Страница 57 из 130
- Что это? - тихо спросил тот, ткнув пальцем в маленькую трубочку, из которой исходил свет.
- Не знаю. Она испускает слабый красный свет.
- Я ничего не вижу.
Лахли посветил прямо ему в глаза.
- А вот так?
- Ничего.
Даже когда торговец хлопком смотрел прямо в эту штуку, он не замечал этого красного свечения, отчетливо видимого Лахли. Все занятнее и занятнее... Штуковина с линзой и источник красного света соединялись проводами с тяжелым, явно плотно набитым чем-то устройством, спрятанным у женщины под плащом. Материалом корпуса оно напоминало устройство для записи голоса. Только у этого имелись и металлические детали, кнопки и рычажки, а также поверхность со странной фактурой на одной из сторон, напоминавшая темное окно, сквозь которое, правда, не было видно ничего. Собственно, в отличие от крышки странного фонографа, оно даже не было прозрачным.
В карманах Лахли обнаружил еще одну непонятную, жесткую карточку, до странности большую сумму наличными, маленькое зеркальце, всякие женские причиндалы для ухода за собой и кучу разнообразных мелочей непонятного назначения. Одежда женщины была абсолютно заурядной: недорогой, но прочный плащ, тяжелые шерстяные юбка и корсаж поверх нижних юбок и комбинации... Вязаные чулки, крепкие и хорошо сидящие на ноге туфли... Тяжелая сорочка под корсажем...
А вот под всем этим обнаружилось белье, какого он никогда еще не видел. Ремешки и гладкие чашечки из какой-то поразительно эластичной материи, туго охватывающие ей грудь, явно имели целью поддерживать ее тело в форме на порядок лучше, чем любое другое женское белье, которое ему приходилось видеть. А ведь у него было несколько сестер старше его возрастом, плюс несколько сотен пациенток, так что он имел представление об этом аспекте женской моды.
- Из чего, дьявол подери, это сделано? Это ведь не резина, хотя похоже на резину, и как сработано...
- Можно, я ее порежу? - сонно, сквозь действие снадобья, предложил Мейбрик.
- Нет, Джеймс. Она моя. - Он оглянулся. Торговец хлопком сонно покачивался на ногах. - Идите сюда, Джеймс, вам лучше полежать и отдохнуть. - Он сдвинул неподвижную, полуобнаженную женщину вбок, освободив место для Мейбрика. Оставив женщину на несколько минут, Лахли занялся погружением Мейбрика в глубокий транс и стиранием из его памяти воспоминаний о его, Лахли, участии в событиях сегодняшней ночи или о странных предметах, обнаруженных ими. Обо всем остальном тот мог сколько угодно писать в своем дневнике по возвращении домой.
- Когда вы сможете вернуться в Лондон, Джеймс? - прошептал он.
- Не знаю.., не скоро.., дела...
- Черт возьми, нам нужно найти эту валлийку в Миллерс-корт и уничтожить ее, - продолжал Лахли. - И чем скорее, тем лучше. Очень хорошо, Джеймс, в следующий раз, когда вы вернетесь в Лондон, вы найдете для меня женщину в Миллерс-корт - ту, что говорит по-валлийски. Эту женщину вы убьете следующей.
Сонное лицо Мейбрика ожило, и на нем обозначился хорошо уже знакомый Лахли голод.
- Я хочу резать ее.., изрежу ей лицо, подлой шлюхе, отрежу сиськи, поцелую их, отрезанными...
- Потом, Джеймс. Вы сможете сделать все это, но только в следующий ваш приезд в Лондон. - Глаза Мейбрика снова закрылись, а дыхание замедлилось. Позже...
- Спите, Джеймс, - шептал Лахли. - Когда вы проснетесь, возвращайтесь в Ливерпуль. Вы совсем не будете помнить обо мне, пока я не пришлю вам телеграмму. Только тогда вы вспомните мое имя, это место. Спите, Джеймс, и пусть вам приснится, как вы потрошите шлюху из Миллерс-корт...
Торговец покорно уснул.
Удалив на некоторое время помеху в его лице, Лахли снова занялся женщиной на другом краю стола. Его таинственной пленнице пора было очнуться. Ее необходимо было допросить, хотя он не знал, согласится ли она сотрудничать с тем, кто убил ее спутника. Возможно, убитый и не приходился ей мужем - обручального кольца у нее на пальце не было, - но они явно были каким-то образом связаны, так что ему придется предпринять кое-какие шаги, чтобы добиться ее уступчивости.
- Ну, просыпайтесь...
Она пошевелилась, негромко застонала. В свете газового рожка видно было, какого красивого - русого - цвета у нее волосы и как хорошо она сложена. Красивая штучка... Большие, испуганные голубые глаза постепенно открылись Несколько мгновений взгляд ее оставался бессмысленным.
Потом она все вспомнила и непроизвольно взвизгнула. Взгляд ее уперся в Лахли, и она попыталась отодвинуться, оттолкнуть его руки. Только тут она обнаружила, что они привязаны.
- Не дергайтесь, - посоветовал ей Лахли. - Если не хотите, конечно, упасть со стола.
Она негромко всхлипнула. Он приподнял ей голову и прижал к ее губам край чашки. Она дрожала.
- Выпейте это.
- Нет.., пожалуйста...
- Пейте! - Она вяло сопротивлялась, но силы были явно неравны. Он просто-напросто зажал ей пальцами ноздри и заставил открыть рот, потом влил питье. Она закашлялась, но проглотила. Лахли ласково погладил ее по волосам. - Ну, видите, ничего страшного. И не пытайтесь сражаться со мной, лапочка, все равно никуда не денетесь. Да не бойтесь, я вас не отравил, добавил он с усмешкой.
Дрожа, она прикусила губу и попыталась отвернуться.
- Пожалуйста, не убивайте меня...
- Убивать вас? О нет, дорогая моя. На ваш счет у меня гораздо более интересные планы. - Она судорожно глотнула воздух, и он усмехнулся. - А теперь, дорогая, лекарство, которое я дал вам только что, сделает вас очень сонной. Кстати, вам не трудно представиться? - Она лежала перед ним, дрожащая и связанная, и не отвечала. - Ладно, ладно, мы подождем немного, пока лекарство не подействует. Мне очень жаль того, что случилось с вашим другом, поверьте. Джеймс нынче ночью совсем не в себе. - Слезы чаще закапали у нее из глаз, и дыхание участилось. Следующий вопрос он задал из чистого любопытства. - Он что, ваш любовник?
Она мотнула головой.
- Нет.
- Может, брат?
- Нет...
- Тогда кто?
- Д-деловой партнер. - Веки ее начали слипаться.
- В делах какого рода, дорогая?
- В журналистике... - Она говорила уже чуть слышно. Лахли нахмурился. Журналистика? Сумасшедшая журналистка ? Куда катится мир, если женщины избирают себе жалкую профессию копателя грязи для газет? Право же, мир совсем сошел с рельсов: женщины требуют прав и обучаются в университетах на врачей - Бог мой! - или учатся печатать на машинках и лезут в секретари, в почтенную мужскую профессию. Женщины превратят ее в балаган. Наверняка будут соблазнять своих начальников, разрушать семьи респектабельных бизнесменов. Общество разлагается на глазах, и женщины тому виной.