Заговор стервятников

После шутливой тирады доктора хозяева предложили гостям сесть. Успокаивая Клима Кирилловича, несколько смущенного тем, что он не рассчитал время и заявился прямо к завтраку, Елизавета Викентьевна принялась разливать чай из самовара в принесенные Глашей чашки.

— Итак, я передаю слово господину Икс, — доктор поклонился Бричкину.

— Я… э… да… — залепетал не готовый к такому развитию событий бывший артиллерист. И Мура поспешила ему на помощь.

— Мсье Лузиньяк, мы вышли на след ваших недругов. Возвращайтесь домой. Вам ничего не грозит. Вы не станете причиной еще одной войны, России с Англией.

— Вы уверены? — встрепенулся Лузиньяк. — А где доказательства?

— Я доведу до сведения ваших преследователей, что вы православный, а значит не можете занять трон в католической стране.

Бурбон изменился в лице.

— Ах, да ведь муж той, кого называют Жанной д'Арк, подло убитый герцог, был православным.

— Успокойтесь, мсье Лузиньяк, — жалостливо призвал доктор Коровкин. — Может ли в современных условиях это обстоятельство перекроить карту мира?

— Погодите, погодите, — возмутился профессор. — Франция, XV век… Откуда там православный герцог?! В католической-то стране!

— Не путайте меня, — дернулся потомок великого герцога, — тогда еще церковь не разделилась.

Оглушенная услышанным, Мура прошептала:

— Вам следует скрыться в монастыре. Могу помочь.

— О, мадемуазель! — Порыв благодарности исказил до неузнаваемости лицо господина Лузиньяка, в момент он стал воистину красивым мужчиной. — Позвольте узнать ваше имя? Мы с господином Холомковым оба будем за вас молиться!

— Нет-нет, этого не надо, — сурово оборвал его профессор.

— Скромность красит русскую девушку, — загадочно пояснила хозяйка.

Повисло молчание, из гостиной по-прежнему доносились звуки музыки. Тема из Сенс-Санса заставила Бурбона сентиментально улыбнуться.

— Самсон и Далила, узнаю… Но как вы догадались?

— По вашим же словам можно догадаться, что у вас искали нечто важное, — осторожно ответила Мура. — Мандат, выданный когда-то Луизе де Бурбоннэ?

Чудные звуки фортепьянной версии библейской истории прервал заполошный электрический звонок.

Все вздрогнули, Бурбон съежился и нырнул под стол.

Через минуту в столовую ворвались следователь Вирхов и его помощник Тернов — оба в чрезвычайном возбуждении.

— Добрый день! — Теперь уже Вирхов, как давеча доктор, конфузливо уставился на поздно завтракающих Муромцевых и их гостей. — Рад, что все в сборе и в полном здравии. Спешил к вам сообщить о грандиозном успехе и вас успокоить. Бандитская шайка «Черный сапсан» арестована. Один взят у Кошечкина, остальные — в «Чарочке», в том числе и ее главарь Шевальгин. Я проверил, у него на лодыжке следы укуса, человечьего.

— Завтра все газеты расскажут об этом деле! — не выдержал Тернов. — Они во всем признались! — захлебывался он. — И в том, что нечаянно укокошили безухого китайца! И в том, что совершили налет на «Семирамиду»! И в том, что начинили взрывчаткой автомобиль!

— И в том, что зарезали купца Малютина? — спросил доктор Коровкин.

— Полагаю, слесарь Зиновий Гаранцев опознает студента Соколова, — вклинился Вирхов.

— И в том, что сбросили вазу на голову адвоката и что чуть не погубили вашего Минхерца? — подхватила Мура. — Я чувствовала, что они подбросили в дымоход вашей квартиры едкое вещество…

— А, так вы такая догадливая! — уставился на девушку Вирхов. — Может быть, вы тогда знаете и самое главное: что объединяет эти преступления?

— Знаю, — вздохнула Мура. — Они охотились за вами, Карл Иваныч. А невинный купец Малютин был слишком похож на вас.

— Да они просто сумасшедшие! — воскликнул профессор. — Их надо освидетельствовать психиатру!

— Нет, они вполне нормальные, — заметил с горечью Вирхов. — А вот почему вы, Мария Николаевна, не сказали мне о ваших догадках?

— Я хотела, но вы бы мне все равно не поверили! Я ведь никак не могла понять, за что они избрали вас жертвой.

— Но объявление в сегодняшней газете ваших рук дело? Признайтесь!

— Моих, простите, — повинилась Мура. — Вчера позвонила в газету якобы по поручению Куприна. Просто я подумала, что бандиты непременно воспользуются таким случаем, чтобы на вас напасть. Только я думала, что они подожгут дом Трифона Кошечкина… Я надеюсь, вы были осторожны.

— Ну ладно, — смилостивился счастливый Вирхов, — важен результат. Признаюсь, я и сам ошеломлен. Оказывается, юнцы, которые считали себя боевой политической группой, исповедующей анархистское учение, стали жертвой шпиономании. Они вообразили, что японская резидентура завлекла в свои ряды немцев. То есть и меня. Если вы помните, я из немцев.

— Мы совершенно не придавали этому значения, — растерянно пролепетала Елизавета Викентьевна.

— А один из юнцов помнит, — заявил Вирхов, — он приехал из моих родных краев. И возомнил себя сапсаном — степным соколом.

— Бред какой-то, — обреченно вздохнул профессор.

— Нет, не бред, — запротестовал Тернов. — Мы добыли неопровержимые улики. Впрочем, нам некогда. Мы заехали, чтобы забрать у вас черную тряпку с черепом и соколиное перо как вещественное доказательство.

— Они сознались в этой устрашающей акции? — удивился доктор.

— Увы, Клим Кириллович, не признаются, — Вирхов не скрывал досады. — Казалось бы, мелочь. А они запираются. Стоят на своем: не совершали — и все. Столько чудовищных преступлений организовали, а в этом происшествии не признаются. Что за чертовщина?

— Может быть, там какая-то тайна, — важно подхватил Тернов. — Перья надо сравнить.

— А то ведь проклятый Пасманик и этим даст выйти сухими из воды! — Вирхов поморщился. — Они хорошо конспирировались. Встречались в разных местах, — хищники, преследовавшие свою жертву.

— Глафира, — призвал профессор горничную, — выдай вчерашнюю дрянь господину следователю.

Пока Вирхов с помощником ожидали ценное вещественное доказательство, следователь успел посочувствовать Муромцевым, что будущий член их семьи, генерал Фанфалькин, по милости юнцов лишился своего превосходного автомобиля.

— Впрочем, — покидая столовую, заверил он, — он приобретет себе другой, еще лучше.

Следом за Вирховым и Терновым ретировались из столовой и Бричкин с покинувшим свое экстравагантное убежище Бурбоном. Последний с благодарностью принял от Муры записку к насельникам подворья Валаамского монастыря, с которыми юную сыщицу связывала давняя дружба.

Оглядев оставшихся, профессор пробурчал:

— Так что же искали преследователи Бурбона? Средневековый мандат на трон?

Мура утвердительно кивнула.

— Неужели этот бродяга таскает его за собой по ночлежкам? — не унимался профессор.

— Нет, — ответила Мура, — похоже, он уже лет триста хранится в Кремле, по крайней мере так утверждает автор статьи в сибирском журнальчике, что дал мне Тернов.

— Слава Богу, — фыркнул профессор, — Россия не пережила бы войны на два фронта.

Внезапно в столовой повисла тишина. Тут только все сообразили, что музыкальные экзерсисы завершились. На пороге столовой возникла Брунгильда.

— Что здесь происходит? — сказала она недовольно. — Я слышала какие-то голоса! Громкие разговоры мне мешают заниматься. Могу я выпить чаю?

— Конечно, дорогая, — очнулась профессорская жена. — Как ты себя чувствуешь? Мы так за тебя беспокоились!

— А что случилось? — равнодушно спросила Брунгильда.

— Ты вчера так долго отсутствовала, что мы решили, что ты уже тайно обвенчалась, — осторожно ответил профессор.

— Ничего подобного, — заявила красавица, — я вчера даже не видела генерала. А что, он появлялся?

— Нет, — откликнулась Елизавета Викентьевна. — Может, сегодня появится?

— Вряд ли, — усомнилась Брунгильда. — Впрочем, мне все равно. Я так и знала, что из этого ничего не получится.

— Откуда ты это знала? — удивилась мать.

— И зачем же ты тогда с ним обручалась? — воскликнул отец.