Страница 4 из 15
– Будем сами сознаваться, или как? – заглянул я на самое дно её липохромовых озер.
На озерной глади не появилась ни одной волны.
– Будем.
– Мент с ряженными казаками и мороженщица твои подельники?
– Да. Я не хотела, но они меня заставили, сказали, что иначе отнимут квартиру. Отец-алкоголик, перед тем как умереть от цирроза, написал им какую-то доверенность и теперь они держат меня на крючке. Простите.
– Ничего не скажешь, оригинальный метод разводки – брать с лохов деньги, якобы за ложные вызовы полиции. А куда же смотрит настоящая охрана парка, наверняка ведь твои кореша попадаются им на глаза?
– В доле.
– Ну да, все просто, как может быть просто только в России. Жаль. Нет, не денег, тебя жаль и себя. Я ведь почти поверил, что ты моя Маргарита. А могли бы быть вместе. Надо бы всю вашу теплую компанию в полицию сдать, да понравилась ты мне, загремишь на нары и тогда уж точно тебе конец. А я, если ты успела заметить, порядочный человек.
– Я верну деньги, оставьте мне номер вашего телефона, я положу их на электронный кошелек. Или, если хотите, еще раз встретимся.
– Вот уж нет! – вскочил я с лавки. Лицо мое пылало гневом, но я готов был расплакаться. Взял её за руку. – Ты меня ранила в самое сердце, я не желаю тебя больше никогда видеть. И денег мне возвращать не нужно, пусть они жгут тебя незримым укором всю жизнь. Прощай.
Сказал про деньги, а сам подумал – шесть тысяч слишком дорого за один взгляд её янтарных глаз, к тому же когда до зарплаты, как от Земли до Юпитера. Только бы порисоваться перед самим собой. Ох, как плохо, что девушка оказалась обычной бандиткой. Заставили? Не верю!
В горле застрял кусок дерева, подошел к будке с мороженным, кивнул продавщице, как старой знакомой:
– Привет, полицию вызывать будем?
– Опять?
– Вам, как понимаю, чем чаще, тем лучше. Благодарите бога, что мне понравилась ваша подсадная утка, иначе париться бы вам всем на нарах лет по пять.
Тетка закрыла крышку с зеленым, видимо, фисташковым мороженным, заморгала глазами:
– Какая утка, в своем уме, гражданин? – и вдруг всплеснула руками, заходила упитанными боками. – А-а и вы в сети Марго попались.
– Марго?
– В белом длинном платье такая, вся из себя, хорошенькая и в темных очках.
– Точно, – сглотнул я.
– Марго из психиатрической клиники. Её погулять отпускают. Не знаю как уж девочку зовут на самом деле, только начиталась она Булгакова и вообразила себя Маргаритой. Подсаживается здесь к умным с виду мужчинам и разыгрывает сцену встречи с Мастером. Те уши-то развесят и радуются, что свою судьбу наконец-то встретили, а она их на излом проверяет: попросит на время айфон или какой другой гаджет, отправит за мороженным, а сама исчезнет. Потом появляется и смотрит на реакцию кандидатов в Мастера. Ежели те полицию вызывают, значит, проверку не прошли. Непонятно кого на самом деле ищет, душа-то больная, но похоже так пока никого и не нашла. А вы полицию уже два раза вызывали.
– Значит, вы ей, полоумной, подыгрываете?
– Если из психушки, не обязательно полоумная.
– А менты?
– Что менты?
– Настоящие или тоже из дома скорби?
– Самые что ни на есть натуральные. Они по началу-то эту Марго в психушку отвозили, а потом поняли, что на ней можно неплохо подкармливаться. Вы сколько уже отдали?
– Неважно, – скрипнул я зубами.
Маргарита из психиатрической клиники, замечательно. Горло с досады сдавило так, что нечем стало дышать. Я замахал рукой и защелкал пальцами:
– Дайте нарзану, что ли.
Продавщица ухмыльнулась, достала из шкафа бутылку с желтой этикеткой:
– Все словно по Булгакову. Нарзану нет, есть теплая абрикосовая. Будете, нет?
Я выпил из горлышка почти всю бутылку, остатки вылил себе зачем-то на ладони, понюхал. Пахло отвратительно. Надеюсь, я тут не в роли Берлиоза? Видимо, менты и продавщице отстегивают. Хотя, какая разница, вляпался по самые уши, не отмыться. Вот история так история. И как я сразу Марго нее раскусил, сметаны несвежей поела, поносом мучается, ну кто об этом в открытую незнакомому человеку рассказывает? Тьфу! Короче, бежать отсюда и скорее, и никогда ноги моей в этом парке больше не будет.
Не попрощавшись с мороженщицей, и забыв сдачу с последних ста рублей на прилавке, я пошел в противоположную сторону от дорожки со скамейкой.
И тут из кустов вылетела она, Марго, упала передо мной на колени. Прохожие остановились, продавщица присвистнула.
– Прости меня, Мастер, – горячо заговорила Маргарита, обхватив руками мою правую ногу. – Я не сразу поняла, что ты – тот мой единственный, с которым я отправлюсь в вечное путешествие по вселенной.
Я готов был провалится сквозь землю. И не отдерешь ведь силой, мало ли что у душевнобольной на уме – пырнет чем-нибудь или вены себе перегрызет. Тем не менее я пытался держать себя в руках:
– Как же, единственный, когда я не прошел твою проверку, Маргарита?
– Чепуха эти все проверки, я по глазам вижу, что ты мой Мастер. Только с тобой и больше ни с кем разделю я страдания и радости. Прими меня или убей!
Вот еще новости! Никого я убивать не собираюсь, – старался показать я всем своим видом. А зевак вокруг становилось все больше. Вдруг Марго выхватила из сумочки кривой нож с глубоким жёлобом и рукояткой протянула его мне.
«Кто бы передо мной на коленях в пыли валялся, – забубнил лысый дядька, – а этот ломается». «Да не стоит он вас, девушка!» – завидовал другой. «Прими у нее тесак от греха! – крикнула продавщица, – а я сейчас известный номер наберу».
Я взял нож, сунул его в карман. Попытался поднять Марго на ноги, но она поджимала их и попытки мои оказывались напрасными. Ментов и сейчас ждать долго не пришлось.
– Опять вы? – обрадовался сержант с усами Пуаро.
– Он, – подтвердил один из казаков. – Вот ведь неугомонный, сын Абрамовича, наверное. Встаньте девушка, так и простудиться можно, – взял он под локоть Марго. Но она вырвалась:
– А пришли, мироеды? Граждане, знаете сколько они с претендентов на мое сердце уже содрали? Столько и ограблением банка не заработаешь.
– Она сумасшедшая, – поднял обе руки сержант. – Пациентка психиатрической клиники имени Ганнушкина. Сейчас будем отправлять. Расходитесь, граждане, погода хорошая.
И тут меня подстегнуло – а что, собственно, я теряю?
«Нет, говорю я, граждане, она не сумасшедшая, а моя любимая и единственная жена! Поссорились, с кем не бывает, теперь вот миримся».
Маргарита вскочила на ноги, припала к моей щеке, горячо зашептала в ухо:
– Правда, жена?!
– Конечно, кто же еще, – ответил я и обернулся к сержанту:
– Не надо больше ничего говорить и делать, иначе я на вас жалобу в Службу собственной безопасности напишу. Не отчиститесь.
Мент разинул рот, но так ничего и не сказал, а мы с Маргаритой под ручку пошли к выходу из парка. Она прижималась щекой к моему плечу и чуть ли не постоянно его целовала. Господи, подумал я, почему так искренне влюбляться могут только сумасшедшие?
У метро я остановился, взял её за руку, помял пальчики, взглянул в янтарные глаза:
– Ну пока, Маргарита. Мне пора. Рад был познакомиться. Ты обязательно еще встретишь своего Мастера. Верь в это. То во что веришь, обязательно исполняется.
– Не врите, – сузила она по-кошачьи глаза. – То хорошее, на что надеешься, никогда не сбывается. Удача выныривает из-за угла и нередко с ножом. Только губы раскатаешь, она тебе и в горло этим железом.
С этими словами она протянула мне деньги:
– Ваши шесть тысяч. И достаньте из кармана нож, он у вас торчит лезвием вверх, не дай бог настоящие менты увидят.
Меня обожгло словно казацкой плетью, смоченной горилкой. Пытался подобрать слова, но так и не смог выбрать между «извольте объясниться» и «какого черта ты такое говоришь?» Она же дружески похлопала меня по груди, сверкнула изумительными янтарями:
– Не напрягайтесь, вы итак сегодня получили из-за меня изрядную дозу адреналина. Извините. Но вы творческий человек, вы поймете. Видите ли, Табаков набирает новый актерский курс в ГИТИСе, шансов к нему попасть мало, но очень хочется. Вот мы, студенты школы-студии МХАТ, решили потренироваться, вжиться в жизненные роли.