У Лукоморья

— Одно из знамений Истончения Грани Миров, — продолжала она, — уже случилось — забил Источник Жизни, воды которого возвращают молодость старикам, здоровье — больным, жизнь — мертвым. Именно в этом источнике я омыла тебя после твоей встречи с китайцами. Кстати они не первые, кто хочет использовать Источник Жизни, не имея на это никаких оснований и прав.

— А какие права у нас? — не выдержав, спросил я.

— Потому что мы — это мы.

— А они — это они.

— Ты, я вижу, больший стопор, чем я ожидала[1] — Скорее всего и в надругательстве надо мной ты не принял участия, потому что не догнал, за что они меня так.

— Ну, если тебя так это тревожит, я могу начать сейчас.

— А ты знаешь, что они со мной сделали?

— Догадываюсь.

— Ход твоих мыслей мне понятен. Но после этого они трижды (!) пытались меня сжечь на железных прутьях камина! Только благодаря волшебству я выжила, но посмотри, что со мной тогда стало.

На секунду мне показалось, что передо мной стоит не девушка, а чудовищный обугленный демон с жидкой копной седых волос. От этого видения я чуть не упал со стула, и упал бы, если бы оно не исчезло так быстро.

— Ладно, не бойся, я пошутила.

— Но как тебе это удалось?

— Я ведь колдунья. Баба Яга. Ведь слышал наверно?

— А я думал, что баба Яга старая и страшная. Вроде того демона, что ты мне показала.

— Того демона стали звать Хейд… А как ты думаешь, сколько мне лет?

— Шестнадцать, нет, осемнадцать.

— Сто восемьдесят шесть. Ты забыл про Источник. Кстати мне надо его проведать.

— Я схожу с тобой.

— Нет, пока не надо. Ты еще не совсем свой в моем Лесу. Лучше оставайся в избушке. Кстати, посторожишь ее.

Она улыбнулась и, поцеловав меня на прощанье, отправилась куда-то в лес, оставляя меня в состоянии смятения смешанного с ожиданием. «Она, конечно, с приветом», — думал я. «Однако это не лишает ее привлекательности. Так что ничто не мешает мне остаться пока здесь. А там — будь, что будет. Однако, как же все-таки я остался живым после встречи с желтолицыми? Да, это вопрос. Но не такой сложный. Вероятно, они просто ударили меня по голове и бросили. А всякие Родники Жизни — это все сказки. А демон, в которого она почти обратилась? Это наверно действие ее отвара. Да и таких колдуний только у нас в общине было две. Но не таких молодых и красивых. Сто восемьдесят шесть лет. Ладно, сделаем вид, что поверили ее лапше. В конце концов, почему бы не поиграть в скандинавского бога». Переживая ситуацию еще раз с высоты лукоморца ХХ века, я, конечно, еще раз поразился человеческой способности отыскивать рациональные ответы и успокаиваться, но тогда ничего подобного мне в голову не приходило. Да и не могло придти. И довольный собой я принялся изучать избушку и ее окрестности.

Прошло уж несколько часов, как Гулл…вейг (ну и имя) оставила меня, когда я услышал на улице шум. Я выглянул. В нескольких саженях от двери стоял немолодой человек весьма странного вида. Он был выше меня ростом (хотя и у меня, к слову, рост был тогда не маленький — порядка метра девяносто, по сегодняшним меркам), одет был в кожаные одежды и металлический шлем с большими рогами. Щеки его были чисты, вырывающиеся же из под шлема волосы были соломенного цвета. Лицо, со шрамами и морщинами, лучше слов рассказывало о былых подвигах.

— Мне нужна бабка, — сказал незнакомец, сильно коверкая славянские звуки.

— Ну, я за нее, — ответил я.

— Повторяю, мне нужна бабка.

Казалось, он не расслышал моего ответа.

— Повторяю, я за нее, — еще раз сказал я.

— Но ты — не Хейд.

— А что, похож?

— Нет, — этот придурок даже не заметил иронии.

— Ну тогда, что надо?!

Мой наглый тон возымел таки действие. Видимо не находя слов, незнакомец замолчал. Минуту мы гипнотизировали друг друга, и наконец он изрек:

— Как твое имя?

— Скажи сначала свое, — естественно отвечал я.

— Я — Хеймдалл.

— Я не знаю кому, что и чем ты дал, хотя похоже скорее всего, судя по рогам, давать пришлось твоей жене, но на твоем месте я бы валил отсюда подальше, а то можно и рогов лишиться. Хотя…

Я не успел докончить своей тирады, как рогатый незнакомец, выхватив меч, с криком: «Я убью тебя», бросился на меня. Я тоже выхватил свой меч, и славная сеча завязалась промеж нами. Честно говоря, я сегодняшний десять раз бы подумал, прежде чем наезжать на этого «рогоносца». Но видимо тогда я был гораздо бесшабашнее. Кроме того, я, конечно, догадался, что ему нужна моя Златовласка, а делить, и тем более уступать ее в мои планы не входило. Да и уже упомянутый отвар из трав кружил голову лучше всякого плана, и действие его, судя по всему, было достаточно долгим. Как бы то ни было, я сам спровоцировал скандал, и теперь предстояло держать ответ. Впрочем, за мной было то, что мой оппонент, прямо скажем, значительно старший, чем я, начал уставать быстрее. Хотя и сражался все равно бесподобно! Так мы махались мечами около избушки, когда прозвучал уже знакомый мне женский голос:

— Видар, Хеймдалл, прекратите!

Из леса к нам бежала Гуллвейг. Слова эти произвели на незнакомца магическое действие.

— Видар — сын Одина? — спросил он.

— Угу, — ответил я, начиная вживаться в этот, как мне казалось тогда, розыгрыш, в котором объявилось еще одно действующее лицо.

Вскоре мы сидели за ужином и обсуждали сложившееся положение. Как выяснилось, Хеймдалл уже помнил все, или почти все, так что из не помнящих в этой компании был только я. Потом мы решили раньше лечь спать, чтобы на рассвете отправиться к источнику (по каким-то тогда неведомым для меня причинам час и время первого посещения имело какое-то мистическое значение).

Когда наступило следующее утро, и первые лучи Солнца только намеривались прогнать тьму, я почувствовал, что кто-то пытается меня разбудить. Вообще-то сплю я чутко, и просыпаюсь быстро, но этот раз сон так крепко взял меня, что никакие силы не могли заставить меня открыть глаза. Я пробурчал что-то в ответ и, перевернувшись на живот, приготовился опять уйти в только что покинутый сон, но не тут-то было. Холодная, как дыхание смерти, вода обожгла лицо, шею и плечи. Я вскочил, протирая глаза, и увидел перед собой Ее. Сквозь застилающие зрение капли воды, она казалась продолжением сна.

— Боже, как не хочется просыпаться, — пробурчал я, — Вот сейчас я проснусь, а ты исчезнешь!

— И не надейся. Лучше одевайся.

Я последовал ее словам, и не далее, чем через четверть часа, мы брели по лесу к Источнику. Хеймдалл, судя по всему, чувствовал себя не лучше меня и, таким образом, мы топали молча, автоматически переставляя ноги. Лес все сильнее наполнялся предрассветными звуками, вовлекая наше сознание в свою скрытую от постороннего взгляда жизнь. Лес приветствовал нас.

Когда мы дошли до Источника, начало светать. В отступающих сумерках все казалось неестественно цветным, рельефным и прекрасным. Она опустилась на колено возле источника, и, зачерпнув кружкой воды, повернулась к нам. «Жаль, что у меня тогда не было „Кодака“,» — подумал я, переживая сию ситуацию вторично. Может, Бог даст, как-нибудь напишу картину. Но не думаю, что мне удастся передать в ней всю красоту Источника Жизни и склонившейся над ним Лесной Богини… Тем временем кружка с водой пошла по кругу. И когда живительная влага коснулась горла, я вдруг действительно осознал себя Видаром. Карусель пробужденных от многовекового сна образов закружилась перед глазами, и сознание оставило меня.

Я опять очутился перед Зеркалом. Яна сидела рядом и постепенно приходила в себя. Я не без удовольствия отметил, что в этой инкарнации, в отличие от только что уведенной, advantage был явно за мной. Наконец она полностью отошла.

— Ну как просмотр? — поинтересовался я.

— Ты ведь сам был там.

— Но я-то видел своими глазами, а ты — своими. А это есть совсем другая разница.

1

Как видно, под стопором она подразумевала тормоз, просто автомобилей тогда не было (прим. автора).