Убийство в 'Долине царей'

-- И какая же тут технология? -- спросил я. Мне было интересно, что входит в круг обязанностей Горчицына, помимо массажей Поглощаева.

-- Не совсем к столу будет сказано, ну да мы выпивши: сначала железным крюком извлекают мозг через ноздри, потом делают разрез в паху и вынимают внутренности, прополаскивают полость живота пальмовым вином, наполняют благовониями, зашивают и на семьдесят дней кладут в щелочную соль. Проще пареной репы! Требуется всего лишь пятнадцать компонентов: пчелиный воск, чтобы закупорить все дырки в теле, но сойдет и пластилин, кассия, корица, кедровое масло, которое египтяне добывали почему-то из можжевельника, камедь, хна, лук, пальмовое вино, какие-то смолы (сам не знаю, какие), опилки, вар, гудрон и натрон.

-- В этом перечне я половину даже по названиям первый раз слышу. Где вы все это берете?

-- У Геродота описан и более простой, дешевый способ. Берешь клистирную трубку и вливаешь кедровое масло через анус. Опять кладешь тело в соль, через семьдесят дней выпускаешь масло и от покойника остаются кожа да кости. А для совсем бедных египтяне заменяли кедровое масло редечным соком. Как видите, вариантов много, а клиент с тебя уже не спросит за то, что его забыли прополоскать пальмовым вином. Хотя оно и есть в "Долине царей", правда, в бутылке из-под пива и для наглядной агитации. Даем понюхать при жизни всяким фомам неверующим, -объяснил он.

-- Однако, -- сказал я, не найдя никакого другого слова.

-- Вы, я чувствую, помирать не собираетесь, поэтому буду с вами откровенен. Неужели вы думаете, что мы и в самом деле придерживаемся рецептуры древних египтян? Это был бы нонсенс для всей нашей коммерческой промышленности: сделать то, что обещал. Нет, мы честные советские люди и готовим клиентов, как добрые кулинары заводской столовой, -- из всего, что под рукой. Многое покупаем в тех же коммерческих палатках, которые при жизни принадлежали нашему клиенту. Он, скажем, купил корицу за рубль, нам продал за десять, а мы набили его до горла его же корицей, но уже за сто. Вот и весь бизнес.

-- А в Шекельграббера вы тоже влили редечный сок?

-- Нет, для него мы постарались.

-- Кстати, как вы познакомились с ним и с Поглощаевым?

-- Вернувшись из Суздаля, я на одной вечеринке высказал вслух идею о мумиях, и Шекельграббер за нее уцепился. Я навел справки. Все видели в Ване богатого дурака. Богатого по советским меркам. Он недавно приехал из Америки и машины ГАИ принимал за такси, тормозил и удивлялся, когда его били. Кстати, такси он принимал за персональные машины великих шахматистов. Это был настоящий спонсор, без обмана, и мы быстро ударили по рукам... А Поглощаева я знал поверхностно, он заведовал снабжением в нашем институте, но мог и бухгалтером. Упирался он долго, все озирался, как бы чего: все-таки гарантированная бедность лучше, чем богатая неизвестность, -но после первых клиентов уволился. Мы разделили функции: мне досталась реклама, Шекельграбберу -- платить деньги, а Поглощаеву -- оформление документов и поиски подходящего морга. Пока мы обустраивались, Горчицын, чтобы не терять время, тренировался на кошках. Ведь древние египтяне мумифицировали не только людей: кошек, крокодилов, ибисов, быков, ихневмонов, -а питались тростником. Но это их дело.

-- Кто привел Горчицына в фирму?

-- Этого паразита? Он -- поглощаевский знакомый.

-- Кувыркалкину?

-- Я, -- ответил Кашлин. -- Встретил в метро и позвал за собой. А медсестры и до нас в морге работали.

Мне показалось, что Кашлин дозрел до откровенной беседы.

-- Ладно, а теперь говорите, что вы хотели, -- предложил я.

-- То есть? -- не понял он.

-- Ну не напиться же вы сюда пожаловали!

-- Именно напиться. Когда я работал в институте, нам почему-то выдавали спирт на производственные нужды, вместо авторучек. Наверное, потому, что вечно пьяным неловко просить прибавки к зарплате. А теперь, после смерти Шекельграббера, мне и душу отвести не с кем... Кстати, какой левша разукрасил ваш правый глаз?

-- Правда, левша. А я сам не сообразил из-за зеркала!..

Я уже давно не отмечал дни недели в памяти, но теперь, как бы состоя при конторе, сунул нос в календарь и вычислил субботу. Пришлось кое-что менять в планах, учитывая выходной.

Когда я печатал фотографии "подельщиков", позвонила Кувыркалкина. Я велел ей немедленно приехать. "С удовольствием!" -- ответила она и через час уже стояла на пороге.

-- Муж подбросил, что ли?

-- Почему вчера не появился? -- укорила она вопросом.

-- Отмокал, -- ответил я и показал синяк под глазом.

-- Кто же тебя так приложил, сыщик?

-- Думаю, муженек твой, -- укорил я ответом.

-- Шутишь! Его пятиклассник уроет.

-- Лучше сообрази: мог Опрелин нанять ребят или позвать друзей, чтобы рассчитаться за рога, не отходя от кассы? -Черт, из меня уже Квочкин лезет!

-- Нет, -- сказала Кувыркалкина. -- И нанять не мог, и друзей у него таких нет, и не стал бы -- трус он.

-- Но собутыльники-то у него есть! -- решил я. -- Не замечала, нет ли среди них левши?

-- Я не смотрю, какой рукой они стакан держат, -- сказала Кувыркалкина. -- Кстати, принесла тебе список клиентов. Разглашаю коммерческую тайну.

-- Брось на стол, потом посмотрю, -- ответил я...

Часа через два Кувыркалкина промурлыкала в ухо:

-- Пойдем в ресторан.

-- У меня вечер занят, -- пришлось соврать. -- Лучше вспомни, что случилось необычного за неделю и после убийства Шекельграббера.

-- Я и вчера, что было -- плохо помню, -- ответила она.

-- А я помогу: было Рождество, потом старый Новый год. Наверняка вы отмечали всей фирмой.

-- Да. Я собирала стол на Рождество в офисе, но сидеть рядом с Горчицыным не могла. Как представила, что он за стенкой с трупами вытворяет, так чуть не стошнило. Я рано ушла с Шекельграббером.

-- Куда?

-- Поехали к Размахаевой и там сели гулять по-новой.

-- Кто еще был?

-- Югослав один, Терентьевич.

-- И вы поиграли в шведскую семью?

-- Что ты! -- довольно искренне ответила Кувыркалкина. -Терентьевич такой принципиальный. К тому же он безнадежно влюблен в Размахаеву. У него Шекельграббер весь вечер комом в горле стоял.

-- По моим наблюдениям, Размахаева вполне могла угодить обоим, не поступившись совестью.