Страница 14 из 18
Это было известно всем простым смертным в Дижоне.
Выскользнув из комнаты дяди, графиня де Монсальви прошла к себе и оделась. Несмотря на обещание, Жак де Руссе не зашел к ней после ареста "семьи" Ля Верн. Сейчас было самое время самой выяснить, как проникнуть к пленнику...
Она вышла из дома, не встретив ни души. Симона еще утром уехала осматривать свои владения в Фуасси. Слуги же исчезли как по мановению волшебной палочки. Не видно было даже Готье и Беранже.
Когда Катрин оказалась на улице, ей все стало понятно; люди собрались вокруг позорного столба, где орудовали подручные палача. Сам мэтр не опускался до такой работы - нужно было надеть железный ошейник на шею вора. Но преступник был такой толстый, что ошейник мог его задушить. Старания подручных и гримасы несчастного вызвали у толпы громкий хохот. Беранже и все слуги Симоны были там.
Катрин недовольно окликнула своего пажа.
- Вам нравится этот спектакль, Беранже?
Юноша, покраснев, смотрел на нее ясным взглядом.
- Нет, госпожа Катрин. Но Готье сказал мне ждать его здесь. Больше мне нечем заняться и...
- Понятно. А где же Готье в такой час?
- Я не знаю, слово чести. Мы играли в мяч, как вдруг он заметил какого-то мужчину, спускающегося по улице. Он остановился я сказал: "Иди заканчивай без меня. У меня есть дело поважнее, - и бросился догонять этого человека. Он мне не позволил пойти с ним и приказал ждать, не двигаясь с места. Но, если надо, я пойду с вами...
- Ни к чему. Дождитесь Готье, раз он просил вас об этом. Я же пойду, помолюсь в соседнюю церковь. А ему передайте, что лучше не преследовать неизвестных в незнакомом городе.
Катрин отправилась к церкви Нотр-Дам, задаваясь вопросом, что могло взбрести в голову Готье, если он бросился за первым встречным. Но она была уверена, что, учитывая ловкость и сообразительность юноши, с ним не произойдет ничего дурного. В любом случае ей не нужны были провожатые. Она хотела встретиться со своим другом Руссе с глазу на глаз. Посещение церкви послужило лишь предлогом. Но она все-таки зашла туда на минутку, чтобы избежать обмана. Перед тем как приступить к выполнению священной миссии, ей было необходимо обратиться к Богоматери, перед которой, будучи еще девушкой, она провела столько часов, а став женой бургундского казначея - пролила столько слез!
Она была уверена, что снова почерпнет там силы, а если у алтаря никого нет, то Матерь Божья просветит ее. Катрин не любила молиться в толпе. Ей были необходимы тишина, полумрак и покой пустынного нефа. Тогда ей казалось, что Бог существует лишь для нее одной, душа ее освобождалась от земных забот и устремлялась к одной вечности.
Ей это совершенно не удавалось среди городских кумушек, которые заученно гнусавили гимны и молитвы, думая об ужине для своих мужей...
К счастью, у алтаря, где стояла необычная статуя Богоматери, никого не было. Видно было лишь мерцание свечей. Катрин, взяв свечу, зажгла ее и, преклонив колени, принялась с чувством молиться о спасении пленного короля. Вдруг она заметила, что просит за себя, желая, чтобы все побыстрее закончилось и она смогла бы как можно скорее отправиться в Монсальви.
Ей казалось, что минули годы, столетия, с тех пор как она уехала из дома. На самом деле прошло всего шесть месяцев. Но в разлуке с любимыми время тянется в сто раз медленнее.
Успокоенная молитвой, Катрин, отдав последний поклон, собиралась было выйти из храма, но причитания нищего монаха остановили ее.
- Подайте во имя всех страждущих и вашего спасения, благородная госпожа! Да будьте благословенны на земле и прославлены на Небесах.
Катрин машинально открыла кошелек, как вдруг плаксивый голос сменился радостным шепотом.
- Благословляю судьбу, которая привела сюда самую прекрасную женщину Запада! Небо вернет этому городу процветание, если сюда вернулась госпожа де Брази!
С удивлением посмотрела она на этого человека в черной монашеской рясе с заостренными чертами заросшего лица, на котором особенно выделялись живые светлые глаза.
Из глубины памяти всплыло его имя.
- Брат Жан, - воскликнула она, улыбаясь. - Вы теперь на этой паперти?
Лицо мужчины покраснело от удовольствия.
- Вы так прекрасны, благородная госпожа, и у вас такая хорошая память, я счастлив, что вы меня не забыли.
- А я так рада видеть вас в добром здравии, брат Жан. Впервые она познакомилась с лжемонахом еще до первого замужества. Он был знатоком по части попрошайничества и мошенничества. В тяжелое для Катрин время он со своим другом нищим Барнаби попытался оказать ей большую услугу, в результате чего Барнаби погиб. Катрин не могла этого забыть!
- Вы хотите сказать, - начал было Жан с горькой усмешкой, - что уже давно должны были сгнить мои кости. Да, нелегко выжить в наше время, но мне хочется жить, радоваться синему небу, хорошему вину и красивым девушкам. Но вы не ответили на мой вопрос, прекрасная госпожа: вы вернулись к нам?
Катрин покачала головой:
- Я уже не госпожа де Брази. Я живу далеко, среди овернских гор, а здесь лишь на два дня. Да к тому же, думаю, что монсеньор Филипп меня не помнит...
- Монсеньор Филипп ничего не помнит из времен своей юности! - процедил сквозь зубы монах. - Вы говорите, что он не помнит о вас, но он не вспоминает и о своей столице. Он живет во Фландрии, далеко от нас. И Дижон, такой оживленный и процветающий когда-то, становится захолустьем. Увидев вас, я решил, что вернется старое доброе время, но я ошибся. Теперь нам не остается ничего другого, как служить тюрьмой королю...
Пораженная подобным упреком нищего, Катрин достала из кошелька золотой и сунула его в грязную руку.
- Что вам известно о плененном короле, Жан? Что о нем говорят в городе?
- Никто ничего не знает или знает слишком мало! Говорят, что его охраняют лучше, чем сокровища Святой Часовни, вот и все!
Жан вдруг замолчал. Он внимательно посмотрел на Катрин из-под пыльного капюшона.
- Вы им интересуетесь? выдохнул он. - Зачем? Она колебалась лишь мгновение. Она уже давно знала, что может доверять этому человеку, какой бы черной ни была его душа.
- Я служу королеве Иоланде, его матери. Она очень беспокоится и послала меня узнать, жив ли он, по крайней мере.