Страница 110 из 110
- Так ведь это ловушка примитивная. Ник Веселков намеренно вас в ловушку заманивал, когда посланца с подарком прислал. Неужели не поняли?
- Как не понять! Но мне приятно в ту ловушку лезть было. А еще занятно было поглядеть, как ты испугался, когда вообразил, что заклинания твои не действуют.
- Злая шутка, - буркнул Роман.
- Не спорю. Но решил: advie
- Что ж ты женишка-то не раскусил?
- А чего его кусать-то? Он как кусок металла. Без сердцевины. Нет в нем ничего. Потому и наружу не видать. Да и не всемогущий я ведь. Хулиган обычный, на хулиганке был когда-то женат. И все мое уменье - кольца делать.
- Значит, там, на дороге, мы случайно встретились. То есть не случайно, конечно, но не по твоей воле.
- Правильно говоришь, воля была не моя. Я в Темногорск ехал. Вы - в Беловодье. Дороги скрестились там, где женишок-хулиган угадал. А может, и не женишок, может, кто-то другой. Разве нам ведомо, по чьей воле наши дороги друг друга перечеркивают?
- Теперь я понимаю, почему ты там, в усадьбе, себя так странно вел.
- Ни хрена ты не понимаешь. - Григорий Иванович вытащил из шкафчика черную бутылку. Совершенно черную. Не разглядеть, что же там, внутри. Сургучом была запечатана. Сейчас сургуч сбит. - Не хочешь глотнуть? спросил хозяин, хитро щурясь. - И правильно делаешь, что не хочешь. Сильная это штука. - Дядя Гриша спрятал бутылку обратно в шкафчик. - Жидкость там прозрачная, как слеза. От спиртяшки не отличишь. Но стоит пару капель в стакан капнуть - и ты уже никакой. Пока ты в усадьбе Марьи Гавриловны ее портрет в кабинете рассматривал, я в подвальчик слазал, да потайной погребок наш отыскал, и забрал оттуда инструментик мой, для колец потребный, да бутылочку эту. Последнюю. - Дядя Гриша вновь наполнил свой стакан.
Хлопнул, запрокинув голову. На красной шее дернулся вверх и вниз кадык. И на шее больше не было ожерелья. Роман даже не удивился. Почти.
* Будь что будет (фр.).
- Где оно?
- Что?
- Да ожерелье.
- А... Да не держатся на мне ошейники, племяш. Растворяются. Хулиганство мое на них как кислота действует. Ядовито.
- Значит, у тебя уже было ожерелье? Ну да. Иначе ты бы через портал не прошел. И... растворилось... Так?
- Ну, вроде того.
- Но ты же вновь ожерелье принял! Такого не бывает! Второй раз ожерелье не подаришь.
- Почему? - искренне изумился дядя Гриша.
- Мой дед говорил, что второе ожерелье человека задушит. А ты и глазом не моргнул, когда ожерелье потребовал.
- А чего мне моргать-то? От страха, что ли? Так какой я после этого хулиган?
- Погоди... А может, ожерелье растворяется после того, как ты кольцо изготовляешь?
- Может, и так. Но не сразу. Дня два-три еще держится. А потом впитывается в мою шкуру. Бесследно.
- Дядя Гриша, так ты назад пройти не мог в том, в шестидесятом...
- Э, хватит! - Григорий Иванович повел перед носом Романа пальцем из стороны в сторону. - Хватит свой длинный нос куда не надо совать. Мог - не мог, значения не имеет. Теперь здесь хулиганю, и точка. Выпьем. Ты из своей фляги, я - из стакана, за то, чтоб нам еще долго на этой земле хулиганить.
- А с женишком что сделаете?
Григорий Иванович посуровел:
- Ты в это дело не суйся. Не твое. Я сам ему такое хулиганство устрою, что он про свои хулиганства забудет. Тут я хулиганю. И точка.
И дядя Гриша наполнил вновь стакан. Бутылка опустела.