Изменится ли политика фонда после этого трагического события?
На экране появилась молодая ухоженная женщина с высокомерным, надменным лицом и узкими злыми губами.
- Смерть моего мужа, - заговорила женщина заученным тоном, - никак не скажется на политике благотворительного фонда. Фонд по-прежнему будет всеми доступными средствами оказывать помощь малоимущим гражданам, в первую очередь пенсионерам и лицам преклонного возраста...
- Скажите, Римма Петровна, - в кадре появился тот же ведущий, - скажите, существуют неопределенные слухи о завещании вашего покойного мужа, в котором...
- Незачем идиотские сплетни повторять! - зло выкрикнула женщина, резко повернувшись к журналисту. - Забыл, с кем говоришь? Вы все у меня... - Тут до нее, видимо, дошло, что она находится в кадре, и, с усилием справившись со своим лицом, она изобразила кислую улыбку и проговорила:
- Мой покойный муж не оставил никакого завещания, и по закону - я его единственная наследница...
При этом она снова повернулась лицом к камере - я заметила, как на ее шее синими искрами сверкнули крупные бриллианты, - и продолжила прежним заученным тоном:
- Главным принципом деятельности благотворительного фонда по-прежнему останется наш лозунг: "Спешите делать добро!"... А если какие-то непорядочные средства массовой информации пытаются очернить доброе имя нашего фонда, то мы выясним, кто стоит за этой компанией, и применим к ним адекватные меры воздействия!
В кадре снова появился журналист и произнес:
- Мы беседовали с Риммой Петровной Караваевой, вдовой недавно скончавшегося бизнесмена...
- Вы будете слушать про Мишку или в телевизор пялиться? - вернул нас к жизни истеричный голос хозяйки.
- Конечно, конечно, - засуетилась Луша, - может быть, вам все-таки водички?
Та только отмахнулась и продолжала.
Года через два, когда все ремонты были сделаны и новая мебель куплена, вдруг совершенно случайно у Эли объявилась тетка. То есть тетка эта была всегда, но Эля не поддерживала с ней отношений. Тетка, довольно вздорная старуха, занимала две комнаты в коммунальной квартире - да-да, вот в этой самой квартире, где мы с вами сейчас находимся.
В этом месте рассказа несчастная Эвелина Павловна снова схватилась дрожащими руками за сигарету, а мы с Лушей опять обменялись понимающими взглядами.
Элина тетка обратилась к племяннице по поводу своих многочисленных болезней. Эля устроила ее на обследование, и у тетки обнаружили панкреатит, тромбофлебит, пиелонефрит и хроническое воспаление седалищного нерва. От расстройства она потеряла аппетит и слегла. Эля вынуждена была ездить к ней три раза в неделю. Михаил часто расспрашивал жену о здоровье ее тетки, и на лице его всегда появлялось задумчивое выражение...
Однажды он вызвал жену на разговор. Дело в том, сказал он, что тетка очень больна, Эля и сама это видит. Поскольку Эля ее единственная родственница, то именно ей придется за теткой ухаживать. И будет только справедливо, если потом (боже упаси, он не хочет приближать этот момент!), когда с теткой все будет кончено, ее жилплощадь достанется Эле. Все было бы прекрасно, если бы удалось просто оставить приватизированные комнаты по завещанию. Но дело в том, что теткин дом, несмотря на его ужасное состояние, а может быть, как раз поэтому, находится под защитой государства и жилплощадь нельзя приватизировать. Он, Михаил, специально узнавал и консультировался у специалистов. В этом случае тетка может только прописать к себе племянницу на предмет ухода за ней. А потом, когда две комнаты достанутся Эле, они поменяют все это на большую трехкомнатную квартиру на Петроградской или в историческом центре с видом на Неву...
Михаил был нежен и убедителен и еще очень настойчив. И Эля согласилась, тем более что тетка явно дышала на ладан. Дочку пришлось тоже выписать из квартиры на Пушкинской, потому что ребенок должен быть прописан вместе с матерью. Внешне все осталось по-прежнему.
К лету тетка немного ожила и уехала в далекую деревню к давней подруге. Эля, идиотка этакая, еще радовалась, что не нужно мотаться три раза в неделю ухаживать за больной.
Неприятности начались в сентябре. Тетка вернулась из деревни помолодевшая лет на двадцать. Там, на хуторе, нашелся один народный целитель, ведун и травознай, который отпаивал ее целебными отварами, забалтывал бесконечными разговорами и до того заморочил голову, что она не то чтобы уверовала в его талант, но просто забыла о болезнях. Это бы еще ладно, все же тетка была родная, и Эля никогда не желала ей смерти, но она привезла своего целителя с собой, не в силах с ним расстаться. И вышла за него замуж и прописала его в своей комнате! А что Эля могла сделать, это же не ее жилплощадь...
На теткиной свадьбе гуляли все родственники, Михаил был тоже. Он очень внимательно смотрел на тетку с мужем, и на лице его появилось все то же задумчивое выражение.
Через две недели он снова вызвал Элю на разговор. Он очень хорошо относится к ней и ее дочери, начал Михаил, но жизнь - сложная штука. Он встретил другую женщину и хочет на ней жениться. Он надеется, что Эля его поймет и не станет чинить препятствий к разводу, тем более что делить им нечего. Общих детей у них нету и жилплощади тоже.
Когда до Эли дошло, что он подаст на развод и выбросит их с дочкой из квартиры на Пушкинской в дремучую коммуналку к тетке и ее знахарю, в глазах у нее потемнело и в голове застучали по железу тысячи молотков. Она схватила первое, что подвернулось под руку, - бронзовый старинный подсвечник - и бросилась на этого негодяя.
Мерзавец был начеку. Он подставил руку, и подсвечник процарапал эту руку до крови. Подлец тут же побежал в травмопункт и взял справку о побоях, после чего накатал заявление о разводе. Из-за отсутствия общих детей развод прошел без препятствий. С тех пор Эля живет в этой трущобе.
Тетка выбросила из головы все свои болезни. Теперь она бегает, как лось, ест все подряд и даже вечерком распивает со своим муженьком водочку, настоянную на лечебных травах.
- Это она нам дверь открыла - такая высокая, в русском сарафане? - спросила Луша.
- Ну да, у них же теперь бизнес, - усмехнулась Эвелина Павловна, - на теткиного целителя большой спрос. Рекламу в газетах видели - старец Афанасий? Так это он и есть...
Она снова сорвалась с места и стала бегать по комнате.
- Еще Мишка - алкоголик на мою голову. Старец его лечит, так лучше бы он этого не делал. Он когда пьет, то тихий, только по утрам денег на пиво просит. А когда у него трезвый период, то все ко мне пристает. Давай, говорит, Эвелина, поженимся, я пить совсем брошу, сменяем наши две комнаты на однокомнатную квартирку, нет, ну вы представляете?
Тут она снова хрипло захохотала, как гиена, и я не выдержала и присоединилась к ней.
- Ладно, девочки, успокойтесь, - воззвала Луша, - все-таки, где нам вашего бывшего мужа искать? По старому адресу?
- Я ничего про него не знаю и знать не хочу! - отрезала Эвелина. - Он мне всю жизнь покалечил. Если бы он меня от мужа не сманил, я бы сейчас в Америке жила на всем готовом!
Оказалось, что первый муж Эвелины Павловны, оставшись один, полностью окунулся в научную работу, закончил наконец диссертацию, послал свое резюме во все медицинские центры США и вскоре уехал туда работать по контракту в небольшой город, она даже не знает точно какой.
Эвелина снова трясущимися руками закурила сигарету.
- Может, все-таки валерьяночки? - Луша пошла по второму заходу.
- Я сама врач! - привычно буркнула Эвелина. - Какая уж тут валерьянка, мне даже тазепам не помогает!
- Телефончик не подскажете, тот, что в квартире на Пушкинской? - не отступала Луша.
Эвелина зарычала, и мне показалось, что сейчас она бросится на Лушу. Но та посмотрела на разозленную хозяйку кротким взглядом, и Эвелина продиктовала телефон по памяти.