Дороги Мертвых

— Теперь давайте рассмотрим другие возможности. Если это предупреждение об опасности с презрением относиться к онтологии (учении о существе или о сущности), тогда, возможно, в это есть какая-то правда, потому что я никогда не занималась этой наукой, или ее двойником, эпистемологией (раздел философии, изучающий основания знания), и не уделяла им никакого внимания. Тем не менее я понимаю, что оставить чей-то способ мышления без проверки означает остаться в плену результатов размышления чьего-то ума, и что необходимо подвергнуть мыслительные процессы той же самой критике, с которой мы подходим к самим объектам исследования, так как только так мы способны избежать ограничений из собственных предрассудков и неглубоких суждений, которые держат в плену множество мыслителей. Да, я знаю об этом, и я откровенно признаюсь, что, в случае если я получу власть и от меня потребуется изучить эти науки, я безусловно сделаю это. Тем не менее мне представляется достаточно тривиальным, что я буду не в состоянии сделать это, если навечно останусь пленницей Дорог Смерти, пойманная чем-то там за лодыжку, следовательно, несмотря на ограниченность моего образования, я сделаю что-нибудь такое, что как поможет достижению моей цели, так и углубит понимание процессов, которыми я окружена.

Сказав это, она вытащила свой кинжал, который, к счастью, был острый как бритва, и перерезала толстый корень, который обвился вокруг нее. Как не удивительно, он особенно не протестовал, и, освободившись, она, не теряя времени, пошла дальше в том же направлении, в котором и шла, по дороге, которая сейчас выглядела похожей на аллею.

— Конечно, — сказала она самой себе, — быть может это просто указание мне, что необходимо было остановиться, хотя бы ненадолго, преодолевая Дороги. Никогда не надо забывать о земных объяснениях, которые, помимо всего прочего, требуют большого напряжения ума, и которые, поэтому, часто оказываются справедливыми.

Сделав это замечание, она продолжала идти, пытаясь вспомнить, что она должна искать следующим, и тут внезапно ее потрясло осознание того, что, как она не пытается, она не в состоянии это сделать. Эта мысль заставила ее слегка задрожать, и это продолжалось бы неизвестно сколько времени, если бы именно в этот момент она не вышла на поляну, в центре которой находилась массивная каменная арка, на верхушке которой был вырезан гигантский феникс, приподнимавшийся, как если бы собиравшийся взлететь, а под аркой двигались фигуры, некоторые в пурпурных одеждах, некоторые голые, другие одетые более нормально, так она немедленно поняла как из историй, мифов и легенд, так и из слов Книги Феникса, что это вход в Залы Суда.

Только тогда она остановилась, повернулась и посмотрела назад, на дорогу, которая на этот раз оказалась обыкновенной тропинкой через еще более обыкновенные джунгли.

— Ну, — заметила она, — в конце концов все было не так-то плохо.

Она повернулась и, пройдя под аркой, вошла в область богов.

Тридцать Четвертая Глава

Как Зарика говорила с Богами о серьезных вопросах, касающихся каждого из них

Перейдя в область богов, Зарика убедилась, что все это время она на самом деле была живой; так как иначе было невозможно объяснить почему у нее с такой силой бьется сердце. Тем не менее, позднее, она не могла описать точно место, в котором оказалась; чтобы добраться сюда она должна была как можно внимательнее глядеть по сторонам и вечно быть настороже, зато сейчас, когда она оказалась в сравнительно безопасном месте, она была способна продолжать свою миссию не глядя вокруг, так что, нечего не заметив тогда, она и впоследствии ничего не сумела вспомнить. Мы должны добавить, что хотя это было крайне неудачно для последующих историков, которые всегда хотят узнать как можно больше подробностей об этом загадочном и мистическом месте, для самой Зарике это было совершенно безразлично.

Так что она прошла мимо разнообразных зрелищ, слышала разнообразные речи и, возможно, видела самые разные личности — о которых история должна, увы, умолчать — пока не оказалась в месте, которое читатель должен узнать, так как мы не так давно уже были здесь: Залы Суда, обитель богов. Она была, будьте уверены, весьма взволнованна и растеряна, неспособна запоминать все, что видела, и, безусловно, впоследствии не смогла ясно вспомнить все, что произошло. Но она продолжала идти по дороге, будучи глубоко убеждена, что она приведет ее туда, куда ей надо попасть, проходила через павильоны, которые не запомнила, по мостам, которые проходили над непонятно чем, пока, наконец, не прошла через очень высокую арку и не оказалась на круглой площадке, которую, мы убеждены, наш читатель еще не забыл. Мы должны добавить, что она никогда не узнала, как оказалась в центре круга; с ее точки зрения она просто прошла под аркой и внезапно оказалась окружена теми, кто, как она знала, являются богами. До этого мгновения она шла усталая, в наполовину бессознательном состоянии, истощенная долгим и трудным путешествием через Дороги; но теперь она пришла в себя и снова была настороже — действительно, сердце застучало в груди, как молот по наковальне, она вдохнула воздух и уловила его острый и пряный вкус, в котором сладкий аромат сирени смешался с острым запахом моря.

Она медленно повернулась, пытаясь вдохнуть воздух, а также понять, где она находится, кто или что стоит напротив нее. Мы должны согласиться — так как сама Зарика, настаивала на том, что это правда — что изображение ее как уверенной в себе, убежденной в успехе и готовой предстать перед судом богов, является в высшей степени неправдой. На самом деле она множество раз говорила о том, что чувствовала себя побежденной судьбой, которую не в состоянии контролировать, что она там почувствовала себя такой одинокой, какой не чувствовала никогда в жизни, и что она была во враждебном окружении, и чувствовала себя даже менее способной противостоять ему, чем это было во время преодоления Дорог. Она говорила о негнущихся ногах, о попытках, не всегда успешных, помешать овладевшими ею ужасу и безнадежности отразиться на лице, и вере в то, что она, полностью беспомощная, находится в руках судьбы, которая, судя по всему, решила раздавить ее.

Если это правда — а мы имеем честь не сомневаться в собственных словах Ее Величества — тогда разрешите нам предположить, что ее самая большая заслуга состояла в том, что она вела себя так, как она вела; другими словами мужественно выбросила из головы то, что считала своей неизбежной судьбой, и сделала ту самую вещь, которая, по нашему мнению, определяет героя: она поборола величайшее из всех препятствий, свои собственные сомнения, и сделала, весьма просто, именно то, что нужно было сделать.

Так что, как мы уже сказали, она, стоя в центре круга, стала медленно поворачиваться, стараясь понять, сможет ли она (и, в действительности, понимая, что может) увидеть Лордов Суда, до тех пор пока, наконец, ее глаза не остановились на фигуре, которая, как она решила по некоторым картинам и барельефам, является не кем иным, как Веррой, о которой было известно — или, во всяком случае, так полагали — что она заинтересована в Империи, и которой Зарика сделала что-то вроде почтительного поклона. Как только она сделала его, то, благодаря странностям этого места, она очутилась, во всяком случае внешне, прямо против богини.

Богиня поглядела на леди Феникс, разрешила своему лицу отразить что-то похожее на улыбку и сказала, — Мы ожидали тебя, малышка.

Зарика, все еще не в состоянии говорить, смогла только еще раз наклонить голову.

— Мы знаем, почему ты пришла сюда, маленькая Феникс, — сказала богиня, — но, тем не менее, мы требуем, чтобы ты сама откровенно рассказала о своей миссии, и в таких словах, чтобы не оставить место для сомнений.

— Хорошо, — сказал Зарика, наконец-то найдя свой голос. — Если это ваш приказ, тогда я именно это и сделаю. — Она была, должны мы сказать, слегка удивлена, услышав насколько спокоен и отчетлив был ее собственный голос, тогда как она сама, на самом деле, была совершенно подавлена и устрашена до такой степени, что никогда даже не могла себе представить, что такое может быть.