Страница 3 из 15
* * *
К вечеру следующего дня, за ужином, мы вновь вернулись к прежней теме. Первым не выдержал я, признаюсь... - Любимая, это... ну, не очень больно? - Нет. - Она сразу поняла, о чем я, и, отставив чашку, взяла мою ладонь в свои. Ее глаза были ласковы и печальны. - Почему ты спрашиваешь? - Так... обычно в фильмах ужасов человека ломает, корежит, у него меняются формы, трансформируются кости и мышцы, растут зубы, лезет шерсть... Все это сопровождается жуткими криками, слезами, судорогами. Как это происходит у тебя? - Наверное, это труднообъяснимо... В полнолуние я ощущаю своеобразный зов, словно сама кровь иначе движется в жилах, сердце бьется по-другому, даже зрение меняется. Я вижу тонкие миры, ощущаю вокруг себя иную сущность вещей, запахов, цвета... Кожа становится такой тонкой, что кажется - ветер проходит сквозь меня. Потом мгновенный всплеск боли, сладкой до умопомрачения... Все человеческое исчезает - и я смотрю на мир глазами волчицы. Я оказываюсь в другом месте, другом измерении, другом мире, если хочешь... - Эти... миры, они всегда разные? - Да. Или, вернее, их несколько, иногда попадаешь в один и тот же. Это бывает лес, пустыня, заброшенный город. Я помню какие-то смутные обрывки самых ярких впечатлений, в основном это связано с бегом за кем-то или от кого-то. Охота, погоня, бой. Когда происходит акт возвращения в прежнее тело, я не успеваю запомнить. Но это всегда бывает только здесь, только в этом мире. Там я не могу стать человеком, хотя убеждена - именно те миры насыщены магией до предела. Возможно, нам позволяют в них лишь заглянуть, но не разрешают в них жить. - Нам? - немного удивившись, переспросил я. - Нас несколько. Я иногда вспоминаю свой бег в стае. Среди настоящих волков были и волки-оборотни. У них совершенно другой, по-человечески осмысленный взгляд. Мы сразу узнаем друг друга и стараемся держаться подальше. Там есть огромный серебристо-серый волк, его взгляд наполняет меня ужасом. Я не могу объяснить почему... Мне кажется, что я ощущаю исходящее от них зло. Мы разные... Если бы они могли меня догнать, то обязательно бы убили. - Любимая, ты уверена, что от этого нельзя никак излечиться? - Глупый... - Наташа опустила голову, нежно потерлась щекой о мою ладонь и грустно закончила: - Ты думаешь, я не пыталась? Я перепробовала все, даже ходила в церковь. Кончилось тем, что один священник убедил меня согласиться на экзерсизм. Он утверждал, что ночью в церкви путем специальных молитв ему наверняка удастся изгнать из меня дьявола. Я оказалась такой дурой, что пошла... Когда наступила полночь, я разделась и встала у алтаря, этот тип пошел ко мне, пуская слюну от похоти... Как меня не стошнило?! Потом был мгновенный переход... Вернувшись в свое тело, я обнаружила его тихо скулящим под какой-то скамьей. Он прижимал к груди правую руку, располосованную волчьими клыками... - И это священник?! - Он тоже человек, не стоит его осуждать. - Знаешь... - Я замолчал, не в состоянии четко сформулировать обуревавшие меня чувства. - Я очень хочу тебе помочь. И очень за тебя волнуюсь... не бегай там... где попало. - Родной мой, милый, единственный... Никогда за меня не переживай, я же ведьма. - Ты - моя жена, - строго напомнил я. - Не будешь слушаться - применю физическую силу! - Прямо сейчас? - кокетливо изогнулась она. - Слушай, а мне как-нибудь нельзя с тобой? - Нет. Ни-ког-да! Даже думать об этом не смей. - А что? Ты - ведьма, я переквалифицируюсь в колдуны. Почему тебе можно, а мне нельзя? - Так, Сергей, слушай меня внимательно. - Ее голос заметно похолодел, а в глазах мелькнули недобрые искорки. - Если ты меня любишь, если ты хочешь, чтобы мы были счастливы, - обещай мне никогда не лезть в Темные миры! - Обещаю. А что такое Темные... Тут она встала с табуретки и поцеловала меня. Около часа мы были очень заняты... Смутно помню, о чем она еще просила; я, конечно, все обещал. Да Боже мой, разве возможно отказать такой женщине?! Меня слегка напрягало, что я так легко забыл свои клятвы, или, вернее, сами клятвы-то я помнил, а вот по поводу чего... Но, с другой стороны, ведь всегда можно переспросить. Если бы я только знал, как скоро... Проснувшись утром, я тихо встал с кровати, чтобы не разбудить еще дремлющую жену. Поставив чайник, я прошел в ванную, умылся, почистил зубы, выйдя, вновь завернул на кухню взять все необходимое для романтичной подачи кофе в постель. Но, видимо, шум воды или скрип двери разбудил Наташу. Она уже открыла глаза и сладко потягивалась, когда я вошел. - Доброе утро, милый... - Договорить она не успела: взглянув на ее лицо, я выронил поднос. Чашки вдребезги, сахар рассыпался по полу, сгущенное молоко медленно вытекало из уцелевшей розетки... Губы моей жены были перепачканы подсохшей кровью! Она все поняла. Подхватив халат, опрометью бросилась в ванную, а через пару минут сквозь плеск воды мне послышались сдавленные рыдания. У меня самого был такой шок... Я всерьез задумался о том, каково интеллигентному человеку в действительности связать свою жизнь с настоящей ведьмой. Происходящее начинало слегка действовать на нервы, а если честно, то я впервые почувствовал признаки скользкого, безоглядного страха... Потом мне стало стыдно. Мои покойные родители никогда не простили бы своему мальчику трусости. "Сон разума рождает чудовищ...", по знаменитому офорту Гойи. Разберись, а уж потом бойся, если и вправду есть чего. В действительности ни один мир не в состоянии показать нам таких ужасающих монстров, которых рисует наше же воображение. Не знаю, как я должен был поступить в данной ситуации: устроить допрос с пристрастием, все простить и забыть навеки, просто пожалеть, немедленно развестись, отправить ее в монастырь на покаяние или в научный институт для серьезного изучения... Не знаю. Ясно было одно - ей плохо. Я пошел в ванную. Она сидела на холодном кафельном полу, закрыв руками лицо, и тихо по-девчоночьи ревела. Я сел рядом, силой подтянул ее к себе, и на моей груди она разрыдалась еще более бурными слезами. Возможно, я что-то говорил, как-то пытался утешить... Все слова забылись, вряд ли они были важными и многозначительными. Те, у кого на руках хоть раз безоглядно плакала любимая женщина, меня поймут. Можно говорить все, что угодно, значение имеют не сами слова, а их тональность. Я убаюкивал ее своей неуклюжей лаской, и вскоре Наташа притихла, лишь иногда судорожно-нервно вздыхая. Мне не хотелось ее расспрашивать. Если она так рыдала, то, значит, положение на самом деле куда хуже, чем я мог бы предполагать... Она отводила взгляд, словно боясь прямо посмотреть мне в глаза. Я легко поставил ее в ванну и заставил принять теплый душ. Сам растер полотенцем, обернул в махровую простыню и на руках унес в кухню. Она все время молчала, но, когда я попытался усадить ее на табурет, чтобы налить чаю, тихо попросила: - Не отпускай меня, мне страшно... Тогда я осторожно сел сам и постарался поуютнее устроить ее на моих коленях. - Расскажи, тебе легче станет. - Но ты же видел... ты же сам все видел... - Не надо. Не кричи и не плачь больше. Я не брошу тебя одну. Только, пожалуйста, расскажи мне все... - Я... я же почти ничего не помню... - сбивчиво заговорила она, шмыгая распухшим от слез носом. - Там был город... мы куда-то бежали стаей. Потом я отстала, мне почудился запах страха из дверей какого-то дома. Я вошла... город давно заброшен, там никто не живет, но здесь оказалась девочка. Маленькая, очень худая и бледная, лет пяти... Она испугалась и закричала. Кажется, на ее крик пришли другие волки, те... оборотни. - Что было дальше? - Не знаю... не помню... я не могла... Боже мой, неужели на моих губах была ее кровь?! Наташа смотрела на меня совершенно безумными глазами, а я не знал, что ей ответить. Наверное, она надеялась на то, что я большой, умный и сильный, что все само собой как-то исправится, сладится, изменится, если еще крепче прижаться ко мне, то все снова станет хорошо. Я гладил ее по голове, как ребенка, которому приснился страшный сон. - Сережа! У тебя дрожат руки... - Я знаю, любимая... не обращай внимания, это нервы. - Ты... из-за меня? - Конечно. Я, наверное, никогда не смогу не принимать твои проблемы близко к сердцу. Я волнуюсь за тебя... - Завтра луна пойдет на убыль. - Слабое утешение... А что мы будем делать в следующем месяце? - Не знаю... - Послушай, - вдруг вспомнил я. - Но ведь астрономически полнолуние длится лишь одну ночь, если быть точным, даже несколько часов. Почему же-ты превращаешься в волчицу уже почти неделю? - Это зов. Пока глаз человека видит полную луну - Силы Тьмы берут свое. Обычно именно семь дней каждого месяца мы приобретаем возможность перекидываться в зверя. Хотя я... о чем говорю? Какая возможность? Можно подумать, го кто-нибудь спрашивает наше мнение... Чужая воля безжалостно превращает меня в волка и выбрасывает в неведомый мир. Любимый, - Наташа вновь пристально вгляделась мне в глаза, ее черты исказились болью, - я не могла убить ребенка! Ты веришь мне? - Верю. Я не лгал ни ей, ни себе. Где-то глубоко в подсознании зрела твердая уверенность, что моя жена ни в чем не виновата. Да, кровь... Да, на ее губах... Да, она - ведьма. Но она моя жена, и я буду последним подонком, отказывая ей в помощи и защите. Что-то не так в том неведомом мире. Разберемся без суеты...