Дикое племя

— Обратись к своим богам, Энинву, с тем, чего ты никогда не делала. И позволь мне оставаться мужчиной. Будь довольна мною таким, каков я есть. — Он протянул руку, чтобы дотронуться до нее, и она изумилась тому, что не отпрянула назад, а лишь задрожала, не двинувшись с места.

Он привлек ее к себе, и она, к своему удивлению, ощутила покой в его руках. Тоска по дому, по людям, которая вот-вот была готова к ней подступиться, исчезла. Как будто ей было достаточно одного Доро, кем бы он ни был на самом деле.

Доро послал Энинву проведать ее внука и повернулся, чтобы отыскать своего сына. Тот в этот момент смотрел вслед Энинву, не отрывая взгляда от ее раскачивающихся бедер.

— Я только что сказал ей, как легко она может научиться читать, — заметил Доро.

Теперь молодой человек смотрел вниз, хорошо осознавая, что кроется за этими словами.

— Тебе самому очень легко дается чтение, — продолжал тем временем Доро.

— Я не могу ничем помочь, — пробормотал Исаак. — Ты должен надеть на нее как можно больше одежды.

— Я сделаю это, так или иначе. А сейчас постарайся сдерживать себя. Она — единственная на корабле, кто действительно может убить тебя. Точно так же и ты — один из немногих, кто может убить ее. А мне не хочется терять ни одного из вас.

— Я не причиню ей вреда. Она мне нравится.

— Разумеется.

— Я имею в виду…

— Я знаю, знаю. Кажется, ты тоже нравишься ей.

Молодой человек заколебался, и некоторое время смотрел в сторону, на голубую гладь воды. Затем почти вызывающе взглянул на Доро и спросил:

— Ты хочешь оставить ее для себя?

Доро мысленно рассмеялся.

— На некоторое время, — ответил он. Это был его любимый сын, очень редких качеств молодой человек, чей талант и характер формировались именно в том направлении, как и намечал Доро. Наследственностью предков Исаака Доро управлял на протяжении тысячелетия, развивая одни качества, которые считал полезными, и отбрасывая другие, разрушительные и опасные. И вот, наконец, несомненный успех. Исаак. Здоровый и здравомыслящий сын, в котором благоразумие берет верх над непослушанием. Таким и должен быть сын Доро. Он достаточно силен, чтобы успешно провести корабль сквозь ураган.

Исаак продолжал смотреть в ту сторону, где скрылась Энинву. Затем медленно покачал головой.

— Я не могу представить себе, как могут сочетаться твои и ее способности, — сказал Доро, продолжая наблюдать за ним.

Исаак быстро повернулся, окрыленный неожиданной надеждой.

— Мне кажется, что те небольшие, но сложные вещи, которые она производит внутри собственного тела, должны требовать не меньших способностей, чем те, которыми пользуешься ты, перемещая огромные предметы в окружающем тебя мире.

Исаак нахмурился.

— Как может она знать о том, что происходит внутри нее?

— Очевидно, она немного похожа на одну мою семью из Вирджинии. Те способны чувствовать, что происходит в закрытых местах, или в местах, удаленных от них на многие мили. Я планировал объединить тебя с кем-нибудь из этой пары.

— И я могу понять, почему. Я был бы гораздо лучше, сам по себе, если бы мог видеть подобным образом. И в прошлом году не загнал бы на скалы «Марию Магдалину».

— Ты все сделал правильно. Ты удерживал нас на плаву, пока мы не нашли порт.

— Если бы я имел ребенка от Энинву, может быть, он и обрел бы такое зрение. Я предпочитаю ее этим людям из Вирджинии.

Доро громко рассмеялся. Ему очень нравилось баловать Исаака, и Исаак это знал. Временами Доро сам был удивлен тому, как он тонко чувствует самого лучшего из своих детей. И, проклиная свое любопытство, он поинтересовался, какого именно ребенка может произвести на свет Исаак от Энинву.

— У тебя будут женщины из Вирджинии, у тебя будет и Энинву, — сказал он. — Я разделю ее с тобой, но чуть позже.

— Когда? — Исаак ничего не мог поделать со своим нетерпением.

— Позже, я сказал. Сейчас она переживает очень опасное время. Ей пришлось оставить все, что составляло ее жизнь, и у нее нет ни малейшего представления о том, на что она это променяла. Если мы будем очень сильно принуждать ее, она может покончить с собой, прежде чем мы сможем извлечь из нее хоть какую-то пользу.

5

Окойя оставался в каюте Доро, где Энинву могла ухаживать за ним, пока его болезнь не утихнет. Затем Доро отправил его в трюм, где находились остальные рабы. Когда корабль вышел в море и африканский берег исчез за горизонтом, рабам разрешили бродить по трюму и даже по палубе, где им больше нравилось. Поскольку у них не было почти никакой обязательной работы, они фактически были гораздо свободней, чем члены экипажа. Так что у Окойи не было никаких причин считать, будто это перемещение связано с каким-то ограничением свободы. Доро очень внимательно наблюдал за ним, стараясь определить, насколько тот сообразителен и уживчив — или запуган и готов провоцировать неприятности. Но Энинву познакомила юношу с Аденкву, и казалось, что теперь молодая женщина занимала большую часть его времени. Во всяком случае, у него не было желания устраивать бунт или нечто подобное.

— На самом деле они не настолько нравятся друг другу, как это может показаться, — говорила Энинву, стараясь убедить Доро. — Кто знает, что у них на уме?

Но Доро только улыбался. Что было у них на уме, было ясно каждому. Энинву просто боялась за их слишком близкое кровное родство. Она находилась под сильным влиянием убеждений, бытовавших среди ее людей. Казалось, она чувствовала свою особую вину за их встречу, которую могла так легко предотвратить. Но с другой стороны, даже ей было ясно, что Окойя и Аденкву нуждаются друг в друге, как она нуждается в Доро. Подобно ей, они чувствовали себя слишком уязвимыми и одинокими. Через несколько дней после начала плавания Доро отвел Окойю на палубе в сторону, подальше от Аденкву, и сказал ему, что капитан корабля имеет право сам исполнить церемонию женитьбы.

— Белый человек, этот самый Вудли? — спросил Окойя. — И что он должен сделать с нами?

— В твоей новой стране, если вы хотите пожениться, вы должны дать обещание перед священником, или перед человеком, представляющим власть. На корабле таким человеком является Вудли.

Молодой человек в сомнении покачал головой.

— Здесь все происходит по-другому. Я ничего не понимаю. Мой отец выбрал для меня жену, и я был ею доволен. И даже было сделано формальное предложение ее семье.

— Ты больше никогда ее не увидишь. — Доро старался говорить как можно убедительнее, и очень спокойно встретил гневный взгляд молодого человека. — Мир, в котором мы живем, не всегда бывает мягким и удобным, Окойя.

— Так я должен жениться, потому что ты этого хочешь?

Некоторое время Доро просто молчал. Пусть ребенок некоторое время подумает над этими глупыми словами. Наконец он сказал:

— Когда я приказываю подчиняться, молодой человек, ты будешь понимать это и будешь подчиняться.

Теперь замолчал Окойя, который продолжал раздумывать над происходящим. А поскольку он старался это скрыть, то к его молчанию примешивался еще и страх.

— Так я должен жениться? — наконец спросил он.

— Нет.

— У нее был муж.

Доро только пожал плечами.

— А что будет с нами на этой твоей родине?

— Возможно, ничего. Я дам тебе землю, семена, и некоторые мои люди будут помогать тебе освоиться на новом месте. Ты будешь продолжать изучать английский, а возможно, еще и голландский язык. Ты будешь жить. Но взамен того, что я дам тебе, ты должен будешь повиноваться мне, независимо от того, приду ли я к тебе завтра утром или через сорок лет.

— И что же я должен сделать?

— Сейчас я еще не знаю этого. Возможно, что я дам тебе бездомного ребенка, или даже несколько детей, чтобы ты заботился о них. Возможно, что тебе придется предоставить приют и взрослым людям, которые будут в нем нуждаться. Возможно, что ты будешь получать сообщения для меня, или охранять мою собственность. Возможно что-нибудь еще. Что-нибудь вообще.