Страница 14 из 98
Поднявшись, мы не завтракали; сначала долго гуляли по берегам Ганди. Как ярки и живы еще и поныне в моей памяти эти утренние прогулки с гуру. Легко припоминая их, я часто вижу себя подле учителя. Раннее солнце греет реку; звенит голос гуру, исполненный подлинной мудрости.
Мы купались, затем в полдень завтракали. Приготовление завтрака по ежедневным указаниям гуру было обязанностью молодых учеников. Гуру был вегетарианец, однако до принятия монашества он ел рыбу и яйца. Ученикам он советовал придерживаться простой диеты, соответствующей их состоянию.
Учитель ел немного, часто это был рис, подкрашенный турмериком, свекольным соком, или шпинат, слегка сбрызнутый буйволевым гхи /топленым маслом/. В другой раз он мог есть чечевичный суп "дхал" или сыр с овощами. На десерт употреблялись плоды манго, апельсины, рисовый пудинг или фруктовый сок.
Днем появлялись посетители. Гуру принимал всех гостей вежливо и приветливо. Истинный учитель--тот, кто достиг самопознания, кто постиг вездесущее "я", которое не есть тело--видит во всех людях поразительное сходство.
Бесстрастность святых коренится в их мудрости. На них более не влияют разнообразные лики майи, они не подвержены действию приятного и неприятного, которое извращает суждения непросветленных людей. Шри Юктешвар не проявлял излишнего уважения тем, кто обладал властью, богатством или светским лоскоом, и не относился пренебрежительно к бедным и необразованным людям. Он, бывало, с уважением слушал слова истины из уст ребенка, а иногда явно не обращал внимания на самонадеянного самодовольного пандита.
В восемь часов веченра подавали ужин, иногда в этот час в ашраме еще не находились запоздавшие гости. Гуру не простил бы себе трапецы в одиночестве, и никто не покидал ашрама голодным или недовольным. Шри Юктешвар никогда не ведал затруднений, его настоение никогда не омрачали неожиданные посетители. Благодаря его благоразумным указаниям ученики умели превратить скудный стол в подлинное пиршество. Тем не менее, он был экономным и сумел надолго растянуть свои скромные средства. "Чувствуй себя уютно лишь в пределах своего кошелька,--часто говаривал он,--экстравагантность приносит неудобства". В мелочах управления ашрамом, в работах по строительству или ремонту, также, как и в иных практических делах, учитель проявлял оригинальность творческого духа.
Тихие вечерние часы часто прерывались одним из поучений: он говорил о сокровищах, не подвластных времени. Его способ выражения был отмечен возвышенной уверенностью и представлял собою нечто единственное в своем роде. Он говорил так, как не говорил никто из тех, кого я слышал. Его мысли были взвешены на тончайших весах распознавания прежде, чем он позволял себе облечь их в одеяние речи. Самая сущность истины, всеобъемлющая даже в физиолологическом аспекте, исходила от него подобно ароматным эссенцииям души. Я всегда сознавал, что нахожусь в присутствии живого проявления Бога, и влияние этой божественности автоматически склоняло мою голову перед ним.
Если гостям казалосю, что Шри Юктешвар слишком углубляется в тему Беспредельного, он быстро вовлекал их в другой разговор. Он не был способен к позе или рисовке своей внутренней уединенностью. Находясь постоянно в единении с Господом, он не нуждался в особом времени для общения с Ним. Достигший самопознания учитель навсегда оставляет позади медитацию, как пройденную ступень. "Когда появляется плод, цветок опадает". Но святые нередко привязываются к духовным формам, дабы установить образец для учеников.
Когда приближалась полночь, мой гуру мог с детской непосредственностью задремать. С постелью не было проблем. Он нередко ложился прямо на узкую кушетку, покрытую тигровой шкурой /свое обычное сиденье/, даже без подушки.
Зачастую философская дискуссия продолжалась всю ночь. Ее мог вызвать своим интересом к теме любой ученик. В такое время я не ощущал ни усталости, ни желания спать, и единственным указанием на время бывало восклицание учителя: "Смотрите, уже рассвет! Пойдемте прогуляемся к Ганге". Таким образом многократно заканчивались мои ночные уроки.
Первые месяцы моего пребывания у Шри Юктешвара завершились полезным уроком: как перехитрить маскитов. У нас в семье всегда пользовались пологами, и я с огорчением увидел, что в Серампурском ашраме этот благорразумный метод отнюдь не почитают. Насекомые полновластно царили во всех помещениях, и я был искусан с головы до ног. Гуру пожалел меня.
"Купи для себя полог, да и для меня тоже". Он засмеялся и прибавил: "Если ты купишь только один, все москиты набросятся на меня!".
Я был вне себя от радости, выполняя это распоряжение. И всякий раз, когда я ночевал в Серампуре, гуру просил меня устновить пологи над кроватями.
Но однажды ночью, когда нас окружила целая туча москитов, учитель забыл отдать свое обычное распоряжение. Со страхом прислушивался я к жужжанию насекомых, предвкушавших пир. Ложась в постель, я прочел умилостивляющую молитву, адресовав ее москитам. Через полчаса я притворно кашлянул, чтобы привлечь внимание гуру; мне казалось, что я сойду с ума от укусов и в особенности от поющего гудения, которым москиты отмечали свое кровавое пиршество.
Однако учитель даже не шевельнулся в ответ. Я осторожно приблизился. Он не дышал. То был первый случай, когда я наблюдал его вблизи в состоянии йогического транса, и это наполнило меня страхом.
"Должно быть, у него остановилось сердце!" Я поднес к носу зеркало--на нем не появилось никакой влаги от дыхания. Чтобы полностью убедиться, я зажал пальцами рот и нос. Тело оставалось холодным и неподвижным. Пораженный я бросился к двери, чтобы звать на помощь.
"Так! Многообещающий экспериментатор! Бедный мой нос!--Голос учителя дрожал от сдерживаемого смеха.--Почему ты не ложишься спать? Разве весь мит должен измениться ради тебя? Изменись сам, освободись от осознания москитов!"
Я покорно побрел к себе на кровать. Ни один москит более не подлетел ко мне. Я понял, что гуру согласился на употребление пологов лишь для того, чтобы доставить мне удовольствие; его же москиты не тревожили. При помощи силы йоги он мог помешать им кусать его, а при желании мог также достичь внутренней неуязвимости.