Смерть Билла Штоффа

Друзья спустились к морю. Заплатив деловитым старушкам по десять копеек за вход на пляж, подошли к теплому голубому морю, которое какой-то древний юморист с черным юмором назвал Черным.

- Ну чего, Стрекозов, не передумал? - спросил Дамкин, с надеждой глядя на соавтора.

- Нет, - сказал Стрекозов.

- Ну и топись! И без тебя роман допишу. Еще гениальнее будет!

Стрекозов медленно разделся и, забыв про плавки, в семейных трусах пошел в воду. Нырнув, он немного проплыл под водой, вынырнул и брассом двинулся к буйкам, где и решил утонуть, чтоб не пугать отдыхающих.

Вдруг возле самых буйков он заметил девушку, которая то скрывалась под водой, то поднималась снова на поверхность - девушка явно тонула. На свою жизнь литератору было наплевать, но как тонет невинный человек, он не мог спокойно смотреть. Стрекозов нырнул, подхватил девушку и, не взирая на ее сопротивление, потащил к берегу. Внезапно девушка перестала сопротивляться, и литератор вдруг обнаружил, что это та самая девушка из его сна.

- Вы! - воскликнул он.

- Я! - радостно ответила девушка. - А это вы?

- Я! - засмеялся от счастья Стрекозов.

- А я поняла, - говорила девушка, - что не могу без вас жить и приехала сюда, чтобы утопиться на том самом месте, где мы познакомились!

- И я, - говорил Стрекозов, - тоже решил утопиться!

Он вынес девушку на руках из воды. Удивленные Дамкин, Бронштейн и Зинаида с доктором обступили мокрую пару влюбленных.

- Она? - спросил мудрый Гиви, единственный из всех не потерявший дар речи.

- Она! - сказал гордый и счастливый Стрекозов.

- Я знал, что так получится, - кивнул Гиви Шевелидзе. - Где здесь ближайший ресторан?

- На горе, - сказал Дамкин и дотронулся рукой до Стрекозова. - Вы что же, теперь поженитесь?

- А как же! - ответили хором девушка и Стрекозов.

- А-а-а! - в ужасе закричал Дамкин и побежал к морю топиться...

Друзья бросились его ловить.

Глава еще одна,

в которой Бронштейн говорит о любви

В вашей воле, дорогая,

Никого не полюбить,

Но любить вас больше рая

Вы не в силах запретить.

Хуан де Мена

- Ну, как тебе наша версия женитьбы Стрекозова? - спросили литераторы у художника Бронштейна, когда тот прочитал новый рассказ.

Бронштейн сидел задумчивый.

- Да, - вымолвил он наконец. - Какая любовь! Я бы так, наверно, не смог.

- Не каждому дано! - сказал гордый Стрекозов, допивая бутылку пива.

- И слава Богу! - Дамкин открыл еще одну бутылку. - А то бы я точно утопился.

- Да, - еще раз повторил Иван. - Любовь!

Глава следующая,

в которой евреи окончательно достают

музыканта Шлезинского

...Рокоссовский был, как известно, человек характера крайне крутого и, как всякий порядочный поляк, антисемит отъявленный.

М.Веллер "Легенда о Моше Даяне"

- А есть еще один анекдот, - заливая растворимый кофе кипятком, сказал задумчивый Сократов. - Пограничник на границе обнаружил поперек вспаханной полосы следы двух нарушителей. Вызванный им старшина почесал под фуражкой, осмотрел следы и догадался: "Это прошли два еврея!". "Как вы узнали, товарищ старшина?" - удивился пограничник. "Я их видел".

Шлезинский от смеха пролил кофе на стол. Еврейские анекдоты всегда действовали на него, как призыв к намазу на мусульманина. Дамкин и Стрекозов сидели с каменными физиономиями.

- Не смешно, - сказал наконец Дамкин, когда Шлезинский отсмеялся.

- Тоже мне эксперт! Смешно, не смешно. Придумай лучше! - обиделся Сократов.

- Запросто! - пообещал Дамкин и задумался. - Сейчас Стрекозов тебе такой анекдотец расскажет...

- Пограничник, - оживился Стрекозов, - обнаружил следы. Вызвал старшину и говорит ему: "Здесь прошли два еврея". Старшина почесал фуражку и удивился: "С чего это ты взял?". "Я их видел!". "А чего же ты не стрелял?". "Товарищ старшина, так они к нам шли!".

Шлезинский уронил чашку, упал сам и покатывался от смеха минут пять.

- Или вот, - сказал Дамкин, выйдя из состояния раздумья. - Два еврея на границе обнаружили следы пограничника. "Следы! - сказал один. Старшина, наверное". "Да, похоже, - вздохнул второй. - А потом во всем будут обвинять евреев!"...

Шлезинский, как пульверизатор, опплевал всю стенку и опять упал со стула, чуть не разбив чашку, корчась от смеха и дрыгая ногами.

- Абсолютно не смешно, - заявил Сократов высокомерно. - Я бы придумал этот анекдот так. Еврей встречает пограничника на границе, тьфу! Вернее, пограничник встречает еврея на границе. "Стой, стрелять буду! - кричит пограничник. - Говори пароль!". "Пушка!" - отвечает еврей. "А, проходите, товарищ старшина!".

На этот раз Шлезинский молчал.

- Ну, как? - спросил Сократов. - Неужели не смешно?

- Как же я этих евреев ненавижу! - процедил Шлезинский.

- Не смешно, что ли?

- Грустно. Кругом одни евреи. Уже и на границу пробрались. Кого надо пускают, а кого нет - не выпустят.

- А еще есть жидо-массонский заговор, - намекнул Стрекозов, наталкивая Шлезинского на любимую тему.

- Все вокруг продано! Жиды уже купили все, что можно. А Россию продали!

- Ах! Оставьте политику! - сморщился Сократов. - Заколебали уже. Давайте еще парочку свежих анекдотов расскажу!

- Дерьмовые у тебя анекдоты, - сказал Стрекозов, допивая кофе. - А все потому, что сочиняешь ты их один, а у нас не спрашиваешь.

- У вас просто нет абстрактного мышления! - воскликнул Сократов. - Вы в жизни ничего не понимаете, и в произведениях ваших это весьма заметно! Вот возьмем, например, ваш последний рассказ...

- Ну, допустим, последнего ты еще не читал! - обиженно возразил Дамкин.

- Хорошо, не последний! - согласился Сократов. - Хотя твоя реплика типичный пример вашей демагогии. Возьмем тот рассказ, где Стрекозову снится сон и все едут в Гурзуф.

- Прекрасный рассказ, - признал Стрекозов и налил еще по кофе себе и Дамкину. - И чем он тебе не понравился?

- Во-первых, денег у ваших литераторов нет, и тут приезжает грузин с деньгами. Это же примитивизм!

- Почему же? - возразил Стрекозов. - Вот совсем недавно, еще до дня рождения Дамкина, мы сидели и у нас нечего было выпить. И тут приехал Гиви Шевелидзе и привез десять литров цинандали.