Страница 18 из 31
- Лично я не стану никого просить поменяться, - сказал Бут. - Так дело не пойдет. Я достаточно побыл обезьяной, и мне это не нравится. Мне стыдно быть обезьяной, когда родился я человеком. Поэтому у меня язык не повернется просить кого-то стать обезьяной вместо меня.
Наступило неловкое молчание. Все понимали, что Бут прав. Дороти была готова заплакать от жалости к нему, а прекрасное лицо Озмы было печально. Страшила похлопал себя по голове, чтобы та лучше думала, а Железный Дровосек пошел в дом как следует смазать себе суставы, ибо боялся, что несчастье, выпавшее на долю Бута, заставит его заплакать, а от слез на железе может появиться ржавчина. Император же очень гордился своим отполированным до блеска телом - гордился вдвойне, ибо уже однажды его лишился.
Многоцветка-непоседа протанцевала по садовым дорожкам раз десять, но она слышала слова Озмы и поняла, что дело Бута плохо. Но и танцуя, дочь Радуги могла ясно соображать, и внезапно она придумала неплохое решение. Она подошла к Озме и сказала:
- Ваше величество! Все это случилось по вине великанши госпожи Юп. Она по-прежнему живет в своем замке и радуется при мысли о том, что заколдовала на всю жизнь Бродягу Бута. Она веселится нашей неспособности избавиться от Зеленой Мартышки. Ну что ж, если нельзя от нее избавиться, то пусть она существует. Только теперь ее облик должна принять женщина, придумавшая ее. Это и будет ей справедливым наказанием. Наверное, даже отсюда ты можешь превратить госпожу Юп в Бута, а потом Бута из Зеленой Мартышки в самого себя.
Услышав это, Озма просияла.
- Спасибо, Многоцветка, - сказала она. - Задача эта вовсе не из легких, но я попробую. Попытка не пытка.
14. ЗЕЛЕНАЯ ОБЕЗЬЯНА
Друзья вошли в дом, где Джинджер по просьбе Озмы поставила на огонь котел с водой. Правительница Страны Оз застыла перед огнем молчаливая и серьезная, а все остальные, понимая, что сейчас начнется важный и сложный магический обряд, тихо стояли поодаль. Только Многоцветка то и дело выходила из дома и возвращалась, пританцовывая и что-то напевая себе под нос. Ей было не по себе в четырех стенах, но она двигалась так грациозно и бесшумно, что ее перемещения напоминали солнечные лучики и никого не раздражали.
Когда вода вскипела, Озма взяла два пакетика с порошком, бросила их содержимое в котел и размешала веткой миндально-пирожного куста. Волшебный отвар она налила в широкое блюдо, которое Джинджер поставила на стол. Когда он остыл, то сделался похожим на серебро, и на его поверхности отражалось все как в зеркале.
Друзья окружили стол, а Дороти даже взяла на руки Тотошку, чтобы и он мог видеть. Озма провела своей волшебной палочкой над блюдом, и на зеркальной поверхности показался замок Юп. В гостиной сидела его хозяйка в шелковом платье. Она вязала себе новый кружевной передник взамен того, что у нее отобрал Бут. Она явно нервничала, словно подозревала, что за ней подсматривают. Великанша то и дело озиралась по сторонам, ожидая неведомой угрозы. Возможно, инстинкт чародейки предупредил ее о том, что против нее готовится заговор. Бут обратил внимание, что она нашла способ выбраться из спальни. Теперь она снова расположилась в гостиной. Он также решил по жестокому выражению лица великанши, что она задумала отомстить им, как только довяжет Волшебный Передник.
Но Озма продолжала водить палочкой, и фигура великанши стала съеживаться, уменьшаться, пока на ее кресле не оказался Бродяга Бут. Великанша поняла, что ее заколдовали, и опрометью бросилась к зеркалу. Увидев, что оттуда на нее смотрит мальчик, она рассвирепела так, что ударила в зеркало головой, разбив его на множество мельчайших осколков.
Озма же выводила своей волшебной палочкой какие-то причудливые фигуры, а затем положила левую руку на плечо Зеленой Обезьяны. Друзья стали вглядываться в блюдо и увидели, что госпожа Юп снова изменилась. Она медленно, но верно превращалась в Зеленую Обезьяну.
Когда же друзья оторвали взгляд от блюда и оглянулись, они, к великому своему восторгу, увидели рядом с Озмой Бута. Когда же они глянули в блюдо, то в нем лишь отразились стены и потолок комнаты Джинджер. Волшебная церемония закончилась. Озма взяла верх над злой великаншей.
- Что же теперь с ней будет? - спросила, вздохнув, Дороти.
- Она навсегда останется Зеленой Обезьяной и в этом облике не сможет заниматься колдовством. Это не означает, что она будет очень страдать: она живет одна-одинешенька в своем замке и со временем, возможно, смирится со своей судьбой.
- Так ей и надо! - сказала Дороти, и все с ней согласились.
- Но что же будет есть госпожа Юп? - заволновался Железный Дровосек, у которого было очень доброе сердце. - Ведь раньше она добывала себе пропитание колдовством, а теперь она уже не сможет этого.
- Она будет есть то, чем обычно питаются обезьяны, - сказала Озма. Даже приняв обличье Зеленрй Обезьяны, она остается сообразительной особой, и я не сомневаюсь, что ей быстро станет понятно, как добыть себе еду.
- Ты о ней не беспокойся, - сказала Дровосеку Дороти. - Она-то не волновалась насчет тебя, и ей уж никак не хуже, чем было нашему Буту. Она не умрет от голода - в Стране Оз никто не умирает, а если когда ей случится поголодать, то невелика беда. Хватит о ней говорить. Главное, что наши подруги-феи сумели развеять ее ужасные чары.
15. ЧЕЛОВЕК ИЗ ЖЕЛЕЗА
Озме и Дороти очень понравился Бут: они нашли его и смышленым, и хорошо воспитанным. Он же был счастлив, что его расколдовали, и обещал любить, почитать и защищать юную правительницу Страны Оз.
- Если хочешь, приезжай в гости ко мне во дворец, - сказала Озма, - и я познакомлю тебя с двумя другими нашими мальчиками, Оджо и Пуговкой.
- Спасибо, ваше величество, - поблагодарил ее Бут и, обернувшись к Дровосеку, спросил: - А каковы ваши планы, мистер император? Собираетесь ли вы продолжить путь и найти Нимми Эми или вы передумали и теперь отправитесь в Изумрудный Город, а потом в свой замок?
Железный Дровосек немного поразмыслил над вопросом, а затем сказал:
- А почему бы мне не двинуться к Нимми Эми?! Сейчас мы в Стране Жевунов, где нам не угрожает опасность, и раз я собирался жениться до превращения в Сову, тем более имеет смысл сделать это сейчас, когда чары развеяны и я вновь стал самим собой. Прав ли я, друг Страшила?