Страница 2 из 5
Борец расстроенно забарабанил пальцами по столу.
- Да, это была не самая удачная моя идея.
- Прелестная идея. Только ты слишком мягок. Как ты мог позволить им насмеяться над собой? Усомниться в твоем существовании? Не верить в тебя? Почему не явил им гнев господний? Почему не покарал недостойных тварей?
- Но я...
- У тебя был целый арсенал для укрощения непокорных народов. Пара сотен ледяных молний охладила бы их пыл. Тут-то и настал бы конец заварушке. Редкие уцелевшие на всю оставшуюся жизнь запомнили бы, что воевать - нехорошо.
- Да послушай же ты меня! Не могу я их убивать! Не могу. Они все для меня как дети. Непослушные, неразумные, но все равно любимые.
- Непослушные? - брови Игрока удивленно поползли вверх. - Не слишком ли дипломатично сказано? По-моему, твои чада заслуживают хорошей порки.
- Я не могу наказывать своих детей, - отчеканил Борец.
- А что же ты можешь, всеблагой отец?
Борец сделал вид, что не заметил иронии.
- Я придумал способ. Нужно всего лишь их разделить. Расслоить мир. Пусть гномы останутся в одном слое, люди - в другом, эльфы в третьем. Каждая раса получит свой отдельный мир, где сможет жить по собственному усмотрению, не соперничая и не мешая друг другу.
Некоторое время Игрок потрясенно молчал, пристально и зло глядя в глаза старшему брату.
- Не зря ты у нас Борец. Ой, не зря. Экое решение придумал. Только, боюсь, братец, я с тобой не согласен. Мне нравится этот мир внизу, - Игрок встал и скрестил руки на груди, - этот жестокий, этот кровавый мир. Он забавляет меня, не дает мне скиснуть от тоски. Меня тошнило от твоей пасторальной идилии, я задыхался в этом слащавом зловонии. Теперь, когда мир изменился, воздух посвежел. Я могу дышать. Я могу жить.
- Так ты против? Ты против спасения тысяч жизней?!
- Против ли я? Да ты смеешься! По счастливой случайности мир, бывший болотом, полным сонных лягушек, превратился в бушуюший океан! А ты хочешь возвратить его в состояние тупого оцепенения, - Игрок сжал кулаки, - Я еще слишком слаб и не смогу воспрепятствовать твоим грандиозным планам, но, если я найду способ встать на твоем пути, будь уверен, я это сделаю.
- Я хочу вернуть тишину и покой. Наблюдатель, скажи же ты что-нибудь!
Средний брат вяло пожал плечами.
- Что сказать?
- Мы не можем оставить все как есть, надо что-то сделать, надо исправить создавшееся положение, ведь так? Ты на моей стороне?
Наблюдатель снова пожал плечами.
- Мне все равно. Если ты считаешь нужным что-то предпринимать предпринимай. Мешать не стану. Но и помощи от меня не жди.
- Ты остался один, старший брат, - ехидно заметил Игрок, - впрочем, зачем тебе мы? Ты и сам со всем справишься.
Борец смерил его презрительным взглядом.
- Справлюсь, не бойся.
- Успеха желать не буду, уж не обессудь.
- Обойдусь без твоих пожеланий, мальчишка.
- Обиделся, что ли? - удивился Игрок, - и в самом деле обиделся. До чего же нежное создание.
- Прощайте, - сухо промолвил Борец. Он окинул братьев печальным взгядом и исчез.
- А ведь у него получится, - сказал Наблюдатель, рассеянно глядя в пол.
Игрок скривился и прошептал чуть слышно:
- Поживем - увидим.
В роще было темно и тихо. Не слышно было ни шелеста ветвей, ни птичьего гомона. Не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка. Казалось, что древние дубы погрузились в сладостную дрему. Борец вдохнул свежий лесной воздух и улыбнулся. Все будет так, как надо. Собрав все свои силы, он поднял руки к синеющим небесам...
...Измученная горстка гномов, преследуемая тремя отрядами эльфийских лучников, готовилась к последней битве. В который раз затачивались тяжелые топоры, вздевались надежные, но бесполезные сейчас кольчуги. Спасения не было. Кругом простирался могучий вековой лес, родной лес эльфов, знакомый им до каждой незаметной тропинки, до каждого ручейка. Вот-вот словно из ниоткуда вырвутся стрелы с полосатым оперением и до смерти уставшие самонадеянные гномы упадут на мягкий мох, так и не успев нанести ни одного удара по затаившемуся в зеленых зарослях противнику.
- Споем, други, - хриплым голосом предложил воевода Пруст, обводя взглядом приунывших соратников.
- Нашу, боевую, - поддержало сразу несколько голосов.
- А остроухие не услышат? - усомнился кто-то.
- Да хоть и услышат...
- Боязно, братья, найдут ведь.
- У тебя что, на плечах - голова или гнилая луковица? Они крадутся за нами с самой Песчаной Рощи и не нападают только потому, что маловато их, кузнечиков поганых, после битвы-то. Подкрепления ждут.
- Эвона как, - осторожный гном задумчиво почесал в затылке, - тогда надо петь. Пущай знают, что не на таковских напали. Не на пужливых.
Вокруг раздался приглушенный смех.
- Во дурак. Про эльфов не знал. А расхрабрился-то, расхрабрился.
Гном укоризненно посмотрел на сотоварищей.
- А чаво такого? Головой работать мы не приучены. Не нашенское это дело - головой работать. А вот ежели надо кому по тыковке топориком - это мы завсегда пожалуйста, - он с кряхтением потянулся, - Арно, запевай. Душа страсть как горит.
- Верный топор ты рукой обними, - полилась песня, - Смелое сердце не дрогнет...
"Сдохнем, как собаки", - яростно размышлял между тем Пруст, - "Как старые беззубые шавки. Проклятая темень. Не видать ни зги. Проклятый, трижды проклятый лес."
- Не вешать носы, тудыть вас растудыть! - заорал он, зверски кривя и без того жутковатую физиономию, - Все опущенные носы будут болтаться вон на той сосне. Вместе со своими хозяевами. Мне тут мямлики не надобны. Я ясно выражаюсь, тудыть-растудыть? Подумаешь, окружили. Подумаешь, темно. Будем ждать, когда рассветет.
Несмотря на резкую отповедь, лица многих гномов прояснились. Командир - он как отец родной, строг, спор на расправу, но зазря гневаться не будет и в трудный час всегда встанет рядом, всегда подставит надежное плечо. Сбившись в плотную, ощерившуюся пиками кучку, гномы напряженно вглядывались в чащу. Прошло несколько бесконечных часов. Усилившийся ветер ломал ветви деревьев и швырял на землю охапки резных листьев. Грянул гром. Вспышка молнии на миг осветила лес и бегло очертила фигуры эльфов, окружавших поляну. Гномы встрепенулись и бросились в атаку.
- Эть вас! Комарики зелененькие-е-е!
- В бой, други! - отчаянно закричал Пруст поудобнее перехватывая топор, - поляжем костьми, но достанем хоть пару эльфийских хорьков, тудыть их!
Тяжелый удар сотряс весь лес от верхушек до корней, и повалившиеся друг на друга гномы с ужасом cмотрели, как становятся прозрачными и исчезают толстенные деревья. Таял пушистый мох, обнажая голую каменистую почву, стихал унылый писк комаров. Минуту спустя все было окончено. Лес пропал. Его сменила плоская, как стол равнина с редкими клочьями невысокой желтоватой травы. На западе виднелись пики незнакомых гор, где-то невдалеке слышался равномерный шум - очевидно, там протекала река.
- А где же эльфы? - изумленно озираясь, спросил самый юный воин.
Ему никто не ответил, и только потом, несколько часов спустя, когда группа расположилась отдыхать на живописном речном берегу, Пруст сумрачно вздохнул и сплюнул:
- Что ж, помереть героями не удалось. Придется жить дальше...
...Черный дракон величаво парил над океанским побережьем. За ним, взметая облака желтого песка, неслось пятеро кентавров. Трое из них держало в руках большие дальнобойные луки, остальные изготовили к удару копья. Приблизившись на достаточное расстояние, кентавры дружно прицелились и выпустили в дракона первую порцию стрел. Тот лениво ушел чуть в сторону и, не оборачиваясь, полетел дальше. Ему не хотелось сражаться.
- Эй! Крокодил крылатый! - зычно выкрикнул один из кентавров, - Нам нужна твоя шкура! Из нее выйдет отличный плащ для царя.
Дракон презрительно покосился на него огромным зеленым глазом. Предводитель кентавров - загорелый и мускулистый юноша - был облачен в короткую кожаную куртку, распахнутую на груди. Его длинные ярко-рыжие косы сложного узора растрепались от быстрой скачки и несколько непокорных прядей падало лицо. Синяя вышитая попона почти полностью закрывала лошадиную спину и бока, оставляя на виду лишь копыта.