Кровные узы

- Возможно, со временем, но не настолько скоро, чтобы это было полезно сейчас.

- Что приводит нас?..

Прежде чем ответить, Джабал молча посмотрел на стену.

- Мы не можем допустить, чтобы Темпус и его отряд покинули Санктуарий прямо сейчас. Необходимо разработать какой-нибудь план, который заставит их здесь задержаться. Если он не сможет сделать это руками других, задача ляжет на нас.

Салиман с шумом втянул воздух между зубами.

- В любом случае, это будет стоить дорого.

- Не так дорого, как плохая оборона. Если город восстанет против Терона, он должен будет победить. Попытаться и потерпеть неудачу станет катастрофой.

- Отлично, - кивнул его помощник, - я пошлю наших осведомителей проверить, кто на что годен, и их цену в золоте или гневе.

- И еще одно, касательно того, - мимоходом заметил Джабал, - что я согласился в будущем советовать ей. Мне показалось, будет разумно развивать ее в том направлении, которое отвечает нашим целям.

- Разумеется, - кивнул Салиман. - Всегда лучше заглядывать далеко вперед.

Они слишком долго были вместе, и Салиман знал, что лучше не указывать Джабалу на то, что тот привлекает логику, пытаясь скрыть свою сентиментальность.

Диана Дуэйн

СВЯЗАННЫЕ УЗАМИ

Несмотря на столбы огня и прочие магические явления, жители Санктуария вели обычную жизнь, как и люди во всем остальном мире. Заалеет восход, и воры спешат домой после ночной работы, проскальзывая в убогие дома или открывающиеся спозаранку таверны, чтобы перекусить, чего-нибудь хлебнуть или дать волю кулакам с утра пораньше. Беспризорные шлюхи покидают Обещание Рая или выбираются из окутанных туманом прибрежных улиц, чтобы вернуться, зевая, к себе на чердак или в подвал, пока солнце не успело поиздеваться над их размалеванными лицами. Весь прочий люд - чеканщики, мясники, базарные торговцы - со стонами и вздохами вытаскивает себя из постелей, чтобы встретить заботы наступающего дня.

В это летнее утро необычная фигура шагнула из дверей весьма обветшалого здания рядом с Лабиринтом. Люди, живущие по соседству и спешащие по своим ежедневным делам, знали, что лучше не разглядывать высокую красивую молодую женщину в необычном льняном одеянии, с волосами, черными словно вороново крыло. Один или два ранних путника, забредшие сюда из других кварталов, все же вылупились на нее. Она метнула на них яростный взгляд серых глаз, но ничего не сказала, просто захлопнула за собой дверь.

Дверь соскочила с петель. Выругавшись, женщина легко подкинула ее за металлическую ручку, точно собираясь бросить на грязную мостовую.

- Не надо! - произнес голос внутри дома; голос явно женский и весьма раздраженный.

Выругавшись еще раз, сероглазая прислонила дверь к стене дома.

- И во время работы никого не убивай, если не хочешь потерять еще одно место!

Сероглазая выпрямилась во весь рост, словно рассерженная богиня, собирающаяся шагнуть со своего пьедестала, чтобы уничтожить какого-то смертного бедолагу. Затем мрамор расплавился и явил молодую, бесконечно прекрасную и очень высокую женщину.

- Ладно, - сказала она все еще в гневе, - встретимся за обедом.

Сероглазая ушла, а люди на улице продолжали заниматься своими делами, возвращаясь домой после работы или же, наоборот, собираясь идти на нее. Если бы вы сказали любому из них, что женщина в льняной хламиде - богиня, изгнанная с небес, вас, вероятно, с любопытством спросили бы, сколько вы приняли на грудь. А если бы вы далее сказали этому человеку, что эта женщина делит кров еще с одной богиней и иногда с собакой (также имеющей божественную сущность), - человек этот скорее всего осторожно попятился бы, пожелав вам всего хорошего. Наркоманы бывают очень опасны, когда им перечат.

Конечно же, каждое сказанное вами слово было бы правдой. Но кто в Санктуарии ожидает услышать правду с первого раза?..

- Она ненавидит свою работу, - произнес женский голос внутри дома.

- Знаю, - ответил другой голос, мужской.

Дом остался с прежних времен, когда один недальновидный полуаристократ, раздраженный высокими ценами на недвижимость в прилегающих к дворцу кварталах, попытался начать проект "дворянизации" районов рядом с Лабиринтом. Разумеется, больше никто из знати не стал утруждать себя вкладыванием денег в столь безумное предприятие. А простолюдины изо всех окрестных домов терпеливо дожидались, когда вышеупомянутый господин перевезет в новый дом свои пожитки. Тогда соседи начали снимать с особняка урожай - никакого каждодневного воровства, никаких крупных единовременных пропаж, чтобы не испугать знатного господина, просто множество мелких краж, облегченных тем обстоятельством, что соседи подкупили строителей и те построили дополнительные пути проникновения в дом, о которых не подозревал владелец собственности. Экономика района определенно стала подниматься вверх. Знатному господину потребовалось почти три года, чтобы понять, что происходит; и тогда соседи, выведав у одного из слуг о надвигающемся переезде, освободили бедолагу от всей посуды и большей части спиртного. Господин почел для себя за счастье убраться хотя бы в своей одежде. После этого владение пришло в благородное запустение, и в нем, сменяя друг друга, жили бродяги. Наконец, особняк стал слишком грязным даже для них; тогда-то его и приобрел Харран, переселившись туда с двумя богинями и собакой.

- Чья очередь чинить дверь? - спросил Харран. Это был молодой юноша, на вид лет восемнадцати, темноволосый... что находили странным, поскольку родился он тридцать лет назад и был белокурым. Его собеседницей была невысокая очень худая женщина с копной темных курчавых волос и глазами, тронутыми безумием, что было неудивительно, ведь именно такой она родилась, и здравый рассудок был для нее таким же новым, как и божественность. Они стояли в комнате, которая некогда была гостиной первого этажа, а сейчас превратилась во что-то вроде спальни, так как на верхних этажах до сих пор царила слишком сильная разруха, чтобы там можно было жить. Оба натягивали на себя одежду, далеко не лучшего качества.

- Мрига? - позвал Харран.

- А? - безучастно обернулась она.