Страница 77 из 108
Фаррелл заснул и проснулся от толчка в бок, которым наградил его локоть Хамида когда общество уже начало расходиться. Еще полусонный он спросил:
- Ну как? Имеется у нас план предстоящей игры?
- Лучший план в мире, - ответил Хамид. - Лупить врагов по головам, держаться подальше от сумаха и улепетывать со всех ног при первых признаках появления Эйффи. Не план, а конфетка.
Фаррелл пришел на собрание в одеждах Лиги - трико, туника и сшитая для него Джулией кружевная сорочка - собственно, все явились в костюмах, кроме Хамида, прибывшего прямиком из своей почтовой конторы и щеголявшего светло-коричневыми брюками, белой с короткими рукавами рубашкой и (несмотря на жару) узеньким красным галстуком, элегантным, точно змея. Уличные прохожие, миновав Хамида и Фаррелла в ласково душной ночи, останавливались, оборачивались и долго смотрели им вслед. Хамид сказал:
- Пожалуй, не стоит мне больше пить Вильямов мед. Его уже можно заливать в баки модельных аэропланов.
- Насколько я понимаю, он его к войне наготовил, - сказал Фаррелл. А вы все-таки думаете, что Эйффи покажется? Симон вон клянется, что она пообещала Девяти Герцогам или кому там...
- Дорогой мой, я не думаю, я знаю! - Хамид остановился. - Симон просто-напросто старается отвлечь своих людей от мыслей о том, кто будет стоять в этой битве на стороне Гарта. Мы же, черт побери, превосходим их числом чуть ли не вдвое. Вы полагаете, что старина Гарт не в курсе? Полагаете, что он полез бы в драку с такими шансами, если бы не имел собственного простенького плана игры?
Голос Хамида звучал уже выше и мягче обычного, напоминая речитатив, которым он излагал сагу о Святом Ките.
- О, нам предстоит узреть феерию об одной женской роли- прямая трансляция из Лас-Вегаса - и когда она завершится, уже не останется ни малейших сомнений, ни тени неопределенности относительно того, кто у нас в Лиге звезда первой величины. И еще предстоит нам узреть смерть.
Они прошли два квартала, прежде чем Фаррелл смог заставить себя поверить в последнюю фразу Хамида настолько, чтобы ее повторить. Хамид заморгал:
- Я действительно так сказал? Ну, не говорил ли я вам, что с медом пора завязывать? Он заставляет меня откалывать бардовские штучки, причем так, что я и сам их не замечаю, - Хамид умолк и молчал, пока они не прошли еще одного квартала, а после тихо добавил: - Нет, это неправда. Просто с бардами такое случается время от времени.
- Смерть, - повторил Фаррелл. - Но чья? И каким образом?
Однако Хамид уходил вперед - на памяти Фаррелла он еще никогда не шагал так быстро, красный галстук через плечо относило за спину.
- Случается, голос сам начинает нести неведомо что. Не обращайте внимания.
Дальше он молчал почти до того угла Парнелл-стрит, на котором Фарреллу предстояло свернуть к дому Джулии. Только здесь он задумчиво произнес:
- Поговаривают, что наш общий царственный знакомый больше не гуляет по улицам. Приятно слышать об этом, - но последняя фраза, казалось, содержала в себе оттенок вопроса.
Фаррелл ответил:
- Он в больнице. Истощение, нелады с почками, легкая анемия и пара других радостей, приобретаемых, когда долго живешь на помойке. Кроме того, он слишком припозднился с очередным визитом к дантисту, и к тому же в больнице его держат, как это у них называется, "под наблюдением", поскольку он с большим трудом вспоминает, кто он и в каком времени находится. Но в общем, дело идет на поправку.
- Ну что же, теперь мне жаль, что я сразу не сказал вам о нем всей правды, - произнес Хамид. - Буду с вами откровенен, я не был уверен, сумеете ли вы в достаточной мере понять, то что я мог бы вам рассказать.
Он прервал рассерженный отклик Фаррелла.
- Да-да, я помню, мы оба видели то, что сделала Эйффи, но поймите, я видел также, как более сотни вполне разумных людей наотрез отрицали нечто, совершенное ею прямо у них на глазах. Так сказать, развоплощая содеянное, понимаете? Им пришлось изменить свою память о нем, о Мике, чтобы устранить противоречия из своих представлений о случившемся. Я видел, как они это делали. Господи, ведь именно он помог основать и организовать всю эту чертову Лигу, и все-таки через две, от силы три недели он у них обратился всего-навсего в еще одного спятившего негра, выбыл вследствие самовольной отлучки, переметнулся в туземцы - ничего не поделаешь, с неграми это, к сожалению, нередко случается, - голос его дрожал, дрожала рука, сжимавшая предплечье Фаррелла, и Фаррелл позавидовал не то чтобы непредвиденной, но все же неожиданной грации, с которой Хамид умел выплескивать свои чувства. - Если вам когда-нибудь захочется увидеть настоящую колдовскую работу, понаблюдайте за людьми, защищающими свои удобства и верования. Только там вы ее и найдете.
- Почему же вы-то остались в Лиге? - спросил Фаррелл.
Ему ответил Хамид, почти уже полностью овладевший собой:
- Лиге нужен летописец, а мне - материал для летописей. Я ведь тоже должен думать о своих удобствах.
На углу он отрывисто пожелал Фарреллу спокойной ночи, повернулся, чтобы уйти, но, поколебавшись, добавил:
- Знаете, почему еще я заговорил с вами о Мике - вы, я думаю, уже поняли, что, когда случилось то, что случилось, он и Джулия составляли какое-то подобие пары, - Фаррелл кивнул, а Хамид продолжал: - В общем-то, это было не очень серьезно. Я бы сказал так: кое-что между ними осталось незавершенным.
- Это их дело, - сказал Фаррелл. - С другой стороны, этот ваш голос - я о завтрашней смерти - вот это, по-моему, дело наше. Я думаю, нам следует обратить на него внимание.
Хамид фыркнул.
- А он ничего нам больше не скажет, потому что не знает ни хрена, но глаза его, когда он похлопал Фаррелла по плечу, не улыбались. - Хорошо, обратим, хоть я и не вижу, что мы тут можем предпринять. Вечная морока с этим внутренним голосом барда - он никогда не дает указаний, поддающихся расшифровке. Ну ладно, до встречи на острове.
Когда Фаррелл пробрался в дом, Джулия крепко спала. С горечью думая о том, что она опять до ночи просидела в больнице, рядом с Микой Виллоузом, он поставил будильник на три часа. Все же, когда он вставал, Джулия, мгновенно проснувшись, повернулась и потянулась к нему.