Страница 22 из 38
Но ангина всё-таки его не миновала. Из-за чего не только под Новый год - но перед днём рождения! - оказался в четырёх стенах, со всем из того следующим...
И тревога эта... ночные снегопады хоть немного унимали лихорадку душевную, а тут... По обыкновению, выручило рисование - лист за листом словно история какая-то из под карандаша: всадники в летящих плащах, скрещенные мечи, арбалеты, таинственные леса и горы, существа невиданные, средневековые города... И снег... то царственный полог его меж небом и землёй, то одна-единственная снежинка (под лупой любовался!), то вьюжная позёмка...
Поистине, ненастье - встревоженной душе утешение.
Очередной день пути начался и продолжался спокойно. Дилижанс осторожно полз по мощёной каменными плитами дороге сквозь обычный на перевалах туман. Смотреть в окно смысла не имело - лес дальше деревьев по обочинам не просматривался. Динь задёрнула шторы на своём оконце.
Дон в противоположном уголке читал, Тони развлекалась, перелицовывая шляпку.
По крыше застучало - то было и вчера под вечер: с деревьев иногда падали капли. Но вдруг перестук участился, усилился, а потом и вовсе заколотило бешено. Дилижанс встал.
Такого ещё не бывало. Путешественники переглянулись.
Шум ливня стал сильнее и опять притих - в салон быстро втиснулся кучер, кланяясь и стараясь при том не очень забрызгать салон и пассажиров.
- Эта... господа хорошие... запер нас дожжь-то. Скок годов почту вожу - вдругорядь таковое на памяти. Переждать бы.
Дон кивнул и сказал кучеру остаться с ними. Но тот тревожился за лошадей, да и как-то оно не тово, с господами-то...
Динь открыла дорожный письменный прибор - тётушке о проделанном пути она отчитывалась ежевечерне, а тут кто знает, когда они теперь до ночлега доберутся? Не пришлось бы в придорожном селении... Делясь этой мыслью с друзьями, она постаралась, чтобы звучало не мрачно, но Тони опять надулась на судьбу. Правда, вслух она своё придворное фиаско не обсуждала, однако чуткие каждый по-своему Динь и Дон и так знали, о чём мадемуазель молчит.
Шляпка улетела в сторону вместе с ещё не прикреплёнными к ней искусственными цветами. Дон нагнулся и терпеливо всё собрал. Подал Тони. Она отмахнулась было, но ручка её оказалась поймана, поцелована - и в неё снова вложили работу.
- Красиво получалось, - кивнул Дон на рукоделие.
Тони внезапно зарумянилась вся - даже шея и прикрытая газовой косынкой грудь - и вцепилась в своё занятие. Вскоре лишь шум ливня слышался в салоне, шелест страниц и шёлковых цветов да резвое скрип-скрип пёрышка.
Человек по жизни унылый непременно заметил бы тут, что конец одних неприятностей неизбежно влечёт начало новых - спорно, конечно, но не в данном случае. Ведь кто-то хотел приключений?
Ливень перестал, немного прояснилось за окном - однако время шло к закату. Да и кучер всунулся с известием, что дорогу впереди размыло чутарик, и дилижанс-то провести можно, но господам бы... этово... тово.
Увидев озабоченную физиономию кучера, Дон спросил, не снять ли и часть багажа... в итоге мытарства продолжились. Девушек поручик осторожно перевёл в место, где покрытие дороги вновь внушало доверие. Туда же они с кучером перенесли сундуки Динь и самого Дона - укладки Тони решили не трогать... зря. Даже облегчённый, дилижанс таки сел. Да так, что лишь присутствие женщин удержало обоих мужчин от выражений.
Только Дон не дал никому печалиться. Хоть и узки горных дорог обочины, он умудрился развести на неширокой полоске костёр, перенести с кучером вещи (и Тонины - тоже!) и уютно устроить там своих подопечных, укутав обеих пледами.
Далее опять-таки на пару с кучером они раздобыли несколько деревцев и, под ободрительные вскрики дам, под гневное ржание лошадей и под... ну, да, вырвалось у мужчин, легче им так... в общем, дилижанс снова оказался на ходу.
Динь, всё это время изрядно совестившая себя за жажду приключений, повисла на шее у друга первой. Но почти тут же - почти тут же! - уступила место той, которой оно и предначертано.
Антонина обняла Дона, и Антонина спросила:
- Как?
Мужчине, конечно, хотелось порассказать - когда служил в Вершицком княжестве, не раз именно так пленённые снегами подводы вытаскивал с товарищами - но он все разговоры потом, потом! Дал команду - и девушки рысцой отправились в дилижанс - а сам вместе с кучером хоть и в сумерках, но багаж пристроил на место основательно.
Осторожней с желаниями - сбываются. Всегда. А что плата за них может оказаться не по вкусу... так что пожелали, то и получите.
В который уже раз корила себя Динь за мысль о приключениях? Счёт потеряла... кучер обрадовал было, - тут поблизости, мол, в распадке у горной речушки, селение имеется. Да вот в быстро наступающей темноте поведёт он лошадей шагом, под уздцы. Пассажиры не возражали... однако и трёх сотен шагов не минуло, как снаружи послышался храп лошадей, человеческий стон... Дилижанс остановился.
Выбежавший на разведку Дон заглянул в салон:
- Динь, сколько с вывихом будешь возиться?
Знахарка уже и до того поняла, что предстоит работа.
- Немочь и боль сниму сразу же, но до утра ему нужен покой...
Поручик устроил бедолагу-возницу в пассажирском салоне, а сам... но взгляд Тони стоил того, чтобы не только вместо кучера... Дон бы и в оглобли впрягся, случись надоба.
В селении окна светились в одной хатке. Туда-то и отправился поручик Тинген. Насколько полегчала его казна, чтобы устроить со всеми удобствами Динь с Тони, девушки предпочли не обсуждать. Смиренно кивнули только, когда услышали отрывистую команду "В дом!", и слова поперёк не молвили, узнав, что сам останется с кучером ночевать в дилижансе: мужчина решил.