Страница 9 из 38
- Племянницей, ваше величество.
- Вызовите её в Коренбург. Безотлагательно.
*
Только юность дарит лёгкую, звонкую и летучую поступь, легкокрылая юность, навстречу которой мир раскрывается сам, словно книга, что жаждет быть прочитанной - только прикоснись ко мне неогрубевшими ещё пальчиками, только начни изучать изъеденные столетиями страницы... да не ценится то в молодом нетерпении вкусить от жизни побольше и поскорей.
София брела вдоль ограды парка, сплошь затянутой виноградом. Листья его вовсю раскрылись и флиртовали с ветерком, кокетливо поводя подолами зелёных юбочек. Но вопреки обыкновению, София не то, что не улыбнулась - даже не взглянула на своих маленьких приятелей. Казалось, она совершенно сосредоточилась, чтобы при ходьбе не наступить краешком башмака на тонкие расщелины между терракотовыми плитками, которыми вымощены были дорожки в этой, более известной обитателям дворца части парка.
- Небо свидетель, если вы ещё раз покажетесь мне столь удручённой, радость моя, я сочиню аромат, который собьёт с ног любого, кто только посмеет подумать в вашу сторону дурное, - этот задорный тёплый голос с мягким южным акцентом нельзя спутать ни с чьим... но какими судьбами тут господин придворный парфюмер?
Оказалось, белозубо и широко улыбающийся господин парфюмер вышли подышать рассветной тишиной - зрелая весна поутру чудо как хороша... почти как вы, звёздная чаровница.
Вышеупомянутая чаровница усмехнулась кучерявой галантности своего единственного в серпентарии королевского дворца доброго знакомца - хранительница чужих тайн, София не стремилась к общению, да и к ней обращались исключительно по делу.
Однако настроение, и в самом деле, подозрительно быстро исправлялось - правда, вчерашняя тревога за Динь не только никуда не исчезла, но стала ещё острее.
- Витторио, друг мой, - ответила София к парфюмеру, в миру звавшемуся мастером Пенсаторе, - ведь красивое начало вовсе не означает такого же развития и финала. Предстоят непростые времена.
На что ей радостно сообщили, - времена, мол, никогда простыми не бывают, так не портить же себе из-за этого аппетит?
- Не откажитесь позавтракать со мной, о пленившая моё сердце звезда, окажите мне эту высокую честь...
Когда мужчина требует, отказать ему очень легко - но когда он так просит... что ж, соблазны для того и придуманы, чтобы потворствовать нашим истинным желаниям?
- Мой дорогой Витторио, это было бы честью для меня, но я должна безотлагательно исполнить приказ её величества.
Подвижное и выразительное лицо мастера Пенсаторе на сей раз не показало ничего, кроме совершеннейшего подчинения воле их общей госпожи, и только длинные чёрные ресницы его опустились долу, скрывая блеск умных золотисто-синих глаз - при дворце не продержаться и дня, если не ощущать всех и всяческих веяний.
Бережно прикоснулся он губами к доверчиво вложенным в его ладони пальцам звездочеи - даже сквозь нитяные перчатки ощущалось, как замёрзли у неё руки - и раскланялся.
*
К цели София пошла кружным путём - мимо чайного домика, вдоль романтически опушённого редкими плакучими ивами канальца с крохотным озерцом для водных забав венценосных отпрысков - чем дальше она сейчас окажется от вездесущих придворных, тем лучше.
И только миновав оранжерею, звездочея позволила себе свернуть к флигелю секретариата - лично попросить дежурившего там пухлого чиновничка включить её письмо в ближайшую рассылку - высочайший приказ, отлагательств не терпит.
Чиновничек отозвался весьма нелюбезно, усомнившись, что некие придворные дамы понимают, с какими просьбами обращаются - послания от частных лиц, пусть даже и выполняющих августейшую волю, принимаются дворцовой почтовой службой только с соответствующим предписанием из канцелярии Его Императорского Величества. Так прямо и сказал, с полным осознанием государственности своей службы...
София страдальчески посмотрела на потолочную лепнину комнаты - гипсовый крылатый божок с отбитым носиком ответил ей из угла сочувственным взглядом - и протянула насупленному чину собственноручную её величества карандашную записку. "Податель сего действует по моему приказу и от моего имени".
Но дежурный секретарь не спешил одёргивать на изрядно выступающем брюшке лоснящийся сюртук, дабы встать перед тонкой ароматной бумагой навытяжку. Прежде он в сомнении покрутил заспанной физиономией, проштудировал изрядных размеров тетрадь, сшитую из грубых жёлтых листов, и подумал вслух, что наверняка у некой госпожи есть возможность добавить к сему несомненно драгоценному свитку другие убедительные аргументы - рвение младших служащих, к сожалению, низковато ценится. Да и молчание чего-то стоит.
Госпожа к такому повороту оказалась готова и легко рассталась с половиной имевшейся при ней наличности, посулив вторую при отправке послания.
Россыпь витиеватых благодарностей, которыми София разразилась на прощание, привёл чиновничка в замешательство - госпожа в дорогом чёрном платье как бы не сама звездочея, странно даме такого класса такие жесты... Уже давно скрылась она из виду и даже успела ворваться в свои покои, дабы дописать вчерашнее письмо племяннице, а чиновничек всё покряхтывал, щупал в жилетном кармане большую монету с профилем его величества, и недоумённо покачивал головой.
"Моя милая девочка, жизнь такова, что однажды тебе придётся принимать ещё более сложные решения, чем сейчас. Твоя вера в себя - основа силы - может оказаться подорвана... сумей даже в такую тяжкую для тебя минуту найти другое основание для этой веры - и сумеешь всё. На сём прощаюсь с тобой - до встречи, которую едва ли терпеливо жду. Всегда твоя".