Страница 63 из 124
- Эге.
- Прокатите.
- А деньги у тебя есть?
Денег у девочки не было.
- Задарма нельзя, - объяснил Лёшка.
Дети о чём-то пошептались и убежали. Через несколько минут они вернулись, и мальчик в бескозырке протянул Лёшке рубль.
Лёшка повёз детей по Тверской, потом через Камергерский проезд, выехал на Большую Дмитровку, спустился к Охотному ряду и поехал по Моховой. Девочка не спускала восторженных глаз с Буланчика и всю дорогу приставала с расспросами:
- Это рысак?
- А как его звать?
- А где он живёт?
- А что он ест?
- А где его взяли?
Лёшка объяснял не без удовольствия.
Потом полез мальчик.
- Какой же это рысак? - проговорил он с усмешкой. - У рысака и шея длинная и ноги тонкие.
Лёшка смутился. У Буланчика действительно и шея была не длинной и ноги совсем не тонкими. Спорить он не решился. Но и продолжать разговор с девочкой уже расхотелось. Оставшуюся часть пути ехали молча.
Когда пролётка снова остановилась в Брюсовском переулке, девочка сказала:
- Мерси.
Она ловко спрыгнула на тротуар, взяла мальчика за руку, и дети умчались.
Лёшка уехал. Уже вечером на дне пролётки он обнаружил забытый девочкой мячик.
"ЗАЁМ СВОБОДЫ"
Дядя Ипат порой покупал газету "Русское слово". Читал он не торопясь, вслух произнося заголовки и разбирая содержание статей и заметок. В этот вечер Зыков опять принёс своё любимое "Русское слово".
- Про заём слыхал? - обратился он к Лёшке.
- Это тот, что в прошлом году?
- Нет, новый, - ответил дядя Ипат. Он сел за стол и развернул газету.
- "Граждане, подписывайтесь на заём свободы", - прочитал Лёшка крупный заголовок, набранный во всю первую полосу. Чуть ниже было напечатано воззвание Временного правительства.
- "К вам, граждане великой свободной России, - стал читать Зыков, - к тем из вас, кому дорого будущее нашей родины, обращаем мы наш горячий призыв... Не жертвы требует от вас родина, а исполнения долга..."
Но Лёшка не стал следить за дядей Ипатом. Он уставился в левый столбик газеты. Там крупными буквами были набраны разные имена. Имена были в чёрных рамках. Они-то и привлекли внимание мальчика. "Тело убитого в бою 5 февраля с. г., - читал Лёшка, - прапорщика Александра Семёновича Суровежина прибыло 5 апреля на Брянский вокзал..."
- Ты куда смотришь? - прервал мальчика дядя Ипат. - Сюда смотри! - На сей раз он ткнул в обращение Государственной думы. Потом прочитал статью под заголовком "Всё для войны, всё для свободы" и принялся изучать условия нового займа.
А Лёшка опять стал смотреть в столбик налево, туда, где были напечатаны фамилии погибших.
- Эна она чего, - неожиданно проговорил дядя Ипат, - сроком на пятьдесят четыре года, пойди доживи ты до этого времени. Ты ещё доживёшь, - сказал он Лёшке. - Заём, стало быть, для тебя в самый раз, - и засмеялся.
О новом займе кричали все. Даже в субботу, когда Лёшка с дядей Ипатом ходил в церковь, батюшка и тот говорил про то же.
- Откликнемся на сей призыв, - выводил батюшка. - И в оные времена, в тяжкие годины нашествия иноплеменников, верующие оказывали великую любовь земле Русской. Вспомним священный клич Козьмы Минина, заложим жён своих и детей для спасения родины.
Батюшка ещё что-то сказал про гнев русского воинства и кончил нараспев, растягивая слова:
- Подпи-шемся на за-ём и в отде-льно-сти-и и в скла-дчи-ну-у. Да благослови-ит госпо-о-дь святы-ые начина-ания. Ами-инь.
Вспомнив слова дяди Ипата, Лёшка решил подписаться. Думает: буду каждый день с выручки недодавать по пять копеек, соберу рубль и подпишусь. Однако на следующий день в районе Таганки мальчик угодил на какой-то рабочий митинг и подивился - рабочие отказывались признавать заём.
- Так, значит, заём свободы, а деньги прямо на войну? - говорил какой-то мастеровой. - Не на свободу, а на войну. За наши копейки и нас же в солдаты. Так, что ли?
Теперь Лёшка заколебался. А ещё через день мальчик был у Страстной площади и слышал совсем другое:
- Нет, не напрасно так назван новый заём. Сказать сегодня "всё для войны" - это значит сказать "всё для свободы"! Граждане, спасём отечество! Подпишемся на новый заём!
"Подпишусь", - решил Лёшка. И стал собирать деньги.
СНОВА НА БРЮСОВСКОМ
Лёшка не собирался больше на Брюсовский. А тут мячик. Пришлось ехать.
Остановившись у знакомой подворотни, Лёшка стал соображать, как же ему разыскать девочку, но тут вышел на улицу мальчик в бескозырке, посмотрел на Лёшку, проговорил:
- Проваливай. Нечего тут стоять.
Лёшка сделал вид, что не слышит, но мальчик повторил снова:
- Проваливай! Кому говорят!
- А тебе что? Место тобой не куплено, - огрызнулся Лёшка.
- Проваливай!
И Лёшка не выдержал. Он вмиг слетел с козел, сжал кулаки. И мальчик сжал кулаки. Ребята стояли друг против друга, и Лёшка уже примерял, с правой руки или с левой ударить, как вдруг появился дворник. Дворник замахнулся на Лёшку метлой, назвал его ванькой* и грозился пообломать бока и ему и лошади.
_______________
* В а н ь к а - обидная кличка извозчиков.
Лёшка плюнул. Решил: чёрт с ним, с этим мячиком! Снова залез на козлы. Тронул Буланчика. И вдруг Лёшка увидел девочку. Она шла навстречу и махала рукой. Лёшка остановился, отдал ей мячик.
- Спасибо, - проговорила девочка и неожиданно полезла в пролётку. Прокати!
Девочку звали Наташей. Лёшка узнал, что она учится в гимназии во втором классе, что папа у неё чулочный фабрикант, что он член городской думы и что у Наташи нет матери: уехала с капитаном.
- Как - уехала?! - удивился Лёшка.
- Взяла и уехала.
- А как же отец? Чего отпустил?!
- А она не сказала. Потихоньку взяла и уехала.
За воспитанием девочки следила гувернантка мадам Фишер.
- Она наполовину немка, наполовину полька, - объяснила Наташа.
- А кто тебе тот, в бескозырке? - спросил Лёшка.
- Никто. Это Вова. Мы вместе живём на даче. Вова очень хороший, проговорила Наташа.
Лёшка нахмурился.
- У него папа полковник, - продолжала девочка. - Он на войне. Он герой. У него Георгиевский крест. А кто у тебя папа? - спросила Наташа.
- Генерал, - неожиданно выпалил Лёшка.