Заговор стервятников

В угрюмом молчании Муромцевы добрались до своей квартиры. Дверь хозяевам открыла улыбающаяся Глафира. Помогая хозяевам раздеться, она сообщила, что Брунгильда Николаевна недавно вернулась домой. Очень удивилась, что все семейство вместе с доктором Коровкиным отправилось в церковь Тихвинской Божьей матери. Все спрашивала, какой сегодня церковный праздник и почему ей утром о нем не напомнили. Глаша ничего объяснять барышне не стала, — Брунгильда Николаевна выглядела усталой и сердитой, сказала, что весь день провела у Сонечки, помогала ей со сборами в дорогу. И, отправившись спать, Брунгильда Николаевна просила ее не тревожить.

Николай Николаевич сразу обрушился на младшую дочь:

— Где же ваши детективные способности, уважаемая Мария Николаевна? Где ваша хваленая интуиция? Почему вы не распознали преступный замысел Таволжанского?

— Потому, что я не уверена, что преступный замысел был.

— Тогда как ты объяснишь мне всю эту бессмыслицу? — не отступал профессор.

— Сама пока не знаю. Ты извини, папочка, что тебе пришлось проехаться, но я действительно пока ни в чем не уверена. Самое главное — все разрешилось благополучно! Брунгильда жива, здорова, спит сладким сном в своей постели! Папочка, она просто тебя боится, надеется, что утром ты подобреешь.

— А ты уверена, Елизавета Викентьевна, что твоя дочь сказала правду? Уверена, что она не побывала под венцом? — скривился профессор.

— У нее нет причин устраивать тайное венчание! — резким отпором Елизавета Викентьевна положила конец мужниным домыслам, и семейство благополучно перешло в столовую, где на столе на серебряном подносе пыхтел пузатый самовар.

— От Софрона Ильича по-прежнему нет никаких известий, — предприняла отвлекающий маневр Мура. — Не случилось ли с ним чего-нибудь?

— Только не говори мне, что ты собираешься в свою контору на ночь глядя! — вскинулся профессор и обратил лицо к горничной: — А вас, милая, я попросил бы не забыть поставить на стол малиновое варенье.

— Я малину не хочу, слишком приторная, — закапризничала Мария Николаевна.

— Хорошо, барин, сейчас поставлю, — кротко ответила Глаша.

— И мед, непременно мед, — заторопилась Елизавета Викентьевна. — Лучшее средство от простуды.

— Барышня, а черничного варенья не желаете? — спросила Глафира.

— Оно бесполезно в нашем случае, — отрезал профессор, принимая из рук супруги стакан в серебряном подстаканнике, над которым поднимался ароматный дымок.

— В нашей деревне все чернику ели, — возразила уже от дверей Глаша. — Говорят, она глазам полезна. Мой дедушка всегда говорил: сокол потому и зоркий, что чернику клюет.

Елизавета Викентьевна, дождавшись, когда Глаша скроется, тяжело вздохнула:

— Но как объяснить соколиное перо и череп на черной тряпке? Брунгильда к ним никакого отношения не имеет, про банду не знает.

— Ума не приложу, — ответил профессор, с наслаждением глотая горячую жидкость. — Кто-то глупо развлекается. Может быть, Мария Николаевна откроет секрет? Версии имеются?

Мария Николаевна, дожидаясь глашиного варенья, сосредоточенно перелистывала книгу, лежащую на коленях.

— Маша, — укорил профессор, — сколько раз говорить, что за столом не читают! Взрослая девочка, тоже скоро замуж пойдешь, а как ребенок! Что это?

— История Франции. Я ее еще утром здесь забыла. Хочу разобраться в Бурбонах. Ты был прав, их слишком много: и Орлеанский дом, и испанская ветвь, и неаполитанская линия. Первый Бурбон упоминается в 921 году, а с 1327 по 1523 они владели герцогством Бурбон, провинция Бурбоннэ, центр Франции. Но о самом интересном, герцоге Бурбонском, который был современником Жанны д'Арк, очень мало, а ведь он не один раз восставал против Карла VII и принимал участие в заключении Аррасского мира, который покончил со Столетней войной. — Мура нехотя отвлеклась от интересующей ее темы. — Так о чем ты спрашивал, папочка?

— Отец интересуется, есть ли у тебя версии, объясняющие глупую шутку с черепом и пером у порога?

— А, это! — безразлично отреагировала Мура. — Проще простого. Если хотите, все сейчас объясню.

— Да, мы готовы, — сурово ответил глава семейства, — и чем быстрей ты это сделаешь, тем спокойней мы будем спать.

Мура вздохнула, отложила толстенный фолиант на соседний пустой стул и придвинула к себе вазочку с черничным вареньем.

Но объяснения не последовало; в передней раздался многократный, тревожный перезвон, и в дверях мелькнуло встревоженное личико горничной.

— Глафира, открой, — распорядился профессор, — только сначала спроси, кто.

Напуганная девушка поспешила к дверям. Взоры чаевничающих обратились к часам: было недалеко до полуночи. Забыв о чае, они прислушивались к мужским голосам в прихожей, — и, наконец, на пороге столовой появились Карл Иванович Вирхов и Софрон Ильич Бричкин.

— Софрон Ильич! — вскочила обрадованная Мура. — Наконец-то! Где вы его разыскали, Карл Иваныч?!

— В Главном штабе, — охотно пояснил Вирхов, отвесив дамам общий поклон и пожимая руку профессору. — В следственном управлении контрразведки.

— Мы были уверены, что ваш арест какое-то недоразумение и все благополучно разъяснится, — подхватила Елизавета Викентьевна.

— Присаживайтесь, господа, рассказывайте, — напряжение в профессорском голосе спало.

— Рассиживаться особенно некогда, — ответил Вирхов, — дел невпроворот. Но от чашки чая не отказался бы.

Глафира принесла чашки для гостей, и Елизавета Викентьевна поторопилась наполнить их.

— Извините за поздний визит, — начал Вирхов, — однако жизнь наша такая, что не до этикета. Надеюсь на ваше понимание.

— Разумеется, Карл Иваныч, — поддержала гостя хозяйка, — мы рады вас видеть. Тем более что вы привезли с собой Софрона Ильича. Мурочка о нем очень беспокоилась.

— С Софрона Ильича и начнем. — Вирхов отхлебнул чай и положил в розеточку малиновое варенье. — Мед не могу, от него в сон клонит, а мне спать рано. Софрон Ильич — жертва бродячей собаки.

И под изумленные ахи и вздохи старших Муромцевых Вирхов поведал историю ареста Софрона Ильича, не ко времени заглянувшего в квартиру покойного китайца Ерофея Вей-Так-Тао, где контрразведчики устроили засаду. Вирхов винил и своего высокомудрого универсанта, подсунувшего полковнику Ястребову Библию из матраса китайца, чем навел его на мысль о шпионах.

— И я не мог никого назвать, кто подтвердил бы мою невиновность, — лепетал счастливый Бричкин. — На Марию Николаевну мне не хотелось ссылаться.

— И то верно, — одобрил профессор. — Нечего девушку в шпионские истории втягивать. С контрразведкой дел лучше не иметь, переворошили бы все и до моей лаборатории бы добрались.

— Я и вспомнил про господина Вирхова. Он личность известная, достойная, авторитетная…

— С моим арестом господин Ястребов переборщил, пыль в глаза вам, молодым, пускал. Шутка неудачная. Видно, хотел себе авторитету придать. На кого-то он хотел произвести впечатление. — Вирхов с усмешкой глянул на Марию Николаевну. — Да и Тернов мой перестарался, — все начальство взбудоражил, сам министр юстиции на мою защиту бросился. Пригласили-то меня на очную ставку. Словом, засвидетельствовал я, дорогая моя, невиновность вашего помощника, да и контрразведчикам помог кое в чем разобраться.

— Карл Иваныч был грозен, — доложил сияющий Бричкин. — От меня шифр требовали, все трясли Библией с иероглифами!

— Эти штабные вечно хотят в военное время быструю карьеру сделать! — Вирхов не желал делиться лаврами рассказчика. — А ума не хватило синологов привлечь! У них, видите ли, тайны государственные да секреты. Предложил я им связаться с Синодом, пригласить священника, который имел когда-то приход в азиатской части России да разбирается в иероглифах.

— И они вас послушались? — Мура расплылась в счастливой улыбке.

— Послушались, дорогая моя! — ответил Вирхов. — Но если вы будете меня перебивать, я до утра рассказ не завершу. Православный синолог с Библией не сразу, но разобрался. Ветошка получилась, а не шифр! Иероглифы обозначали названия книг, а цифры — номера глав и стихов. «И сказала Далила Самсону: скажи мне, в чем великая сила твоя и чем связать тебя, чтобы усмирить тебя?»