Смерть - дело одинокое

Проехав ярдов двадцать, он затормозил, немного подумал, дал задний ход, повернулся, чтобы посмотреть на меня, и закричал:

- Святый Боже Иисусе! А доказательства? Черт вас побери! Доказательства где?

И я с такой поспешностью вытащил из кармана правый кулак, что чуть не разорвал куртку.

Я выставил кулак вперед и наконец-то разжал дрожащие пальцы.

- Вот одно, - сказал я. - Вам известно что-нибудь про это? Нет. А мне известно? Да. Знаю я, кто этот старик? Знаю. А вы знаете его фамилию? Нет!

Крамли положил голову на скрещенные на руле руки и вздохнул.

- Ладно. Выкладывайте.

- Это, - начал я, глядя на комочки мусора в руке, - это маленькие А, крошечные Б и тоненькие В. Целый алфавит, буквы, выбитые компостером из трамвайных билетов... Вы ездите на машине и давно всего этого не видели. А я, бросив ролики, только и делаю, что хожу пешком или езжу на трамвае. Я в этих бумажках по самые уши!

Крамли медленно поднял голову, стараясь не выказывать своего интереса и нетерпения.

Я продолжал:

- Этот старик всегда набивал такими бумажками свои карманы на трамвайной остановке. Он разбрасывал их, как конфетти, в канун Нового года и в июле и кричал: "Счастливого Четвертого июля!" Когда я увидел, как вы выворачиваете карманы этого бедняги, я сразу понял, что знаю, кто это. Ну, что скажете?

Наступило долгое молчание.

- Черт! - Казалось, Крамли молится про себя: глаза у него закрылись, как мои всего минуту назад. - Помоги мне, Господи! Садитесь.

- Что?

- Садитесь, черт побери! Придется вам доказать то, что вы сейчас сказали. Вы думаете, я идиот?

- Да. То есть, я хочу сказать, нет. - Я с трудом открыл дверцу, так как все еще прятал левый кулак в кармане. - А вот эти водоросли сегодня ночью кто-то оставил возле моих дверей и...

- Заткнитесь и возьмите карту.

Машина рванулась вперед.

Я вскочил в нее в последний момент и порадовался, что успел застегнуть ремень.

* * *

Мы с Элмо Крамли вошли в пропахшее табаком помещение, где днем всегда было темно, как на чердаке.

Крамли взглянул на пустующее место между стариками, - они клонились друг к другу, словно высохшие плетеные стулья.

Крамли шагнул вперед и, протянув руку, показал им слипшиеся буквы-конфетти.

У стариков было уже два дня, чтобы собраться с мыслями и подумать о пустующем между ними месте.

- Сукин сын, - прошептал кто-то из них.

- Если коп, - проговорил другой, блеснув глазами на бумажную массу в руке Крамли, - если коп показывает мне это - значит, он нашел это в карманах Уилли. Хотите, чтобы я его опознал?

Двое других стариков отвернулись от говорившего, как будто он сказал что-то неприличное.

Крамли кивнул.

Старик трясущимися руками оперся о трость и стал подниматься. Крамли попытался было ему помочь, но старик наградил его таким яростным взглядом, что детектив отступил.

- Обойдусь!

Старик с силой застучал палкой по деревянному полу, словно хотел наказать его за плохие новости, и скрылся за дверью.

Последовав за ним, мы очутились в дымке, дожде и тумане, то бишь в Венеции, на юге Калифорнии, где Бог только что выключил свет.

Старику, когда мы входили в морг, было восемьдесят два года, когда выходили - не меньше ста десяти, он даже не мог больше опираться на трость. Глаза погасли, и он не стал отбиваться, когда мы помогали ему добраться до машины. Не умолкая, он причитал:

- Боже мой, Боже мой, кто же это его так безобразно обстриг? И когда? - Он нес чепуху, чтобы хоть как-то отвлечься. - Это вы умудрились? - восклицал он, ни к кому не обращаясь. - Кто это сделал? Кто?

Я знал, но ничего не сказал. Мы вытащили старика из машины и подвели к тому месту на холодной скамье, где он сидел всегда и где его ждали другие старики, делая вид, будто не заметили нашего возвращения. Они сидели, устремив глаза кто в потолок, кто в пол, им не терпелось, чтобы мы ушли, а они смогли бы решить, как поступить - отвернуться от изменника, каким стал для них их старый друг, или придвинуться к нему поближе и согреть своим теплом.

Мы с Крамли пребывали в глубоком молчании, пока ехали к дому, где продавались канарейки. К дому все равно что пустому.

Я остался за дверью, а Крамли зашел в комнату старика взглянуть на голые стены и прочесть бесконечно повторявшееся имя "Уильям, Уилли, Уилл, Билл, Смит, Смит, Смит", нацарапанное стариком в надежде обрести бессмертие.

Выйдя, Крамли оглянулся на удручающе пустую комнату.

- Господи Боже, - пробормотал он.

- Вы прочли, что написано на стене?

- Прочел все. - Крамли огляделся и с неудовольствием осознал, что так и не отошел от двери и смотрит в комнату. - "Он стоит в холле". Кто там стоял? Крамли обернулся и смерил меня взглядом. - Вы?

- Вы же знаете, что не я, - сказал я, попятившись.

- Полагаю, я мог бы арестовать вас за взлом и проникновение.

- Но вы этого не сделаете, - нервно ответил я. - Эта дверь и все двери в доме не запираются годами. Любой может войти. Кто-то и вошел.

- Откуда я знаю, что это не вы нацарапали своим собственным ногтем эти чертовы слова на стене для того только, чтобы у меня волосы встали дыбом и чтобы я поверил в вашу абракадабру?

- Почерк на стене дрожащий - ясно, что царапал старик.

- Вы могли подумать об этом заранее и подделать каракули.

- Мог, но не подделал. Боже мой, что нужно, чтобы убедить вас?

- Больше, чем мурашки у меня на коже, вот что я вам скажу.

- Тогда,- я снова засунул руки в карманы и сжал кулаки, водоросли все еще были спрятаны и ждали своего часа, - тогда остальное наверху. Поднимитесь. Посмотрите сами. А когда спуститесь, расскажете, что увидели.

Крамли склонил голову набок, снова по-обезьяньи посмотрел на меня, вздохнул и стал медленно подниматься по лестнице, словно старый продавец обуви, несущий по сапожной лапе в каждой руке.

На площадке он долго стоял, как лорд Карнарвон перед гробницей Тутанхамона. Потом вошел. Мне казалось, я слышу, как призраки старых птиц шелестят крыльями, рассматривая его. Слышу шепот мумии, встающей из речного песка. Но это встрепенулась у меня в душе старая подружка - муза, жаждущая сенсаций.

На самом же деле я слышал, как Крамли ступает по песку, покрывавшему пол в комнате старухи и заглушавшему его шаги. Вот он дотронулся до клетки раздался металлический звон. Потом я услышал, как он наклоняется, чтобы ухом уловить ветер времени, доносящийся из пересохшего изболевшегося рта.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.