Страница 48 из 108
- Еще один музыкант? Да, конечно.
Круглые, глубоко сидящие глаза пробежались по телу Фаррелла, словно по автомобилю, стоящему на смазочном стенде.
- Как вы узнали? - спросил Фаррелл. - Только потому, что я пришел с музыкантами?
- Ну, и это тоже, - ответил Джон Эрне. - Но главным образом потому, что вы ежились каждый раз, как я едва не попадал кому-нибудь по руке.
Он вытянул перед собой, ладонями вниз, покрытые бледными волосками руки и весело окинул их взглядом. Даже при раскрытых ладонях узловатые костяшки пальцев выступали наружу, два ногтя на правой руке потрескались и почернели.
- Пока достается в среднем одному пальцу в год, - задумчиво сказал он. - Правда, позапрошлой весной мне во время mкlйe сломали руку.
Ладони у него были меньше, чем у Фаррелла.
Ученики сидели и стояли, прислонясь к стене, они стянули шлемы и дышали через открые рты. Все они только-только превратились из отроков в юношей кроме Маттео деи Серви и щуплого мужчины, сидевшего в сторонке, склонив голову на шлем, который он держал на коленях. Когда мужчина поднял голову, Фаррелл увидел, что это японец.
- Не так уж мы и бережем свои руки, - запротестовал Феликс Аравийский. Он кивнул в сторону Маттео, уже начавшего упражняться со щитом, делая обманные выпады и отступая. - Вон, полюбуйтесь на него, совсем готов. Подождите следующего Турнира Святого Кита, вы увидите, как он будет носиться по полю, набрасываясь на все, способное двигаться.
Маттео взглянул в их сторону, улыбаясь, как на отпускной фотографии.
Джон Эрне беззлобно хмыкнул и отвернулся от Маттео, принявшись разглядывать ремешок, которым была обмотана рукоять его меча.
- Ни на какой турнир он не выйдет, и вы это отлично знаете.
Фаррелл заметил, что зубы у него самых разных размеров - скорее ассортимент, чем комплект - а нос был по меньшей мере однажды сломан.
- Музыкантам приходится постоянно упражняться, - сказал Джон Эрне. Но я еще не встречал музыканта, который был бы собой доволен. Поэтому они никогда и ни в чем не идут с тобой до конца.
Фаррелл во все глаза смотрел на него, а инструктор продолжал:
- Что они умеют, так это учиться. Возьмите хоть вашего друга, ему достаточно лишь показать, как производится обманное нападение или как использовать щит в ближнем бою, и он усвоит урок быстрее всех в классе, потому что привык думать о технике. Но честно говоря, я предпочел бы, чтобы он вообще не лез в подобные дела. Он выучится и тому, и другому, и третьему и чем лучше у него будет получаться, тем сильнее я буду злиться на него, а почему - он так никогда и не поймет. Нет, правда, я предпочел бы, чтобы он в это не лез.
- Боже мой, - медленно произнес Фаррелл. В голову ему пришла Джулия, и он почувствовал, как у него по лицу расползается улыбка. Он сказал: - А мы с вами похожи.
На этот раз тускло-желтый взгляд остановился на нем в некоторой задумчивости.
- Да? Меня хватает только на то, чтобы серьезно относиться к чему-нибудь одному, если вы это имели в виду, - он грациозно пожал плечами, теребя двумя пальцами козлиную бородку. - Здесь за мной давно укрепилась репутация обладающего обширными познаниями чудака. Меня приглашают на занятия по истории, я показываю кое-что и рассказываю о жизни, построенной на уже не существующих принципах. Рассказываю о рыцарстве, чести, prouesse[*], об игре по правилам и наблюдаю за тем, как у них вытягиваются лица.
Фаррелл с испугом ощутил, как и у него при этих словах что-то стало сдвигаться в лице.
Хамид беспечно сказал:
- Конечно, слушая вас, они начинают нервничать, Джон. Это ведь Авиценна, люди здесь благосклонно относятся к теоретическому насилию, к каким-нибудь повстанцам в Парагвае, подрывающим никому не известных, но безусловно неприятных людей. Точно так же они любят и Средневековье, вынося, так сказать, за скобки все его неприятные стороны. А вы пугаете их, им начинает казаться, что это птеродактиль залетел к ним в аудиторию, хлопает крыльями, орет и гадит. Слишком уж вы настоящий.
Круглые глаза, казалось, сморгнули, не закрываясь, как глаза попугая.
- Динозавр. Вы и вправду так думаете? - Джон Эрне издал смешок что-то заурчало в ноздрях, не более. - И все же это мое время.
Он наклонился и с силой похлопал Фаррелла по колену.
- Время оружия. Дело даже не в том, что у каждого есть пистолет, дело в том, что каждый хочет сам стать пистолетом. Людям хочется превратиться в пистолеты, в ножи, в пластиковые бомбы, в служебных собак. Время, когда что ни день открывается десять новых заведений, в которых преподают карате, когда школьников третьего класса обучают кун-фу, а мать с портрета Уистлера владеет черным поясом айкидо. Я знаком с одним малым, тихо обитающим на неприметной улочке, так он целое состояние нажил на savate, это что-то вроде французского кик-боксинга.
Фаррелл наблюдал за лицом инструктора, все еще пытаясь определить, сколько же ему лет. Двигаясь или разговаривая, он выглядел совсем молодым, но улыбаясь, сильно старел.
- Бесчисленные разновидности искусства самозащиты, - продолжал Джон Эрне, - и каждый занимается им всего-навсего потому, что боится грабителей или полиции, или оттого, что это один из путей дзена. Но никакое новое оружие не может долго оставаться неиспользованным. Очень скоро улицы заполнят миллионы людей - заряженных, взведенных и с отчаянным нетерпением ожидающих, когда кто-нибудь нажмет на приделанный к ним курок. И кто-то непременно сделает это - достаточно будет одному человеку толкнуть другого или косо посмотреть на него, вот тогда все и начнется.
Он раскрыл ладонь и подул на нее, словно сдувая пушок одуванчика.
- Воздух наполнится таким количеством смертельных рефлекторных движений и старинных приемов обезоруживания противника, что все вокруг заволочет голубая дымка. И единственное, что будет слышно - это как граждане Соединенных Штатов, все до последнего, рубят друг друга ребрами ладоней по шеям.
- И к чему тогда все ваше рыцарство? - тихо спросил Фаррелл.
Маттео деи Серви и еще один ученик начали отрабатывать приемы владения мечом и щитом, кружа один вокруг другого странной ковыляющей поступью, такой же, как у инструктора. Ротанговые клинки они держали на уровне шлемов и, отводя их назад до почти горизонтального положения, молотили друг друга по венцам щитов в едва ли не фехтовальном ритме, продолжая между тем кружить и кружить. Джон Эрне наблюдал за ними, постукивая ногтями по своему щиту.