Страница 21 из 38
Себя мадемуазель не обидела тоже, из-за чего багажу Дона и Динь пришлось немного потесниться. Выяснилось - нигде в прежних с маменькой разъездах не встречалось Тони таких вязаных вещиц: "В Вершице же холодно целый год, мне ходить не в чем!", только в окрестностях Тишева растут такие травы, для придания лицу свежести: "И рецепты дали, приготовишь потом, лапочка?" и только в верховьях Живонки добывают такие камушки, из которых получаются бусики-загляденье: "Глаза оттеняет, правда?"
Идея написать маменьке Тони понравилась, но раньше вечера была неосуществима, по причине чего мадемуазель принялась смаковать подробности похода со своим спутником. Который не менее половины покупок собственноручно препроводил из магазинов в комнату мадемуазель, а остальное, изумляя младших Гриницких, целый день доставляли посыльные.
А дорога плавными поворотами возносила дилижанс к перевалу, напомнив знахарке вчерашнюю - к дому на холме...
Супруг Елены лишь раскланялся с Динь перед утренним чаепитием - а после попросил у дам разрешения удалиться в кабинет.
- Отпускаем моего писателя? - вопрос, конечно же, прозвучал риторически, Динь уже поняла, что труду любимого Елена подчинила в доме всё.
Женщина и в дальнейшем разговоре то и дело называла супруга "мой писатель" или "мой автор". Не нарочито, не специально для маленькой гостьи и не кокетства ради - так произносят давнее почти имя.
Без дела Елена не оставалась ни минуты из часов, проведённых Динь с нею. То штопала что-то, то закончив, бралась за вязание, то с ножницами прошлась по саду, то приготовила обед...
Эти толковые, деятельные руки всё о прошлом хозяйки подсказали Динь, но спрашивать она не стала. А Елена и не собиралась ничего замалчивать - у девушки вообще от этой встречи осталось ощущение урока, который осмысливать ещё и осмысливать. Очень в духе Софии Ламендор. И, как выяснилось, её близкой школьной подруги:
- Да, милая, и мне пришлось расстаться со знахарством: я встретила моего писателя.
"Уже третий за жизнь подобный раз - что ты хочешь сказать мне, судьба?"
- Дружочек, рок не спрашивает - он просто настигает. Правда, всегда предупреждает, только мы не всегда умеем громы его и молнии расслышать правильно. Но я много лет рада, что меня - настиг. Или выманил из небытия?
Динь удивлённо подняла брови - уж она-то жизнь знахаря небытием не считала. Да и попробуй, посчитай, когда сама себе порою кажешься водой в жаркий денёк.
- Ах, детонька, не о том речь. Суть знахарства - любовь к миру. Но ведь и всякий человек - мир? Так что, если вдуматься, всё та же знахарка я...
Не признать правоту сказанного было трудно. "Потому матушка Анна и не смогла жить после гибели отца?"
- Мой автор создал меня, - Елена говорила спокойно, буднично, мысль эта явно была привычной для неё, многократно прожитой. - Знаете, деточка, ещё в юности читая его книги, я удивлялась - почему из романа в роман он словно пишет об одной и той же женщине - и о себе, только в разных обстоятельствах? И нравилась мне эта женщина, и думала я, как похожа она... на меня. Полюбила его до встречи, до знакомства - но думать не думала... впереди ждал вроде бы ясный знахарский путь... Но когда встретила... когда рок настиг нас...
Динь слушала так внимательно, что даже нахмурилась - да, минувших воплощений никто не отменял - а если не вспоминаются они, то не значит, что их не было...
- Вот-вот, - отозвалась Елена, - кто скажет наверняка, где сейчас душа Пигмалиона и Галатеи? В каких временах и пространствах выводит он её в жизнь, где и когда из небытия стремится к нему она?
*
Кто ни разу не путешествовал дилижансом первого класса - честное слово, много потерял. Наверстать это упущение следует обязательно - и предпринять тот же славный путь, что и моя троица.
Дилижанс они делили только с почтой - груз следовал в отдельном от пассажирского салоне. Имелись даже путевые удобства в махонькой комнатке... в общем, никаких тебе приключений, думала Динь к вечеру второго дня. Скоро ожидалась очередная почтовая станция - или, как называли их в княжестве, ямская застава, там лошадей ждёт смена, а путников - ночлег.
"Как бы сделать так, чтобы Тони поняла, какой Дон... да, приключения не помешали бы", - вздохнула знахарка.
Мастер услышал эту мысль и улыбнулся, соглашаясь.
Ненастье... как созвучно оно бунтующей душе, особенно если она ещё и сама не знает, что тревожит её. Но тревога уже поселилась - и язвит, и точит, и обрывает мечты, упираясь в вопрос: "А дальше?" Олег, правда, начал задаваться не только этим вопросом - но и тем "Что прежде?"
В канун двенадцатилетия он вдруг остро осознал смертность всего живого и - себя. Взахлёб, до предобморока, до растворения в ничто... но однажды совершенно чётко ощутил - смотрит на это "ничто" со стороны, осознаёт его и даже может потрогать. Ничто было тёплым, слегка влажным, бархатистым... живым, словно чернозём, который в детстве довелось держать в руках, когда ездили семьёй в приазовское село, проведать бабушкину маму. Бабуля Каля - называл её Олежек, "прабабушка" выговорить малышу сложновато...
Ощущения его названия не имели - и рассказать, он понимал, никому не может. А тут как раз налетела такая зима, с такими снегопадами... и поздними вечерами Олег стал неслышно ускользать из квартиры, подниматься на крышу дома и, глядя в стремящееся к нему небо, взлетал навстречу, открывался, растворялся...