Страница 21 из 84
- Да, но я бы не назвала ее несчастливой.
- В самом деле? Почему же?
Элизабет не решалась ответить, и Остин почувствовал, что очарован ее карими глазами, неожиданно ставшими серьезными.
- Потому что так я впервые встретилась с вами. - Легкая улыбка пробежала по ее губам. - Несмотря на то что вы несколько высокомерны и довольно туповаты, я нахожу, что... ну, что вы мне весьма нравитесь.
Остин посмотрел на нее в полном недоумении:
- Я вам нравлюсь?
- Да. Вы добрый и отзывчивый человек. Конечно, - добавила она, иногда вам удается это очень успешно скрывать.
- "Добрый и отзывчивый"? - озадаченно повторил он. - Да откуда вы это взяли?
- Я знаю, потому что дотронулась до вас. Но даже и без этого я смогла бы понять. - Она посмотрела на его рубашку. - Вы проявили исключительную выдержку. Спорю, что с вами никогда не бывало ничего подобного, не так ли?
- Никогда.
- Я так и думала. И все же вы сумели разглядеть смешную сторону эпизода, хотя совершенно очевидно, что сначала были возмущены. - Элизабет задумчиво взглянула на него. - Вы держите людей на расстоянии, создавая о себе таким образом впечатление неприступного и холодного человека. Однако к сестре вы проявляете доброту и внимание, а к вашей матери относитесь с нежностью и уважением. Я провела в вашем обществе довольно много времени и наблюдала ваше общение с достаточным количеством людей, чтобы понять, какой вы человек в действительности, как вы добры и порядочны.
У Остина сжалось сердце. Ее слова смутили его, вызвали растерянность. Он удивился еще больше, когда почувствовал, что краснеет от удовольствия. Он должен заставить себя прогнать мысли о том, что эта женщина считает его добрым и отзывчивым. Порядочным. И добрым к своим родным.
"Если бы ты знала, какую неудачу я потерпел с Уильямом, то поняла бы, как ты ошибаешься".
Прежде чем он успел ответить, она сказала:
- Я понимаю, что наша вчерашняя встреча закончилась на напряженной ноте, но не могли бы мы начать заново?
- Заново?
- Да. Это американское слово означает "сначала". Я подумала, если мы очень, очень постараемся, то можем стать... друзьями. И прежде всего я бы хотела, чтобы вы называли меня Элизабет.
Дружба? Черт побери, такого ему не приходилось слышать! Друзья? С женщиной? И именно с этой женщиной? Невозможно. Существовала лишь горстка мужчин, которых он называл друзьями. Женщины могут быть матерями, сестрами, тетками или любовницами, но не друзьями. Или могут?
Остин пристально посмотрел ей в лицо, и его поразило, насколько Элизабет отличалась от других женщин, встречавшихся ему раньше. Как получилось, что вопреки ее странным заявлениям о ясновидении, вопреки тому, что у нее явно были какие-то тайны, она сумела внушить ему, что достойна доверия? Что бы это ни было, он не мог не признаться себе, что его влекло к ней, как мотылька к огню.
Если ей хочется думать, что они друзья, он не сделает ничего, чтобы вывести ее из этого заблуждения - по крайней мере пока он не узнает от нее все, что ему нужно.
Но ему все труднее было поверить, что она может быть связана с шантажистами или с кем-то подобным.
Прокашлявшись, он сказал:
- Я с огромным удовольствием буду называть вас Элизабет. Благодарю вас.
- Пожалуйста. - Она насмешливо взглянула на него. - Ваша светлость.
Остин сдержал усмешку, услышав в ее тоне ожидание, что он окажет ей такую же честь. Неужели она не понимала, насколько для нее неприлично даже намекать на то, что она может обращаться к нему иначе, чем "ваша светлость"? Такая фамильярность, такая интимность переходила всякие границы.
Интимность. Неожиданно ему захотелось услышать свое имя из ее уст.
- Некоторые зовут меня Брэдфорд.
- Брэдфорд, - медленно повторила она тихим хрипловатым голосом, от которого у него сжались зубы. А что же будет с ним, если она назовет его по имени?
- Только очень немногие называют меня по имени: Остин.
- Остин, - тихо повторила Элизабет, и горячая волна прокатилась по его телу. - Прекрасное имя. Сильное, властное, благородное. Очень вам подходит.
- Благодарю, - произнес он, захваченный врасплох не столько ее комплиментом, сколько приятной теплотой, пробежавшей по его спине. - Мои друзья называют меня Остином. Вы можете называть меня так же, если хотите.
В душе он застонал, пораженный своим невероятным предложением. Должно быть, он сходит с ума. Что, черт побери, подумают люди, услышав, как она называет его Остином? Он должен предупредить ее, чтобы она не называла его так в присутствии других - а только когда они будут наедине. Наедине. Вместе. Черт, он действительно сходит с ума!
- Что ж, благодарю вас... Остин. Итак, вы меня простили?
Он оторвался от своих мыслей.
- Простил?
- Да. За... мм... - Она бросила взгляд на его грязную одежду.
Он проследил за ее взглядом.
- Ах да. Мой костюм в крайне плачевном состоянии. Вы и в самом деле сожалеете?
Элизабет энергично закивала:
- О да!
- Обещаете больше никогда не делать такой пакости?
- Гм... Когда вы говорите "никогда", вы имеете в виду "больше никогда за всю жизнь"?
- В общем, да. Я имел в виду это.
- О Боже! - Она поджала губы, но ее глаза лукаво блестели. - Боюсь, что не смогу дать вам столь странного обещания.
- Понятно, - со вздохом уступил Остин. - Ну, в таком случае можете вы попытаться вести себя прилично то недолгое время, пока мы будем добираться до дома?
- О да, - с сияющей улыбкой согласилась Элизабет. - Это я могу обещать.
- Слава Богу. Тогда, полагаю, мне придется простить вас. Давайте вылезем из воды, пока совсем не замерзли. Повернувшись, он направился к берегу.
- Вы идете? - спросил он, когда она не тронулась с места.
- Хотела бы, но не могу, - ответила она, пытаясь сделать шаг. - Ноги увязли в грязи, а юбки такие тяжелые, что не приподнимешь. - Ямочки заиграли на ее щеках, словно подмигивая. - Как вы полагаете, не могла бы я просить вас о небольшой помощи?
Остин поднял глаза к небу.
- В прошлый раз, когда вы обращались ко мне с просьбой, дело кончилось тем, что я принял грязевую ванну. - Он строго посмотрел на нее. - Вы не забудете свое обещание вести себя прилично? Ведь я, как вы понимаете, могу и оставить вас здесь.