Страница 40 из 120
Только она-то этих чувств не испытывала.
Осознав всю меру своего унижения, девушка залилась горючими слезами. Она ответила на поцелуй, она дала волю упоительно-острым ощущениям, которые разбудил в ней этот человек! О, какими же сказочно-прекрасными оказались эти ощущения! Восхитительными! Но ведь наверняка они греховны и постыдны! Сколько ни бей себя в грудь, от правды не убежишь. Да она и вообразить не могла, что обнаружит в себе столько глупости, необузданности и бесстыдства! Да, она согрешила и сознавала это - и тем не менее все ее существо еще трепетало при воспоминании об испытанном наслаждении. Розалинда подавила вздох и резко встряхнула головой, отказываясь принимать очевидное. Да, он искусный соблазнитель, но и она оказалась более чем усердной ученицей. Если Черный Меч и раньше не желал расставаться со смехотворной выдумкой насчет их предстоящего венчания, то что он возомнит теперь?
Краем рукава Розалинда вытерла слезы на глазах и на щеках. Что же теперь делать? - вопрошала она себя, свернувшись клубочком в просвете между корнями дуба. Как она осмелится взглянуть ему в лицо? Теперь и впрямь будет невозможно заставить его молчать об обручении. Розалинда снова заплакала и спрятала лицо в ладонях. Зачем она позволила ему еще больше закабалить себя?
Ко силы девушки были на исходе. Съежившись под плотным пологом ветвей старого дуба и стараясь отгородиться от резкого света нового дня, Розалинда перешагнула тот порог, что отделяет явь от забытья. Ее душа отвергала ужасную реальность жизни, и только сон обещал отдохновение.
Но и во сне ее преследовали ясные серые глаза и непреодолимое притяжение зовущих губ.
***
Когда Эрик нашел девушку, он невольно поддался очарованию картины, представшей его взору. Розалинда умчалась от него в слезах, охваченная гневом и ужасом: по ее мнению, она поцеловала убийцу, преступника, человека из простонародья! Он не сомневался, что воспитание и спокойная жизнь под защитой надежных стен замка никак не могли подготовить ее к подобным треволнениям. И наслаждение, которое она получила от поцелуя, наверняка не только удивило, но и устрашило ее.
Он тоже получил удовольствие, живо напомнил себе Эрик при виде уснувшей девушки. Он вовсе не хотел тогда отпускать ее, но подумал, что она слишком перепугана и надо дать ей время прийти в себя. Поэтому он позволил ей убежать и спокойно ждал. Деваться ей было некуда, и если она проведет немного времени в одиночестве, то, возможно, это пойдет ей на пользу. Да и самому Эрику тоже требовалось кое о чем поразмыслить, и, лежа на маленькой полянке и разглядывая небо в просветах ветвей, он решил, что заставит Розалинду выслушать правду. Если она увидит его в ином и лучшем свете, если узнает о его благородном происхождении, то, возможно, мысль о браке с ним уже не покажется ей столь ненавистной. Эрик был почти уверен, что она не стала бы долго противиться утехам брачного ложа. Сейчас, глядя на хрупкую фигурку, свернувшуюся калачиком в неприветливых объятиях корявых корней, Эрик поклялся во что бы то ни стало добиться доверия Розалинды. Образ лесной нимфы снова возник у него в голове. Розалинда выглядела такой нежной и уязвимой, но он-то знал, что она намного сильнее, чем кажется на вид. Эта девушка сумела спастись от разбойников и решительно отправилась за помощью. Находясь в таком отчаянном положении, она сумела найти в себе достаточно отваги, чтобы предъявить права на помощь незнакомца, который, по всей видимости, был способен на самые грязные преступления. И она пошла на столь страшный риск с единственной надеждой - заручиться его помощью, посулив хорошую награду.
Эрик покачал головой, любуясь сияющей волной волос цвета красного дерева, окутывающих шею и руки Розалинды. Кисть одной руки лежала поверх тяжелой темной пряди. Какая маленькая рука! И ножка тоже белая и мягкая. Как и все ее тело под этой бесформенной хламидой, которая на ней надета. Но его грудь помнит упругость ее грудей, и Эрику знакомы плавные крутые изгибы ее фигуры. Она вовсе не девочка-подросток, а женщина - взрослая и вполне созревшая для замужества.
При этой мысли Эрика кинуло в жар. По закону Розалинда уже замужем - за ним, и он готов исполнить свой обет. Наградив крепким словечком собственный неуемный пыл, он опустился на одно колено, чтобы взять Розалинду на руки. Он стерпел ее своенравную вспышку, но нельзя было допускать, чтобы она оставалась одна, без присмотра и защиты.
Розалинда проснулась не сразу. Ей чудилось, что она плывет, поднимается со своего холодного неудобного ложа и парит в теплой колыбели где-то над землей. В ее постели в Миллуорте тоже было тепло и спокойно. Но почему-то она знала, что это вовсе не старая знакомая кровать, а нечто другое: жаркое и несокрушимое. Розалинда пошевелилась и неохотно открыла глаза.
Сначала Розалинда подумала, что все еще спит. Эти глаза и эта улыбка грезились ей во сне. Потом она ощутила, что объятие горячих рук стало крепче, и поняла, что это не сон. Черный Меч бесцеремонно разгуливал по лесу с нею на руках, словно она какая-то ценная добыча, которую он только что украл!
- Отпусти меня, - потребовала возмущенная Розалинда, стряхивая остатки сна.
- Чуть погодя, - ответил Черный Меч с легкой улыбкой.
- Нет, сейчас же! - запротестовала Розалинда, прилагая отчаянные усилия, чтобы вырваться из стальных объятий. Она пинала его ногами, колотила по груди и по плечам, но добилась лишь того, что он крепче стиснул ее, хотя лицо у него слегка омрачилось.
- Ты не имеешь права так своевольничать! Убери руки, ты, мерзкий мужлан! Ты отвратительный... отвратительный...
Черный Меч внезапно разжал руки, и Розалинда, взвизгнув от мгновенного испуга, тут же уцепилась за его шею, чтобы не рухнуть на землю. Но он и сам подхватил девушку.
Какое-то мгновение Розалинда находилась лицом к лицу со своим недругом. Ее руки все еще обвивали его шею, а он, держа ее за талию, крепко прижимал девушку к себе, но так, что ее ноги не доставали до земли. Розалинда мгновенно осознала, что это куда более опасная позиция, нежели прежняя, и, как выяснялось, намного более волнующая. Их взгляды, встретясь, застыли в немом противоборстве. Но затем выражение его глаз изменилось. Они засверкали, как будто внутри зажегся огонь. И тогда он дал ей соскользнуть вниз вдоль литого тела.