Честное слово

Роберт Блок

ЧЕСТНОЕ СЛОВО

Перевод с английского Л.Брехмана

В 14.27 Хомер Ганс, банковский кассир, вошел в кабинет своего босса, президента Первого национального банка.

- Хочу вам кое-что сказать, - пробормотал он в некотором замешательстве. - Это касается резервного фонда. Я украл из него 40000 долларов.

- Вы - что сделали?!

- Я растратил сорок тысяч долларов из резервного фонда, - уже более уверенно повторил Хомер. - Между прочим, я несколько лет этим занимаюсь, и никто ничего даже не заподозрил. Около трети денег я проиграл на бегах, а остальная часть пошла на оплату одной уютной квартирки. Глядя на меня, никак ведь не подумаешь, что я содержу блондинку на стороне, верно? Хотя, может быть, вы бы и подумали, если б знали, каково бывает дома.

Президент нахмурился:

- Ну, мне ли не знать, каково может быть дома... - И сделав глубокий вдох, он выпалил: - Я ведь тоже, между нами говоря, содержу блондинку. Правда, она у меня крашеная.

Хомер помолчал, потом, вздохнув, грустно признался:

- Если уж начистоту, то моя - тоже крашеная.

Между 14.28 и 14.43 произошло довольно много интересных событий. Образцовый племянник заявил своему богатому пожилому дяде, что тот может катиться к черту и больше не портить ему жизнь. Не менее образцовый муж сообщил своей жене, что давно ненавидит и ее, и детей и искренне желает всем им скорой смерти. Продавец-виртуоз в обувном магазине посоветовал покупательнице не тратить время на примерку туфель малых размеров, а пойти и купить себе пару солдатских сапог. В одном из консульств иностранный дипломат запнулся в середине цветистого тоста и молча вылил содержимое своего бокала на лысину американского представителя.

И...

- Господи, боже мой! - воскликнул Уолли Тиббетс, главный редактор "Дейли экспресс". - Неужели все с ума посходили?

Репортер Джо Сэттерли молча пожал плечами. |

- За девять лет работы в этой газетенке мне еще ни разу не приходилось останавливать пресс. А сейчас хоть выкидывай полтиража и начинай печатать заново. Но нам придется сидеть и ждать, пока наконец не выяснится, что к чему. У меня сейчас великолепного материала на двадцать первых страниц - и я ничего не могу пустить в номер: слишком невероятно.

- Что, например? - невозмутимо спросил Сэттерли.

- Да что угодно. Вот, пожалуйста: наш сенатор только что сделал заявление о своей отставке - утверждает, что не соответствует должности. Профсоюзный деятель, недавно построивший для своего союза новое огромное здание, взял и застрелился. Полицейские участки не справляются с потоком людей, которые желают срочно сознаться во всевозможных преступлениях - до убийства включительно. И это еще не самое поразительное - вы пойдите, послушайте, что творится в отделе рекламы. Никто уже не хочет помещать объявления, наша рекламная полоса пустует. Три крупнейших в городе торговца подержанными машинами только что расторгли с нами договор.

- Так что же все-таки происходит? - довольно равнодушно поинтересовался Джо Сэттерли.

- Вот это я и хочу узнать. И как можно быстрее. - Уолли Тиббетс поднялся. - Найдите кого-нибудь, кто может все объяснить. Например, в университете. Лучше всего начать с факультета естественных наук.

Сэттерли молча кивнул и вышел.

По всему городу машин на улицах почти не было, а с пешеходами творилось что-то непонятное. Многие бежали куда-то, не разбирая дороги, другие двигались медленно, механически или просто стояли, глядя в пустоту. Лица утратили привычную невозмутимость. Кто смеялся, кто плакал. На траве университетских газонов лежали обнявшиеся пары, а в двух шагах от них другие пары яростно дрались. Сэттерли равнодушно смотрел на них и ехал не останавливаясь.

В 15.02 он затормозил у административного корпуса. На краю тротуара пританцовывал от нетерпения дородный мужчина. Похоже было, что ему нужно или такси, или в туалет, причем срочно!

- Извините, пожалуйста, - обратился к нему Сэттерли.

- Декана Хэнсона я смогу найти в этом здании?

- Я - Хэнсон, - буркнул тот.

- Меня зовут Сэттерли. Я из "Дэйли экспресс"...

- Боже милостивый, там уже знают?!

- Что знают?

- Да нет, ничего, это я так... - Хэнсон покачал головой. - Сейчас я с вами никак не могу поговорить. Мне необходимо найти такси, иначе я никогда не попаду в этот аэропорт.

- Вы покидаете город?

- Нет. Я должен добраться до доктора Ловенквиста... Это он всему причиной...

Сэттерли открыл дверцу:

- Садитесь. Я довезу вас до аэропорта. А по дороге поговорим.

С запада подул холодный ветер, и солнце испуганно спряталось за облаком.

- Гроза будет, - встревоженно пробормотал Хэнсон. - Хоть бы этот дурак проклятый успел приземлиться...

- Ловенквист - он ведь возглавляет стоматологическое отделение? - спросил Сэттерли.

- Да, это так, - вздохнул Хэнсон. - Хватает и того, что постоянно пишут всякую чепуху о сумасшедших ученых, - теперь еще сумасшедший дантист!

- А что он натворил?

- Взял напрокат самолет, поднялся в воздух и выпускает сейчас из баллонов свой газ. - Хэнсон опять вздохнул: - Я заурядный декан, научных исследований не веду, занимаюсь исключительно выпрашиванием денег у наших богатых выпускников. Но даже до меня дошли слухи, что Ловенквист создал новый обезболивающий препарат - вроде пентотала или амитала натрия, однако значительно более мощный.

- Эти препараты используются в психотерапии для наркогипноза, верно? спросил Сэттерли. - Их еще называют "сывороткой правды"?

- Только у него-то не сыворотка, а газ.

- Ну да, - кивнул Сэттерли. - Так он, значит, дождался ясного безветренного дня и осчастливил наш город с самолета "газом правды"? Я правильно понял?

- Вот именно, - ответил Хэнсон. - Я вынужден это признать - лгать-то я не могу. Никто больше не способен лгать. Очевидно, газ настолько сильный, что достаточно одного вдоха. На кафедре психиатрии мне наговорили массу всякой ерунды: исчезновение внутреннего торможения, действия в обход сознания, негативизм... Но все это сводится к тому, что газ действует. Все, кто был на улицах, в комнатах с открытыми окнами или помещениях с кондиционером, получили какую-то дозу. Иными словами, почти весь город. И никто теперь не в состоянии произнести ложь. Никто даже не хочет! лгать.