Страница 7 из 21
"Нью-Йорк, марта 10-го, 1831.
Сэр, не имея более никаких уз, которые связывали бы меня с родной моей страной — ни надежд, ни друзей — я намереваюсь, при первой возможности, направиться в Париж, с целью получить, через поддержку маркиза де Ла Файэтта, назначение (если возможно) в Польскую армию.
В случае вмешательства Франции в пользу Польши это легко может быть осуществлено — во всяком случае, это будет моим единственно выполнимым планом действий.
Цель этого письма — почтительно попросить вас оказать мне такую помощь, какая находится в вашей власти во исполнение моих намерений.
Свидетельство "о пребывании" в моем классе, есть все, чего я имею право ожидать.
Что-нибудь еще — какое-нибудь письмо к какому-нибудь другу в Париже или к маркизу — будет добротою, которой я никогда не забуду. С глубоким почтением, ваш покорный слуга,
Эдгар А. По".
Впредь до дальнейших изысканий тайна остается тайной.
Вернемся несколько назад. В начале 1829 года, как говорит биограф Дидье, мы находим Эдгара По в Балтиморе с рукописью небольшого томика стихов, который через несколько месяцев был напечатан в виде тоненькой книги in-octavo, в переплете с красными крапинками и желтым корешком. В книжке семьдесят одна страница. На шестой посвящение: "Кто глубже всех испьет сюда". Заглавный листок этого сборника стихов гласит:
АЛЬ-ААРААФ ТАМЕРЛАН и МАЛЫЕ ПОЭМЫ Эдгара А. По. БАЛТИМОРА
Хатч и Деннинг.
1829.
Малые поэмы, за небольшим исключением, вошли в позднейшие издания Эдгара По. Одно из этих стихотворений достопримечательно тем, что в нем, почти дословно, встречается четырнадцать строк, которые потом были выделены и переделаны в стихотворение, называющееся "Сон во сне", напечатанное через год после его смерти. В связи с напечатанием этого сборника у Эдгара По завязалась переписка с Джоном Нилом, тогда издателем "The Yankee and Boston Literary Gazette", "Янки и Бостонской литературной газеты", имя которого должно быть с благодарностью сохранено в памяти, ибо он первый приветствовал юношу Эдгара По и всю жизнь относился к нему с настоящим добросердечием, хотя не был с ним близок. Перед опубликованием своего второго томика стихов Эдгар По послал Нилу несколько стихотворных отрывков и просил его чистосердечно высказаться. На столбцах своей газеты издатель отвечал: "Если Э. А. П. из Балтиморы, строки которого о небе — хотя он признается, что он смотрит на них как на безусловно высшее, чем что-либо в общем уровне американской поэзии, кроме двух-трех указываемых безделиц, — являются пусть и бессмыслицей, скорей бессмыслицей изысканной, захочет отнестись к себе справедливо, он мог бы создать красивую и, быть может, величественную поэму. Есть добрые основания, чтобы оправдать подобную надежду в таких строках, как эти:
У нас нет больше места для других строк".
В ответ на это слабое признание его способности создать что-нибудь достойное, Эдгар По, проникнутый истинной признательностью, поспешил ответить следующим письмом:
"Я молод — мне еще нет двадцати — я поэт — если глубокое почитание всей красоты может сделать меня таковым — и хочу быть им в общепринятом смысле слова. Я отдал бы мир, чтобы воплотить хотя бы половину тех мыслей, которые проплывают в моем воображении. (Кстати, помните ли вы или читали ли когда-нибудь восклицание Шелли о Шекспире: "Какое число мыслей должно было проплыть и быть в ходу, прежде чем мог возникнуть такой автор!"). Я взываю к вам, как к человеку, любящему ту же самую красоту, которую я обожаю красоту природного голубого неба и солнцем осиянной земли — не может быть связи более сильной, чем брата с братом. И не то много, что они любят один другого, а то, что они оба любят одного и того же отца — их чувства привязанности всегда бегут в одном и том же направлении — по тому же самому руслу, и не могут не смешиваться. Я праздный и с детства был праздным. Поэтому про меня не может быть сказано, что:
ибо у меня нет отца — нет матери.
Я собираюсь выпустить в свет том «Поэм», большая часть которых написана до того, как мне было пятнадцать лет. Говоря о «Небе», издатель «Янки» говорит: "Он мог бы написать красивую, если даже не величественную, поэму" (самые первые слова ободрения, которые, сколько припомню, я когда-либо слышал). Я вполне уверен, что до сих пор я еще не написал ни таковой поэмы, ни иной — но что я могу, в этом я даю клятву — если мне дадут время. Поэмы, подлежащие опубликованию, суть «Аль-Аарааф», "Тамерлан", одна около четырехсот строк, другая около трехсот, с несколькими небольшими стихотворениями, В «Аль-Аараафе» есть добрая поэзия и много экстравагантности, выбросить которую у меня не было времени.
"Аль-Аарааф" — сказка о другом мире — о звезде, открытой Тихо-Браге, которая появилась и исчезла так мгновенно — или, скорее, тут нет никакой сказки. Я прилагаю отрывок о дворце главенствующего божества; как вы увидите, я предположил, что многие из утраченных ваянии нашего мира улетели (в духе) на звезду Аль-Аарааф — изящное место, более подходящее к их божественности: