Братья

Алекс терпеливо выстоял очередь и наконец достиг стойки регистрации. Заказ на его имя был сделан крупной финской туристической фирмой, которая занималась отправкой из Хельсинки большинства экскурсантов. У стойки Алекс получил карточку со своим именем и номером комнаты, расположенной на одиннадцатом этаже гостиницы. Ключа ему не дали; в соответствии с установившимися в России правилами, когда надзор за иностранцами считался важнее их удобств, ключ от номера находился у дежурной по этажу.

Вместо того чтобы подняться наверх на лифте, Алекс принялся слоняться по вестибюлю гостиницы, разглядывая витрины магазинов и сувенирных лавок. Рядом с витриной "Березки" он столкнулся еще с одним туристом, одетым примерно так же, как он сам. Человек этот был одного роста с Алексом, голубоглаз и с голубой сумкой через плечо, в вязаной лыжной шапочке. Они вежливо улыбнулись друг другу и пробормотали извинения; никто не заметил быстрого обмена картами гостя, которые оба держали в руках. Прежде чем они разошлись, второй турист сунул в расстегнутую сумку Алекса небольшой сверток.

Уединившись в углу вестибюля, Алекс рассмотрел гостиничную карту, переданную ему двойником. Она была выписана на имя Лейффа Сведелида, проживающего в комнате 872 на восьмом этаже гостиницы "Москва", расположенной рядом с Александро-Невской лаврой. Затем Алекс проверил сверток. Внутри оказался шведский паспорт на имя Сведелида со всеми необходимыми отметками.

Алекс вышел из "Прибалтийской" и на такси доехал до гостиницы "Москва". Он начинал путать следы, и первый шаг был проделан безупречно. Теперь вряд ли кто-нибудь сумел бы связать его и Арне Блома, который, должно быть, именно в эти минуты входил в номер гостиницы "Прибалтийская". Начиная с этого момента Алекс превратился в Лейффа Сведелида, еще одного шведского туриста, законным образом въехавшего в страну и успевшего даже зарегистрироваться в гостинице "Москва".

Вряд ли Алекс смог бы заснуть в эту ночь. Возбуждение его дошло до такой степени, что он нарушил первую заповедь разведчика на вражеской территории и отправился на прогулку по Ленинграду. Великий город, однако, напоминал ему все что угодно, только не чужую страну Алекс знал, что завтра может умереть, что может умереть даже сегодня, однако это была его первая ночь на родине, первая ночь в городе, в котором бывали и который любили его родители. Он прошелся по широкому Невскому проспекту и перекусил в Литературном кафе, где великий Пушкин получил вызов на дуэль, стоившую ему жизни. Затем он бродил по набережным замерзших каналов и долго стоял в самом центре Дворцовой площади, с которой горстка солдат и рабочих начала штурм Зимнего дворца во время большевистской революции 1917 года.

Он чуть не заблудился среди скверов, дворцов, театров и старинных усадеб, которые придавали городу благородный вид. Громыхающий трамвай привез его на противоположный берег Невы к двум колоннам, охранявшим вход в Адмиралтейство. Напротив, по ту сторону залива, вздымался в небо шпиль Петропавловской крепости. Афиша Ленконцерта извещала о том, что на сцене Малого театра идет "Лебединое озеро". Группа школьников промчалась мимо него, весело переговариваясь на мягком и певучем русском языке, и Алекс заметил голубые и розовые ленточки, вплетенные в шелковистые косы девчонок.

"Я в России, - не переставая твердил себе Алекс. - После стольких лет - снова в России". Это была страна его предков и, одновременно, - страна злейших врагов.

Незадолго до рассвета, продрогший, усталый, глубоко взволнованный, Алекс вернулся в гостиницу, чтобы поспать хотя бы пару часов.

Его дорожный будильник поднял его в семь тридцать утра. Он позавтракал, приобрел билет на экскурсии в Эрмитаж и вскоре уже сидел в туристском автобусе. Свою сумку он затолкал на полку над сиденьем. Их гидом была полноватая блондинка средних лет, которая объяснила им на неправильном, сильно акцентированном английском, что хотя она и является членом коммунистической партии, однако считает, что мавзолей Ленина должен быть разрушен до основания и что Ленинграду должно быть возвращено его прежнее имя - Петербург.

Алекс выбрался из автобуса вместе с остальными туристами и два часа кряду бродил по залам великолепного музея, где были выставлены прославленные на весь мир шедевры живописи. По окончании экскурсии он вернулся в автобус и сел на свое прежнее место. У гостиницы он взял свою сумку и вышел вместе со всеми, не забыв оставить "на чай" водителю.

Сумка выглядела точно так же, как и его собственная, однако ее содержимое было иным. Подмена совершилась, пока он осматривал художественные сокровища Эрмитажа. Алекс заперся в кабинке общественного туалета на первом этаже гостиницы и расстегнул "молнию" Внутри оказалась аккуратно упакованная полевая форма майора Советской Армии, включавшая ботинки и фуражку На дне сумки лежали два кожаных чехла. В одном из них лежали документы на имя майора Лаврентия Селюхина, командировочное удостоверение, разрешение на въезд в закрытую зону и билет Аэрофлота на ночной рейс до Мурманска. На офицерском удостоверении личности и на пропуске уже были наклеены фотографии Алекса.

Сразу после обеда Алекс, переодевшись в военную форму, сел в такси до ленинградского аэропорта Пулково и беспрепятственно поднялся на борт самолета до Мурманска.

Через сорок минут полета он был уже на месте. Выйдя из самолета, Алекс с любопытством огляделся по сторонам. За фотоснимки этой важнейшей военно-морской базы его контора заплатила огромные деньги какому-то польскому моряку, который почти год провел поблизости от русских атомных подводных лодок.

В мурманском аэропорту ему пришлось полчаса простоять в очереди, прежде чем он сумел уединиться в кабинке мужского туалета и в очередной раз замести следы. Из второго кожаного футляра он достал лейтенантские погоны и артиллерийские эмблемы на петлицы, а также документы на имя лейтенанта Владимира Золотова и билет на самолет до Ухты, вылетающий в восемнадцать ноль-ноль.

Приземлились они посреди заснеженной промороженной степи. Вокруг бушевал буран.