Страница 17 из 31
Друзья наперебой принялись рассказывать, как
Железный Дровосек решил жениться на Нимми
Эми, которая была так верна ему, о том, как их занесло к Пихам в Пихбург, и, наконец, о том, как они стали пленниками замка Юп.
Затем Канарейка поведала о том, как она угодила великанше в золотую клетку. Пока она рассказывала, Дороти несколько раз призывала к порядку Тотошку, рычавшего на Железную Сову. Озма задумчиво слушала-слушала, а затем сказала с прелестной, но грустной улыбкой:
- Я не уверена, что мое волшебство сможет развеять чары Юкуку. Госпожа Юп сказала правду: ее колдовство и впрямь не расколдовать. Правда, Страшиле я, скорее всего, сумею помочь. Он набит соломой, и этого не изменила даже магия Юкуку. Великанше удалось превратить его из человека в медведя, но солома осталась соломой. Поэтому я надеюсь, что мне удастся превратить Бурого Медведя в соломенного человека.
- Ура!! - закричал Страшила и пустился в пляс.
- То же самое относится и к Дровосеку, - продолжала Озма, все так же прелестно улыбаясь. - Великанша не изменила его железного начала, хотя и превратила его из человека в сову. Надеюсь, и тут мне удастся восстановить его прежний облик. Короче, сейчас я попробую.
Откуда ни возьмись в руке Озмы возникла волшебная палочка, которой она несколько раз взмахнула над Страшилой. Медвежонок исчез, а на его месте возник соломенный человек с веселым лицом, нарисованным на холщовом мешочке.
Разумеется, Страшила был на седьмом небе от счастья, и пока он гордо расхаживал вокруг, Озма разрушила колдовские чары, превратившие Железного Дровосека в Сову. Ник снова стал человеком.
- Следующая я, Озма! - нетерпеливо напомнила Канарейка.
- Твой случай посерьезнее, - уже без улыбки отозвалась Озма. - Мне придется немного повозиться, Многоцветка, и я не знаю, улыбнется ли мне удача.
Она попробовала один - способ, другой, но Многоцветка по-прежнему оставалась Канарейкой. Затем Озма решила действовать следующим образом. Она превратила Канарейку в голубку, голубку в пеструю курицу, пеструю курицу в кролика, а кролика в оленя. Только после того как Озма посыпала оленя несколькими волшебными порошками, чары Юкуку развеялись, и олень превратился в девушку. Она была не только хороша собой, но мила и добра. Она пустилась в веселый танец, и золотые волосы окутали ее, словно золотой туман, а многоцветные одежды, легкие, как паутинка, напомнили облачко в летний погожий день.
Бут так засмотрелся на очаровательную фею, что совсем забыл о своей печальной судьбе и опомнился, лишь когда понял, что Озма смотрит на него с грустью и сочувствием.
Джинджер первая поняла, что означает этот взгляд Озмы, и, взяв лапку Мартышки в свою руку, нежно ее погладила.
- Не горюй, - сказала она Буту. - У твоей шубки прелестный цвет, и обезьяна может лазить по деревьям и прыгать лучше любого мальчишки...
- А в чем дело? - спросил Бут упавшим голосом. - Неужели Озма израсходовала все свои магические силы?
Озма сама ответила ему.
- Тебя, мой друг, заколдовали особым образом, не так, как твоих товарищей. Эти чары не развеять ни одним из способов, известных и феям, и колдунам - даже из рода Юкуку. Злая великанша отлично понимала, что, превратив тебя в Зеленую Обезьяну, она навсегда оставит тебя в этом обличье.
Бут тяжело вздохнул, но храбро сказал:
- Что ж, мне не повезло, но раз ничего нельзя поделать, придется терпеть. Мне не нравится быть обезьяной, но от судьбы никуда не деться.
Всем стало его необыкновенно жалко, и Дороти спросила Озму:
- А Глинда ничем не может помочь Буту?
- Нет, - отвечала Озма. - Глинда может не больше моего. Прежде чем выехать из дворца, я самым тщательным образом изучила то, что случилось с Бутом. Оказывается, нет волшебства, которое могло бы его превратить из Зеленой Обезьяны снова в мальчика. Что верно, то верно: он может поменяться с кем-то обличьем, но наукенеизвестно, как сбросить с себя облик зеленой обезьяны.
- Но послушай, - сказал Страшила, который до этого внимательно слушал Озму, - разве нельзя сделать зеленой обезьяной кого-то другого?
- А кто на это пойдет? - спросила его Озма. - Если мы кого-то сделаем обезьяной насильно, это будет так же жестоко, как поступок госпожи Юп. Да и вообще, какой от этого будет толк. Например, если мы сделаем зеленой обезьяной Тотошку, то, конечно. Бут станет собачкой.
- Отстаньте от меня со своей магией, - сказал Тотошка, неодобрительно зарычав. - Я ни за что не буду обезьяной.
- А я не хочу быть собачкой, - сказал Бут. - Раз уж на то пошло, лучше оставаться обезьяной.
- Кому что нравится, - буркнул Тотошка.
- Мне в голову пришла еще одна мысль, - возвестил Страшила. - Сегодня у меня мозги работают отменно. Почему не превратить Тотошку в Бродягу Бута, а потом не заставить их поменяться? Тогда Бут станет самим собой, а Тотошка Зеленой Мартышкой.
- Вот именно! - воскликнула Джинджер. - Отличная мысль!
- Нет уж, попрошу без меня! - сказал Тотошка. - Мне это ни к чему!
- Неужели тебе не хочется стать зеленой обезьяной? - спросила Джинджер. - Ты только полюбуйся, какой прелестный цвет, а бедный мальчик тогда станет самим собой, а?
- Нет, - отрезал Тотошка.
- Мне тоже не нравится этот план, - сказала Дороти. - Ведь у меня не станет моего песика.
- Зато появится Зеленая Мартышка, - сказала Джинджер. Ей очень понравился Бут, и она хотела помочь ему.
- Я не хочу зеленую обезьяну, - решительно сказала Дороти.
- Давайте больше не будем об этом, - попросил Бут. - Лучше я буду сносить мое несчастье, чем лишу Дороти ее собачки или собачку ее облика. К тому же, может, даже принцесса Озма не сможет никого превратить в Бродягу Бута.
- Это как раз несложно, - возразила Озма, - но вообще Бут прав: не имеем права никого - будь то собака или человек - превращать в Зеленую Мартышку против его желания. Ведь он будет обречен навсегда ею остаться!
- Но вдруг, - задумчиво проговорила Дороти, - мы найдем в Стране Оз кого-то, кто по доброй воле согласится стать обезьяной. В конце концов, обезьяна - веселое, проворное существо, умеющее лазить по деревьям и вообще много чего делать. Да и зеленый цвет такой необычный для обезьян, что Зеленая Мартышка будет выделяться.