Страница 6 из 6
11
Утром мама сказала: - Алёша! Можно, я прочитаю твоё письмо? - Прочитай, - разрешил я. Мама внимательно прочитала и снова спросила: - Почему ты пишешь "Доброе утро, Снежка!" вместо "Здравствуй!"? - Потому что почтальонша приносит письма утром, - сказал я. - А не днём и не вечером. - А почему ты написал "Да свидания", а не "До свидания"? - Потому что говорят: "Да здравствует", а не "До здравствует". - У тебя в голове не грамматика, а каша, - сказала мама. - Стыдно посылать письмо с таким количеством ошибок! - Вот ты никак не поймёшь, что если я пишу с ошибками, то Снежка с ошибками читает и всё понимает правильно. Одно накладывается на другое. - Хорошо. Иди умывайся, - сказала мама. Кыш из-под раскладушки сначала вылезать не хотел, но потом всё-таки вылез. Мы вышли вместе во двор. Волны нигде не было видно. Вдруг подул ветерок. Он донёс до Кыша её запах. Кыш зарычал. - Не тронь кошку, а то ночью опять получишь, - сказал я. Кыш лёг на дорожку, прикинул что-то в уме и пулей полетел к сарайчику. И тут же Волна сиганула через весь огород на дерево, на старую чинару. А Кыш лаял под ней. Он говорил: "Я собака. Я тебя умней и не сдамся. Ты увидишь, как я тебя перехитрю! Ав! Ав!" - Ирина! Алёша! Быстрей идите сюда! - позвала Анфиса Николаевна. Голос её был взволнованным. - Что случилось? Неужели опять огурцы? - спросила мама, когда мы подбежали к огуречным грядкам. - Вот - смотрите! На земле валялись три огурца, похожие на дирижаблики с жёлтыми пропеллерами. Анфиса Николаевна держалась за сердце. - Вы не волнуйтесь, - сказала мама, - надо сейчас же заявить в милицию. - Что вы! Что вы! Тут дело не в огурцах. Уж очень странно всё повторяется... Так странно... Ведь всё это уже было! - сказала Анфиса Николаевна. - Когда? - спросил я. - Тридцать один год тому назад. В июне сорок второго года... Сначала он просто натаскал огурцов и обломал жёлтую мальву... да... да... а на следующее утро на этом же месте я нашла три обронённых огурца! Мы с мамой незаметно переглянулись. - Мне тоже кажется, что когда-то я был здесь в Крыму, - сказал я, чтобы успокоить Анфису Николаевну. - Да! Да! И у меня частенько бывает ощущение того, что какие-то мгновения когда-то уже были мной пережиты! - добавила мама. - Но вы же не помните, в отличие от меня, когда именно они были. А я помню. Вплоть до дня помню... вплоть до часа... И сломанная жёлтая мальва и три огурца на земле... Не с ума же я схожу в конце концов? засмеявшись, спросила Анфиса Николаевна. Пока меня не позвали завтракать, я внимательно осмотрел грядки и лужайку между ними и забором. Ведь должен был тот, кто лазил за огурцами, оставить хоть какой-нибудь след? А если он был не один, то тем более. Я же помнил, как в одном фильме сыщик говорил другому сыщику, что не бывает преступника, не оставляющего следов, а бывают инспектора, этих следов не замечающие. И всё же ни одного следа я не нашёл. Словно похититель огурцов висел в воздухе над грядками. Трава на лужайке была не примята, и в расщелинах камней ограды не виднелось ни крошки земли с ботинок. А перелезть через ограду ОН должен был обязательно, потому что калитка на ночь закрывалась. Тут меня позвали завтракать. Я вымыл руки, прошёл на террасу и сказал, увидев нарезанные кружочками огурцы, к тому же политые сметаной: - Что вы наделали? Ведь на огурцах, наверно, были следы от пальцев преступника! - Слушай, ты давай ешь, а не ищи себе работу. Ты приехал отдыхать и набираться сил. И лечить своё горло, - сказала мама. - Во всём мы разберёмся без тебя. Но я так загорелся этим делом, что мне было не до еды. Я обрыскал на коленках всю лужайку, осмотрел каждый камень, но ничего не нашёл. "Не невидимка же ОН, в конце концов", - подумал я и позвал Кыша. - Без вашего брата нам не обойтись, - сказал я ему, прицепил к ошейнику поводок, подвёл к тому месту, где нашли три огурца, и велел искать. Но Кыш ленился, чесал нос лапой, ел травку и чихал. Ко мне подошла Анфиса Николаевна. Она спешила на работу в пансионат "Прибрежный". Я спросил: - А вы тогда поймали похитителя огурцов? - Я сначала догадалась, кто он. Его фотокарточка справа от зеркала. Посмотри. Я спешу. Вечером поговорим. Наша хозяйка ушла на работу, а я зашёл в дом, залез на стул и увидел справа от зеркала фото парнишки лет тринадцати в военной гимнастёрке. К ней были приколоты орден Красной Звезды и медаль "За отвагу". "Вот так похититель!" - подумал я. - Алёша! Пойдём скорей в "Кипарис", отнесём папе бритву. Она была в моём чемодане! - позвала мама. - Папа будет бушевать, когда её не найдёт.
12
Я залез на ограду, зажмурился, прыгнул на улицу и ушиб подбородок об коленку. Из глаз у меня посыпались искры. - А если ты сломаешь ногу? Ты понимаешь, что сорвётся весь наш отпуск? спросила мама. - Ты обязательно должен выходить на улицу именно таким путём? - Я ищу след, - ответил я. - Идём быстрей. Даю тебе честное слово, а ты знаешь, что оно действительно честное, что, если ты не будешь отдыхать как следует, если ты будешь лазить по заборам и вытворять чёрт знает что, я отвезу тебя на аэродром и отправлю к Сергею Сергеевичу! Ты понял? И не забудь про Кыша! Я всю ночь после его возни с кошкой не могла уснуть. Мне снились всякие ужасы, сказала мама и даже дёрнула меня за руку. - Кроме того, я волнуюсь за папу, а тебе хоть бы хны! Ты вздумал играть в сыщиков, и я чувствую, что до добра нас это не доведёт. Местные хулиганы с тобой цацкаться не будут, учти. Мы с Анфисой Николаевной решили заявить в милицию, а ты, пожалуйста, сам ничего не предпринимай. Дай мне отдохнуть! Ведь у меня раз в году отпуск! Я ещё раз пообещал помочь маме отлично отдохнуть. Она успокоилась и послала меня отнести папе бритву, а сама с Кышем осталась ждать на скамейке у ворот "Кипариса". - Не волнуйся, если я задержусь. Вдруг папы нет на месте, - сказал я.
13
Папы в палате не было. Там сестра-хозяйка ругала Федю за то, что у него под кроватью лежали верёвки и железные крючья. - Если сегодня же не уберёте, я напишу докладную Корнею Викентичу! пригрозила она. - Да я вообще могу съехать отсюда! Чем по вашим драконовским законам жить, лучше дикую койку снимать! - возмутился Федя. - Того нельзя, этого нельзя. - Успокойтесь, голубчик. Стыдно такому Геркулесу капризничать, как мальчишке. Мы вас ремонтируем, а вы соблюдайте режим и порядок, - ласково сказала сестра-хозяйка. - Уберите, милый, верёвки и железки. - Ладно. Уберу. Когда со мной по-хорошему, - сказал Федя, - тогда я шёлковый. "Странно, - подумал я, - зачем ему в санатории верёвки и крючья? Ведь это альпинистское снаряжение. Очень странно!" Я побежал в столовую. Она была на первом этаже. Мне даже не понадобилось заходить внутрь. Папа сидел за столиком у открытого окна вместе с Василием Васильевичем, Миловановым и Торием. Я подошёл и, наверно, глупо уставился на салаты из огурцов, которые стояли на столе, потому что все трое засмеялись. - Привет! Ты что, проголодался? Огурцов захотел? - спросил папа. - А где вы их, интересно, взяли? - спросил я, наверно, так подозрительно, что папа даже привстал и строго переспросил: - Что за допрашивающий тон? Что значит - где мы взяли огурцы? Тут я случайно заметил, что люди за соседними столиками тоже едят салат из огурцов, и сказал: - Извините. К нам в огород вторую ночь подряд грабители забираются. Огурцы таскают. - И ты взял под подозрение родного отца? - с обидой сказал папа. - Спасибо! - Это у меня просто вырвалось. Мне хочется напасть на след, - объяснил я. - И помногу таскают? - поинтересовался Василий Васильевич. - Помалу. И ещё роняют. Анфиса Николаевна утром три штуки нашла, - ответил я, - что-то вспомнила и начала переживать. - Это ваша хозяйка? - спросил он. - Ага. Она хорошая. Всю войну провоевала. И я с Кышем буду защищать её огород. На третий раз мы их накроем с поличным! - пообещал я. - Такую ловушку поставим, что бабочка и та попадётся! - Стоит ли из-за двух огурцов такой огород городить? - шутливо сказал папа. - Дело не в огурцах. Анфисе Николаевне что-то начало мерещиться, а мама неспокойно себя чувствует и говорит, что сегодня огурцы, а завтра ещё что-нибудь. Она трусиха... Вот твоя бритва. Я пошёл. - Мне непонятно, чем занимается Кыш, когда кто-то орудует под вашим носом, - сказал папа. - Ночью на Кыша совершила нападение кошка, и у него испортился нюх, объяснил я, а Василий Васильевич засмеялся. Милованов продолжал читать книгу и есть, а Торий решал шахматную задачу. Вдруг в зале столовой гулко и скрипуче, как на школьных соревнованиях по бегу, загремел чей-то голос: - Внимание! Внимание, товарищи! Сейчас с важным сообщением выступит Корней Викентич! В зале стало тихо... Только позвякивали ложечки о края стаканов. Корней Викентич сообщил: - Товарищи! Вчера вечером здесь, в этом зале, я поставил вас в известность о посягательстве на культурные ценности... Был изуродован Геракл... Почему вы опоздали, Ёшкин? - спросил он у пришедшего вместе с сестрой-хозяйкой Федю. Она что-то шепнула на ухо Корнею Викентичу. Тот кивнул. Федя сел за папин столик. Он сам был похож на Геркулеса. Его мускулы так и играли под белой майкой. - Товарищи! Сегодня вновь обнаружены следы варварской деятельности человека, очевидно находящегося среди нас. На чудесной вазе, работы бывшего отдыхающего Восторгова, обнаружены слова: "Крым - это чудо. Берегите его!" Эти же слова вырезаны на скамейке около фонтана. - В зале возмущённо зашептались. - Слов, товарищи, нет! Нужны дела! Нужны дейст-ви-я! Повторяю: при полнейшем соблюдении режима и выполнении всех процедур! Нам брошен вызов! - воскликнул Корней Викентич и быстро вышел из столовой. - Ах как наивен наш профессор! Публично призывать к борьбе с варварством неразумно, - сказал Василий Васильевич папе. - Варвар теперь законспирируется, и поймать его будет трудно. Но не невозможно. У меня, например, были дела посложнее. - Вы профессиональный детектив? - спросил папа. - Да. - Рассказали бы хоть одно дело. Я совершенно не могу жить без детективов! - попросил Торий. - Я был бы счастлив! Василий Васильевич промолчал. Я хотел тут же попросить его помочь мне поймать огородных воришек, но подумал, что момент сейчас неподходящий. - Значит, уверены, что поймаете того, кто пишет буковки? - спросил Федя. - Думаю, да. - А что, собственно, такого случилось, что подняли шум на весь мир? удивился Торий. - Ну, написали... Ну, нацарапали. Ну и что? Что это, последний Геракл? Их ещё тысячи в наших парках. Или скамейка? Цацкаются с ней, как с троном Ивана Грозного. А шахматного столика на всей территории ни одного. - Да-а! - только и сказал Милованов, с сожалением смотря на Тория. - Вот именно, - согласился папа. - Если я неправ, возражайте, - улыбаясь, пригласил всех Торий. - Будьте уверены: возразим. Только после завтрака, - пообещал Василий Васильевич. - Алёша! - позвала мама издалека, и мне стало стыдно, что я заставил её долго ждать на жаре. Я рассказал маме, что кто-то опять испортил культурные ценности. - Как он ухитряется остаться незамеченным? - удивилась мама. - Вот наглец! - Папин сосед по палате, который со шрамом, - сыщик. Он его поймает! сказал я.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.