Страница 5 из 10
- Что за мрачные мысли?
- Почему - мрачные? Все мы смертные, и если это произойдет лет эдак через... шестьдесят... - задумался он, после чего поправился, - нет, лучше через семьдесят.
Я не смогла сдержать улыбки. Петр обладал редким качеством: он никогда не терял присутствия духа, даже в самых печальных обстоятельствах. Этим качеством обладают мудрецы и дураки. Не знаю, как с мудростью, но дураком Петра Анатольевича не считали даже его завистники.
Петр явно чего-то не договаривал, и я не могла понять - почему. Мы с ним были старыми друзьями, и я привыкла к его откровенности.
- Но когда наступила смерть, вам хотя бы известно?
Петр уныло покачал головой из стороны в сторону:
- Сегодня утром, или вчера вечером...
- Еще немного, Петр Анатольевич, - сказала ему я, - и я в вас разочаруюсь. Или вы не хотите сказать мне всей правды, или...
- Как перед Богом, Катенька, но Всеволод Иванович, - он развел руками, - никого и близко к этому делу не подпускает.
- Всеволод Иванович - вы сказали? - обрадовалась я. - Так это ему поручили это дело?
Всеволод Иванович при жизни моего мужа был одним из его подчиненных. Он бывал у нас дома, и у меня были все основания считать его своим другом. Во всяком случае, я надеялась на это.
- А вы разве не слышали, - удивился Петр, - он теперь исполняет обязанности главного следователя.
- Вы же знаете, что я все лето провела в деревне...
- В полном соответствии с поговоркой о новой метле этот держиморда...
- Не желаю слышать гадостей про этого человека, - перебила я Петра Анатольевича. - Всеволод Иванович - чудесный человек, и я очень рада, что именно он получил эту должность. Александр был о нем очень хорошего мнения...
- Бог с вами, Катенька, у меня и в мыслях не было обижать этого действительно симпатичного человека... Тем более по сравнению с Алсуфьевым...
- Тут и сравнения быть не может.
Петр упомянул это имя не случайно. Господин Алсуфьев до недавнего времени занимал должность главного следователя полицейского управления, и не далее, чем год назад пытался обвинить меня в убийстве. И нам с Петром Анатольевичем в связи с этим некоторое время приходилось скрываться от полиции. Но это совершенно другая история. Алсуфьева уже больше года не было в живых, хотя еще долго он являлся мне в страшных снах. И останься он на этой должности, у меня бы не было никакой возможности что-то узнать. Другое дело - Всеволод Иванович...
- Не откажетесь ли составить мне компанию? - спросила я Петра Анатольевича.
- Далеко ли собрались?
- Может быть, со мной Всеволод Иванович будет откровеннее?
- Сомневаюсь, хотя... - Петр Анатольевич пожал плечами, - чем черт не шутит?
Я распорядилась запрягать лошадей и, оставив Петра Анатольевича наедине с чашкой кофе и бутылкой коньяку, вышла из гостиной, чтобы переодеться и собраться с мыслями перед предстоящей мне встречей.
Особняк, ставший местом гибели Кости Лобанова, находился на окраине города, но Саратов в те годы был еще не так велик. И не прошло и получаса, как мой кучер Степан остановил лошадей неподалеку от этого большого красивого дома, под огромным раскидистым деревом на краю обрыва. С этого места открывался чудесный вид на Волгу и близлежащий монастырь, а растущие вдоль обрыва деревья являли собой остатки некогда дремучего леса, покрывавшего в старину все окрестные горы.
Когда мы выезжали из дома, ярко светило солнце, и ничто не предвещало перемены погоды. Но за эти полчаса все небо покрылось темно-свинцовыми тучами, и в воздухе явно запахло грозой. Ветер гнул вершины деревьев, словно сама природа сопротивлялась нашим намерениям или предупреждала о грозящей нам неведомой опасности.
Петр Анатольевич собрался было покинуть карету вслед за мной, но яростный порыв ветра захлопнул дверцу кареты, лишь только я ступила на землю. Мы ни словом не обмолвились об этих странных предзнаменованиях, но я заметила, что Петр Анатольевич побледнел.
Ветер, разыгравшись не на шутку, оборвал с ближайшего дерева половину листвы и, словно забавляясь, швырнул ее мне в лицо, отдельные всполохи уже тут и там сверкали на низком небе, а где-то за горизонтом уже погромыхивал гром. Перекрикивая шум ветра, я попросила Петра Анатольевича остаться в экипаже. И не потому, что была суеверной, или же не хотела искушать судьбу - просто его присутствие могло сделать Всеволода Ивановича менее откровенным.
- Лучше я сама вам потом все расскажу, - махнула я ему рукой.
Петр выразил свое согласие кивком головы и с тревогой посмотрел на небо.
Первые тяжелые капли дождя застучали по уличной пыли, и я поспешила к входной двери.
Когда я позвонила в дверь, лавина воды обрушились на землю у меня за спиной и, если бы не красивый металлический навес над крыльцом - через секунду на мне не осталось бы ни одной сухой нитки. Оглянувшись, я не смогла разглядеть ни кареты, ни даже деревьев, под которыми ее оставила, хотя до них от дома было всего несколько десятков метров. Это было похоже на начало всемирного потопа.
- Сказано же, не велено никого пускать, - донесся до меня раздраженный мужской голос.
- Откройте, - перекрикивая шум дождя, крикнула я и забарабанила в двери, что было сил.
Через некоторое время невидимый привратник снизошел к моим молитвам и приоткрыв дверь, высунул свой нос из теплого полумрака прихожей.
- Екатерина Алексеевна, - произнес он изумленно. - А я-то думал, это опять...
Это был один из младших полицейских чинов, честно говоря, я его совершенно не помнила, но он на мое счастье признал во мне вдову своего бывшего начальника и, засуетившись, втащил в дом.
Выглянув за дверь, он только перекрестился и, преодолевая сопротивление разыгравшихся стихий, затворил за мной дверь.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Поглядев на себя в зеркало, я не сразу поняла, что случилось с моими волосами - они стояли дыбом, как у ведьмы. Когда я попыталась их пригладить и привести в божеский вид, они затрещали от моего прикосновения, непослушные и перенасыщенные электричеством.
- Господи, на кого я похожа, - улыбнулась я своему спасителю, пытаясь вспомнить обстоятельства нашего знакомства.